Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Кабинет диковин - Чайлд Линкольн - Страница 18


18
Изменить размер шрифта:

– С тех пор вы приобрели несвойственный вам ранее цинизм. Вы устали. Вы решили, что сама идея «защиты правопорядка и служения обществу» – не более чем фарс. Особенно на улицах этого города, где невозможно отличить правых от виноватых, где никто не заслуживает защиты и определенно недостоин того, чтобы ему служили.

– Вы, надеюсь, закончили анализ моей личности? – после продолжительного молчания спросил О'Шонесси.

– На данный момент закончил. Хочу добавить лишь одно: вы совершенно правы, вы снова получили весьма сомнительное задание. Но совсем не в том смысле, как вам это представляется.

Последовавший за этим период молчания растянулся на несколько минут.

«Роллс-ройс» остановился перед светофором, и О'Шонесси воспользовался этим, чтобы исподтишка изучить Пендергаста. Но агент, словно почувствовав, что за ним наблюдают, мгновенно поймал его взгляд. О'Шонесси чуть не подпрыгнул от изумления. Ведь всего лишь за миг до этого парень смотрел совсем в другую сторону.

– Да, кстати, вам удалось побывать в прошлом году на выставке «История одежды»? – спросил Пендергаст.

Это было сказано непринужденным и весьма располагающим тоном.

– Где?

– Из этого я заключаю, что вы пропустили эту великолепную выставку. «Метрополитен» имеет прекрасную коллекцию одежды, начиная с образцов раннего Средневековья. Большая часть костюмов находится в запасниках. Но в прошлом году они организовали выставку, показывающую, какую эволюцию претерпела одежда за последние шесть веков. Потрясающая выставка! Вы знаете, что все дамы в Версале при дворе Людовика Четырнадцатого должны были иметь талию не более тринадцати дюймов? Меньший объем, естественно, допускался. А известно ли вам, что платья этих изящных дам весили тридцать – сорок фунтов?

О'Шонесси обнаружил, что у него нет ответа на эти вопросы. Странный и неожиданный поворот в теме беседы привел ирландца в состояние полного замешательства.

– Я также с интересом обнаружил, что в пятнадцатом веке гульфики у мужчин...

Рассказ об этом открытии безжалостно прервал визг тормозов. Водитель «роллс-ройса» с трудом избежал столкновения с такси, пытавшимся пересечь три полосы движения.

– Ох уж мне эти варвары-янки, – беззлобно произнес Пендергаст. – Так о чем это я? Ах да. О гульфиках...

«Роллс» влился в поток машин центральной части Манхэттена, и О'Шонесси с тоской подумал, что путешествие может затянуться.

* * *

Стены Большого зала музея были облицованы мрамором и украшены цветами, а сам зал был забит посетителями чуть ли не под завязку. О'Шонесси болтался без дела, пока странный агент ФБР вел беседу с одной из добровольных помощниц музея, восседавшей в бюро справок. Девица подняла трубку телефона, произнесла в нее несколько слов и с крайне недовольным видом бросила трубку на место. О'Шонесси не имел ни малейшего понятия, что затевает Пендергаст. За все время довольно продолжительного путешествия он так и не услышал ничего, что могло бы пролить свет на намерения агента.

Ирландец огляделся по сторонам. В Большом зале в основном толпились обитатели Верхнего Ист-Сайда. Разодетые с ног до головы дамочки стучали каблуками по каменным плитам пола. Облаченные в форму школьники вели себя чинно и тихо. По залу с задумчивым видом бродили престарелые ученые мужи в твидовых пиджаках. О'Шонесси то и дело ловил на себе неодобрительные взгляды, словно посещение «Метрополитена» в полицейском мундире было проявлением дурного вкуса. Подобное отношение к защитникам порядка только усилило мизантропию ирландца. «Лицемеры», – подумал он.

Пендергаст сделал знак рукой, и, миновав строй билетеров, они оказались в самом музее. Затем, пройдя мимо шкафа с монетами Древнего Рима, они вступили в анфиладу залов, заполненных статуями, вазами, картинами и иными разнообразными предметами искусства. Пендергаст говорил не закрывая рта, но в переполненных посетителями залах стоял такой шум, что О'Шонесси с трудом улавливал лишь отдельные слова.

Толпа заметно поредела, когда они вошли в отдел искусств народов Азии. Миновав еще несколько залов, Пендергаст и О'Шонесси оказались перед дверями из серого металла. Пендергаст без стука распахнул их, и перед ними открылась небольшая приемная. За столом из светлого дерева сидела девица потрясающей красоты. При виде полицейской формы глаза красотки слегка округлились. О'Шонесси одарил девицу устрашающим взглядом.

– Чем могу вам помочь, джентльмены? – спросила она у Пендергаста, не сводя глаз с ирландца.

– Сержант О'Шонесси и специальный агент Пендергаст желают повидаться с доктором Уэллсли.

– У вас с ней назначена встреча?

– Увы, нет.

– Простите, специальный агент... – неуверенно начала девица.

– Пендергаст. Федеральное бюро расследований.

Лицо секретарши залилось краской.

– Минуточку, – сказала она и подняла трубку. Звонок телефона в кабинете был прекрасно слышен в приемной. – Доктор Уэллсли, – сказала девица, – здесь находятся специальный агент Пендергаст из ФБР и полицейский офицер. Они хотят с вами встретиться.

Голос доктора Уэллсли можно было услышать в приемной. Голос звучал сухо, сурово и настолько по-английски, что сержант О'Шонесси непроизвольно ощетинился.

– Если они не явились, чтобы меня арестовать, то пусть джентльмены договорятся с вами о времени встречи. Как и все остальные. А сейчас я занята.

После этого из кабинета донесся громкий стук брошенной на аппарат трубки.

Секретарша растерянно подняла глаза на посетителей и пролепетала:

– Доктор Уэллсли...

Но Пендергаст уже шагал к двери, за которой обретался источник голоса. «Вот это уже похоже на дело», – подумал сержант, когда Пендергаст, резко распахнув дверь, шагнул через порог. Похоже, что парень, несмотря на свою субтильность, терпеть не может, когда на него начинают давить. Он умеет переступать через всякое дерьмо.

И в этот момент ирландец услышал полный сарказма голос:

– А вот и тот легендарный полицейский, о котором говорят, что он «в нужный момент всегда у порога твоего дома». Жаль, что дверь не была заперта и я не могла увидеть, как вы взламываете ее с помощью вашей дубинки.

Пендергаст, как показалось О'Шонесси, пропустил эту тираду мимо ушей. Его южный говор наполнил кабинет необыкновенным теплом.

– Доктор Уэллсли, – сказал он, – я посмел побеспокоить вас только потому, что вы являетесь непревзойденным авторитетом в истории одежды. И надеюсь, что вы позволите мне высказать восхищение тем, как вы провели атрибуцию греческого пеплоса из Вергины. Лично меня ваше открытие просто потрясло.

– Эта лесть, мистер Пендергаст, по крайней мере открывает для вас путь в мой кабинет, – сказала доктор Уэллсли после некоторой паузы.

О'Шонесси вошел вслед за Пендергастом в небольшой, но очень приятный кабинет, говоривший о прекрасном вкусе его владелицы. Мебель, казалось, перекочевала сюда прямиком из залов музея, а стены были украшены превосходными акварелями восемнадцатого века с изображением оперных костюмов. Ирландцу показалось, что это были костюмы Фигаро, Розины и графа Альмавивы из «Севильского цирюльника». Оперное искусство было единственной тайной страстью и слабостью О'Шонесси.

Полицейский сел и скрестил ноги. Но от этой позы ему сразу пришлось отказаться, поскольку антикварное кресло оказалось чрезвычайно неудобным. Впрочем, вполне могло быть и так, что он сам занимал слишком много места. В этой утонченной обстановке его синий мундир казался страшно вульгарным. Он снова посмотрел на акварели, и в его голове зазвучали отрывки хорошо знакомых арий.

Доктор Уэллсли была весьма привлекательной дамой лет за сорок, а стиль ее одежды не мог не вызвать восхищения.

– Мне кажется, что мои картины пришлись вам по вкусу, – сказала она, окинув ирландца проницательным взглядом.

– Очень, – подтвердил О'Шонесси. – Но если учесть, что им приходилось петь и танцевать в париках, бальных туфлях и узких камзолах, смахивающих на смирительные рубашки, то этим парням не позавидуешь.