Вопреки судьбе (СИ) - "Gannel" - Страница 30

- Наверное, это глупо, - согласилась Лиза. – Но я просто не знаю, что мне делать.

- Нет, - довольно строго произнес граф. – Вы не желаете знать, что вам делать. Это совсем иное, сударыня.

- Я не понимаю вас…

- В каком возрасте в ваше время становятся… взрослыми?

- Ну… совершеннолетие у нас наступает с восемнадцати. Для некоторых случаев считается с шестнадцати. Или даже с четырнадцати.

- Понятно, - кивнул д’Орбье. – Что-то такое я и подозревал. Ваш возраст я, уж простите, по вашему диплому высчитал.

- И что это вам дало?

- То, что ныне вы еще недалеко ушли от ребенка. И этим же объясняется ваше стремление ухватиться за эту известную вам историю. Быть внутри нее, хотя никакой нужды в этом и нет, казалось бы.

Лиза задумалась. Пожалуй, нельзя было отрицать, что граф прав. Конечно, сначала она крепко цеплялась за мушкетеров, потому что никого больше в этом мире просто не знала. Но после, получив фактически покровительство самого короля, она могла попросту забыть о них. Ради чего же она хватается?

Девушка покраснела, когда перед мысленным взором встал Атос. Почему-то уставший, сидящий за столом, опустив голову на руки, как в ту ночь, первую в этом мире. Опьяневший, но не пьяный, опускающийся, но не падший. Она восхищалась его образом в книге. А тут, когда он так рядом…

Хотя, что может быть глупее? Она ему совершенно не нужна. И, если наконец начать смотреть на проблему взглядом взрослого человека, д’Орбье прав. Ей следовало просто избегать встреч с человеком, которому нет до нее дела. И потому бежать как можно дальше от всей этой истории, известной с детства.

- И вот, как ребенку, - продолжал граф, - я предлагаю вам: следуйте за этой сказкой, которую так любите.

В этот момент желание обидеться на этого человека, который видит в ней несмышленыша, насмешничает, разгадывает любую ее загадку, во всем оказывается прав, знает наперед каждый ее шаг, - это желание было столь велико, что Лиза с трудом смогла подавить его, напомнив, что именно такое поведение и будет подтверждать ее ребячество и девическую глупость.

- Ну хорошо, оставим это. Я согласна отправиться в дорогу. Вот только…

- Что вас смущает?

- Я поеду одна? Мне кажется, здесь не принято девушке путешествовать без какого-то защитника.

- Господин д’Артаньян испросил для себя небольшой отпуск у капитана де Тревиля. Полагаю, нет нужды пояснять, для каких целей это было сделано.

- О! Но…

- Не беспокойтесь. Ему уже сообщили, что он головой отвечает за вашу безопасность. И потому он не заинтересован сводить с вами счеты. И потом, он дал слово чести. Или у вас есть основания полагать, что свое слово он не держит?

- Н-нет, думаю, ему можно доверять, - кивнула Лиза. – Просто… Наверное, я все же чувствую себя несколько виноватой перед ним.

- Что ж, сударыня, значит, у вас будет немало времени об этом побеседовать. А теперь я вас оставлю, поскольку вам необходимо время, чтобы собраться. Могу я еще быть чем-то вам полезен?

- Пожалуй, только если подскажете, где мне будет надежнее… укрыть драгоценности? Кому-то, может быть, доверить на время.

- Вашему духовнику. Поверьте, сударыня, человека честнее вы найти не сможете. Что-нибудь еще?

Лиза смущенно молчала.

- Не стесняйтесь, - улыбнулся д’Орбье.

- Я была бы вам признательна, если бы вы подыскали для меня учителя танцев. Мне необходимы несколько уроков…

- Полагаю, немало, если вы хотите участвовать в балах и чувствовать себя свободно. Хорошо, к вашему возвращению я найду вам учителя.

- Благодарю вас!

- Тогда, удачной вам дороги! А я спешу откланяться.

***

Сборы заняли весь остаток дня. Хотя Лиза толком и не имела ничего в этом мире, но на деле оказалось, что всевозможного «ничего», необходимого в дорогу, у нее и Мишель набирается немало.

Незадолго до сумерек, видимо, по просьбе графа, ее навестил отец де Поль, которому Лиза вручила на хранение два подвеска – подарок то ли короля, то ли кардинала.

На кровать девушка рухнула, вновь чувствуя себя совершенно разбитой. Но отчего-то ощущая себя и счастливой. Кажется, Господь или кто еще, направивший ее сюда, наконец решил о ней немного позаботиться. И послал ей ангела-хранителя. Правда, очень ироничного, самоуверенного, умеющего добиваться своего… Но вполне милого. Решившего все ее проблемы за один день. Ей же самой теперь оставалось просто «следовать за белым кроликом», переложив все заботы на чужие плечи.

Выспаться ей не дали. Еще до рассвета ее разбудила Мишель, сообщив, что пора одеваться, потому что выезжать они хотели с рассветом.

А, появившись на пороге своего дома, рядом с которым уже ожидал экипаж, Лиза и вовсе пала духом. Гасконец был тут, его мрачный вид не сулил ничего хорошего.

- Ее похитили, - глухо произнес д’Артаньян.

========== Глава 14, о том, как проводил время Портос ==========

Повозку сильно трясло. До этого дня Лизе казалось, что ездить в карете должно быть удобно, чуть менее удобно, чем в машине, наверное. Выходило, что ничего похожего в этих способах путешествия нет.

Римское владычество, как известно, дало всей Европе чудесные дороги. Но от тряски это не спасало, видимо, сказывалось отсутствие рессор. Лиза немного завидовала д’Артаньяну, путешествующему верхом. Для нее такое путешествие было невозможно.

Когда-то давно девушка пробовала кататься верхом. Оказалось, это не трудно, хотя, разумеется, и требует физических усилий. Вскоре она довольно уверенно пускала кобылку рысью.

Вот только здесь в седло нельзя было сесть привычным ей способом, для нее позволительно было лишь дамское седло. Лиза же не была уверена в своих силах, усидеть на лошади боком – надо этому учиться.

Выехали они не сразу, гасконец сначала уходил к себе. Лишь потом, когда он вернулся в компании слуги и со своими вещами, они покинули Париж.

В самом начале их пути д’Артаньян сел с девушкой в карету, по ее просьбе пересказывая о том, что знает о похищении Констанции.

- Не понимаю, как вы узнали об этом! – с горечью воскликнул гасконец, завершая свой рассказ.

- Я теперь тоже не очень понимаю, - пробормотала Лиза.

- Что, простите?

- Я просто предположила, - поправилась девушка. – Вы и мадам Бонасье многим перешли дорогу. И многие пожелали бы поквитаться с тем, кто слабее.

- Я должен был послушать, - расстроено бросил д’Артаньян. – Но я решил, что ваше предупреждение не может идти от души. Какой же я был глупец!

- Не корите себя. Вы не могли знать…

Как ни странно, но выходило, что не могла знать и она. Констанцию, действительно, похитили. Но, по словам д’Артаньяна, это было сделано почти незаметно. Никаких следов борьбы в павильоне Сен-Клу, свидетелей того, как увозили женщину, тоже найти удалось с большим трудом.

Эти отступления от истории в книге были незначительны. А потому сейчас, глядя невидящим взглядом из окна кареты, неподалеку от которой гарцевал д’Артаньян, Лиза размышляла о том, стоит ли придавать значение этим мелочам.

Вся история, части которой она была свидетельницей, а часть просто слышала, шла вроде бы и по известному сюжету, но и с отклонениями от него.

Казалось бы, последние события должны были перевернуть все разом. Королева на самом деле отдала подвески любовнику! Буквально идея для заголовков газет желтой прессы, если бы тут она была. Но ничего на деле не изменилось. Скандал прошел так тихо и незаметно, что о нем известно стало очень немногим.

Можно ли события в Сен-Клу считать такими же – вроде бы отличными, но на деле ничего не меняющими?

Д’Артаньян в своем рассказе не коснулся господина Бонасье. И не угадать, повстречался ли с ним гасконец, заметил ли испачканные сапоги, выдавшие, что галантерейщик участвовал в похищении жены, или всего этого не было. Молодой человек мог просто умалчивать об этом, считая пока лишь своими домыслами.