деревеньку, чтобы прикупить более-менее целую одежду да еды. Сбережения — камешки, монетки, колечки — оставались после вылазок по склепам. Учительница частенько находила

запасы и отбирала их; я плакала, но не перечила.

Что ж, хватит о плохом.

Вскоре за последним привалом путь потерял всякую четкость. Лошади тревожно ржали, ступая на глинистую почву. Пришлось слезать и брать коней за поводья. Двигались мы

медленно, шатко, изредка проваливались по колено в трясину. При выходе на очередной

«плешивый» участок было решено оставить коней в покое. Лис с Радиславом привязали их к

деревьям, и Ворон с Тучкой испуганно озирались, словно нас кто-то преследовал.

В поредевшем лесу царила загадочность. Звуки размывались, мешались друг с другом. Ели

царапали шею и голые ладони. Ботинки хлюпали, вода заливалась через драную подошву.

Хотелось переодеться в чудный подарок, но портить великолепные сапоги едкой болотной

жижей я боялась.

— Долго идти? — нетерпеливо спросил варрен, когда лошади окончательно скрылись из

виду.

Я ответила отрицательным мычанием.

Лес завораживал. Он был непроглядным, потерявшим возможность пропускать сквозь

сплетенные ветви любой свет. Внизу то хрустели сломанные хворостинки, то чавкала земля, то что-то шевелилось. Страх прилип к поджилкам.

— Ребят, — я в растерянности потеребила пуговицу, — может, подождете меня где-нибудь

здесь?

— Почему? — ощетинился подозрительный Радислав.

— Понимаешь, учительница ненавидит всех живых существ. Но более всего вас, — я

показала на Лиса, — и вас. — Теперь палец уткнулся в сторону переносицы охотника. —

Опасно приближаться к врагу так близко.

— Клянусь, что не полезу к ней без веской причины. Мы обсудили это на привале.

Да, было дело. Пришлось выпрашивать у хмурого Радислава обещание: не вынимать меч из

ножен при первом желании огреть им «несчастную старушку». Ибо старушка на своем веку

перебила ни один десяток самоуверенных болванов, и муки совести ей не грозят. А вот

нудный темноволосый дух, преследующий меня ночами, будет лишним. И так сплю плохо.

— Причем тут ты! — Я отмахнулась от возомнившего о себе невесть что мужчины. — Дело

в ведьме. Как вам не понять: любое приближение к ней несет угрозу.

— Сомневаюсь, что она применит силу без причины, — повел плечами Лис.

— Она — с легкостью.

— Нет, Слава, — пресек друг, — переполошил тебя я, камень нужен мне, значит, я обязан

пойти.

— И я пойду, — поддакнул Радислав. — Чтобы узнать, излечимо ли то, что происходит с

тобой.

— Обязательно поведаю тебе, какая зараза меня настигла, — пробурчала я.

От настроения не осталось ровным счетом ничего. Лес сменился зарослями болотного

камыша. Перепрыгивая с кочки на кочку и переругиваясь, мы прошли вторую половину пути

до жилища. Сапоги покрылись грязью до голенища, специфический запах гниющей воды

усилился.

И вот, раздвинув руками высокие травы, я поняла, что не ошиблась. В окружении низеньких, крючковатых деревьев лежало вытянутое болотце: цветущее, отвратительно пахнущее и

засасывающее. Единственная тропинка располагалась левее, и её окружала сплошная зыбь.

Последнюю деревеньку мы успешно обогнули, и идти осталось чуть-чуть. Домик,

чернеющий пятном среди зелени, был виден уже отсюда.

Тропинка и в былые времена отличалась извилистостью да обрывистостью. Теперь, за

месяцы, она совсем обмельчала.

— Как ты жила тут?! — возмутился Лис, балансирующий на поваленном дереве, служившим

тонким и шатким мостиком.

— С трудом, — неохотно ответила я.

— Ну а питалась чем? А живые люди? — продолжал донимать варрен.

— Уж точно не людьми. Пищу ведьма добывала сама, где — бес поймет. Подозреваю, что

изредка выбиралась в город за крупой — другого мы не ели. И мне отчасти нравилось

уединение. Никто не осуждал, не провожал подозрительным взглядом.

Всё находилось рядом: и крохотное озерцо с питьевой водой, и травы для зелий. Старый

погост, где я не раз могла попрощаться с жизнью, лежал близ деревни, но мы с учительницей

пробирались к нему через лес. Величественные Пограничные горы прикрывали дом с тылу.

Ветхое строение встретило нас затянутыми бычьем пузырем окнами. Когда-то я точно так

подходила к лачуге, трясясь от восторга перед встречей с настоящей чернокнижницей.

Нынче дрожь стала беспокойной, оседающей тяжелой крошкой на ребрах.

Я робко постучалась в дверцу, бьющую по косяку от ветра. Никто не поспешил навстречу, не

ответил.

— Есть ли шанс, что ведьма съехала? — Радислав усилил стук собственным кулаком.

— Разве что в могилу, — горько отшутилась я. — У неё здесь редкие травы посажены и

предки похоронены. Куда она уедет?

Последний вопрос я задала с замиранием сердца, потому как из-за нового удара по двери та

распахнулась. Ржавый замок сломался надвое, пропуская нас внутрь. Но была ли в том

необходимость?

Времени подумать не дали — Лис влез в дом первым; Радислав проследовал за ним. Я вошла

в пахнущее сыростью помещение и поежилась от воспоминаний. Оно казалось чужим, хоть и

служило мне домом несколько незабываемых лет. По правую руку находилась закрытая

дверь в комнатку ведьмы — учительница запрещала заходить туда, поэтому убранство я

видела лишь сквозь щелочку в стене; по левую — моя, крошечная комнатушка, где с трудом

помещалась разваливающаяся от старости кровать. Остальное пространство гордо

называлось «кухонькой»: с печью, столом с двумя наспех сколоченными стульями. Тут же, у

железной пластины, нагревающейся от огня, стоял котелок для заготовления трав. Ведьма

разжигала снизу костер, и вечерами я частенько принюхивалась к ароматам, пытаясь только

по ним разобрать, что именно входило в состав снадобья.

Учительницы не было, иначе бы она вышла к незваным гостям и, думается, спалила их безо

всяких вопросов. Я осмотрелась, зажгла лучину, которая тускло осветила центр дома, а

затем, поддаваясь трепетному порыву, отправилась в свою комнату.

Скудная обстановка осталась прежней. Та же постель без одной ножки, подпертая поленом

и, словно одеялом, застеленная слоем пыли. А в углу, около заколоченного оконца —

письменный столик с выцарапанными на нем надписями и стопкой книг, сложенных

накренившейся башенкой.

До встречи с ведьмой я едва читала по слогам, писала и того хуже. В крестьянском быту

ученость не была в почете — школы при храмах оканчивали обучение на счете до сотни.

Ведьма же вбивала в меня всевозможные знания, которые я вначале не признавала, но после

искренне благодарила за них.

Я пробралась к столу и, подрагивая от сводящего конечности волнения, приоткрыла вторую

книжку сверху. И точно, в её середине, на сотой странице, лежал высохший бутончик

запрятанной туда ромашки. Больше никто не открывал эти томики, не читал о принципах

заготовления крапивы. Не спал на жесткой доске без перины. Я стала последней

жительницей этой деревянной темницы.

Отвлекли меня шорохи. Кто-то распахнул дверь в комнату ведьмы.

— Что вы творите?! — взревела я. — Не трогайте ничего!

Лис послушно отложил кошачий череп на полку. На Радислава крики не подействовали; мужчина обводил пальцем непонятные символы, вычерченные у изголовья кровати.

Я хотела остановить его, но приметила алтарь у правой стены и подошла поближе.

Отшлифованный до гладкости камень выглядел чужеродным и неуместным; кто притащил

эту махину сюда и впихнул в спальню? Его во время обучения я не разглядела бы, даже если