Записки из чемодана
Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его - Серов Иван Александрович - Страница 5

Надеюсь, что, прочитав эту книгу, многие посмотрят на моего деда совсем иными глазами.

Вера Серова

Август 2015 года.

Вместо введения

По совету друзей и товарищей я решил записывать некоторые события, имевшие место в моей жизни. Полагаю, что они будут поучительны и для моих детей и внуков.

События в моей жизни и впечатления в свое время я регулярно записывал, и сейчас имеется более 300 страниц таких записей, правда, некоторые сжато, но они ярко напоминают происходившее.

Я полагаю, что было бы неразумно унести с собой многие факты, известные мне, тем более сейчас «мемуаристы» искажают их произвольно, благо не требуется подтверждения доказательств, а читателями они принимаются на веру. К сожалению, ряд моих товарищей по работе, коим были известны описываемые ниже события, уже закончили земные дела, ничего не написав. Мне думается, что если бы и я так же поступил, то меня можно было бы упрекать.

Как и у многих миллионов советских людей, у меня нет ничего примечательного в биографии. Уподобляться мемуаристам последних лет я не хочу.

Они описывают безрадостную жизнь при царе, которая всем-всем известна, что бабушка, в юные годы ему рассказывая сказки, предвещала «енерала», и он им стал. Другой же пишет, что в те времена щи хлебал из общей миски и т. д. Ведь каждый из нас это знал и, более того, получал по лбу ложкой, если раньше отца захватил кусочек мяса.

Период становлении Советской власти (20-е годы) был тяжелым для нашей Родины, был неурожай, голод и т. д. Народ бедствовал, появился тиф, а антисоветские элементы злорадствовали. В довершение к этому англичане в 1921 году высадили десант в Архангельске, стали продвигаться в направлении к Вологде, чтобы помочь белогвардейцам восстановить буржуазную власть.

Из нас, подростков, учеников школы II ступени, комсомольцев, организовали отряд ЧОН (часть особого назначения). Отряд — это только громкое название, фактически это рота из 70 человек, во главе которой был большевик Крисанов, на рукаве которого красовался погон с четырьмя красными квадратиками. Он с большой энергией обучал нас владеть винтовкой и станковым пулеметом «Максим»… К счастью, кончилось все благополучно, так как Красная Армия выгнала английских оккупантов с Севера.

Семейное положение было у нас неважное. Мать заболела воспалением легких, единственный врач по ошибке поместил ее в тифозную палату, и она там умерла. Отец работал ночным сторожем в кооперативе. Есть было нечего, но кое-как перебивались.

В 1923 году я окончил школу II ступени. Меня, как комсомольца, вызвали в Уком РКП(б) и сказали, чтобы я ехал в свой сельсовет заведующим избой-читальней волости…

Там меня вскоре выбрали секретарем волостного комитета комсомола, затем в январе 1923 года меня вызвали в Уком РКП(б) и сказали, что будут рекомендовать председателем волостного исполкома. Я сказал секретарю Укома, что мне нет 18 лет. Он ответил, что со мной поедет член бюро Укома и выберут! Я сказал, что для меня это будет тяжело, ведь 21 деревня, друг от друга 9-11 км. Но все равно решили, и пришлось смириться.

В январе 1924 года меня послали на 2 недели на курсы политпросветработы в Вологду. Впервые побывал в губернском центре. Там поступило траурное сообщение о смерти В. И. Ленина*[4]…

Я решил твердо вступить в партию и, вернувшись домой, собрал 5 рекомендаций членов партии со стажем с 1917 года, подал заявление в Уком РКП(б). По уставу партии полагалось для служащих 2 года кандидатский стаж. Меня в Укоме долго обсуждали, к какой категории отнести. Затем секретарь Укома сказал, что он сейчас хоть и служащий, но всю жизнь был крестьянином, отец — сторож, неграмотный[5], ну значит, определили кандидатский стаж 1 год. Хотя и задержались с оформлением кандидатской карточки, все же в январе 1925 года я стал партийным…

В августе 1925 года меня вызвали в Уком РКП(б), и секретарь т. Соколов сказал: — «Надо ехать учиться в военное училище в Ленинград, Уком РКП(б) тебя командирует». В те годы военные школы комплектовались за счет партийно-советских организаций, чтобы не допустить враждебных лиц.

Через несколько дней я явился в Вологодский Губком РКП(б). Там нас собралось человек 15, которым устроили экзамены по всем предметам средней школы. Выдержали хорошо только четверо. Нас и послали с командировочным предписанием в Ленинградскую пехотную школу им. Склянского.

Секретарь Губкома нас предупредил, чтобы мы не подвели Губком партии и выдержали экзамены. Двое из нас выдержали экзамены, и вот я — курсант.

Первое время служба не понравилась. Особенно было тяжело в бытовом отношении. Старая изношенная шинель, разодранное одеяло, в казарме холодно, так как не всегда топили. Парень, командированный со мной из Вологды, сбежал. Отдали его под суд и объявили нам решение военного трибунала перед строем.

С нами учились краскомы — участники гражданской войны, у которых на петлицах было до 4 квадратов, так как они — бывшие командиры рот, эскадронов, батальонов. Им тоже было несладко. Командовали ротами, а тут — с нами в одном строю, с мальчишками 19–20 лет, а им уже некоторым 30 лет и более. С учебой у них было не гладко, так как на фронт пошли добровольцами, не закончив учебу.

В 1926 году меня выбрали секретарем политячейки роты и техническим секретарем партбюро Ленинградской школы.

С осени 1928 года началась трудовая деятельность молодого командира взвода, прибывшего для прохождения службы в Северо-Кавказский военный округ, г. Краснодар.

Уезжая из Ленинграда, я имел возможность выбирать место службы, согласно «списка старшинства», то есть по знаниям, по партийно-политической благонадежности и другим показателям. По списку я был выпущен из 180 курсантов четвертым. Были назначения в Москву, в Ленинград и другие крупные центры.

Я захотел послужить на Северном Кавказе. Надо было при выборе на собрании назвать часть, и все. Я так и сделал. Потом начальник школы и курсовые командиры смеялись, что там нет снега, поэтому не придется кататься на лыжах за конем и т. д., где я в округе занимал 1 место.

Служба на Кавказе была не особенно тяжелой. Изнурительными были только походы летом. Жара доходила до 35 градусов…

В 1931 году меня перевели, вернее, направили в Детское село (под Ленинградом) в АКУКС (артиллерийские курсы усовершенствования командного состава). Там собрались командиры артиллерии Красной Армии для подготовки в качестве командиров батарей технической разведки артиллерии: звукобатарей, то есть с помощью звуковых приборов засекать артиллерию полка, светобатарей — с помощью оптических приборов засекать противника, и топографических батарей — с помощью геодезических приборов определять координаты своих батарей, в том числе и звуко- и светобатарей, определять координаты наиболее характерных точек на площадях, то есть готовить топографическую сеть.

Мне эта служба понравилась, я с увлечением ее изучил, и нужно сказать, с успехом применял на практике. Командиры нашего полка были довольны моей работой…

По окончании АКУКСа был назначен в IX корпус артиллерийского полка, командиром полка туда только что приехал Яковлев* Н. Д.[6]

В течение двух лет я служил в этом полку, и нужно сказать, до сих пор с удовольствием вспоминаю боевые стрельбы, полевые поездки и учения. Работать приходилось много. Вначале я был командиром разведбатареи полка, а затем — командиром топографической батареи. Там же, то есть в Каменске, и женился.