Немеренные версты (записки комдива) - Джанджгава Владимир Николаевич - Страница 27

Никогда еще за два года войны 13-я армия (на Курском выступе она вошла в состав Центрального фронта) не была такой сильной и мощной, какой стала весной 1943 года. В ее составе тогда было 12 дивизий из 41, которыми располагал фронт. В оперативном подчинении армии находились 25 артиллерийских полков, 3 минометные бригады, 8 минометных полков, 5 полков гвардейских минометов — «катюш». Занимая лишь 11 процентов общефронтовой полосы обороны, армия получила в свое оперативное подчинение 44 процента всех имеющихся в составе фронта артиллерийских частей. Наряду с этим соединения армии располагали достаточно сильной своей дивизионной и полковой артиллерией.

Всего в армии имелось 2935 артиллерийских орудий и крупнокалиберных минометов (помимо зенитной артиллерии), что в среднем составляло примерно 92 ствола на каждый километр фронта обороны. В Сивашской дивизии артиллерийская насыщенность была еще большей — примерно 110–120 орудийных стволов и 10 танков на километр участка.

В мае в состав армии дополнительно влились две зенитно-артиллерийские дивизии, одна из которых была передана в оперативное подчинение командованию Сивашской дивизии. Кроме зенитчиков войска прикрывали с воздуха и части истребительной авиации.

В полосе обороны 13-й армии сразу же за боевыми порядками ее войск располагался и главный резерв фронта — 2-я танковая армия, 9-й и 19-й танковые корпуса.

Одновременно со строительством обороны воины непрерывно учились воинскому мастерству. Все — от бойца до генерала понимали, что предстоит отражать прежде всего танковые удары врага. Пехоту, конечно, тоже не сбрасывали со счета, не забывали, что при поддержке большого количества танков гитлеровские стрелки и автоматчики действуют нагло, напористо.

Роты и батальоны поочередно отводились с переднего края во второй эшелон, и там с ними проводились практические занятия, максимально приближенные к боевой действительности.

«Не бояться танков!», «Смелому и умелому воину танк не страшен!» Эти истины изо дня в день внушали личному составу командиры и политработники, пропагандисты и агитаторы, бывалые воины.

Преодолению танкобоязни в немалой степени способствовала обкатка пехоты танками в траншеях. На траншею, из которой вели огонь воины стрелкового подразделения, надвигался танк «противника», который не удалось уничтожить перед позицией. Оставалось одно: быстро пригнуться в траншее, лучше всего, лечь на ее дно, затем, пропустив танк «через себя», мгновенно подняться и успеть метнуть на его корму либо противотанковую гранату, либо связку противопехотных гранат, либо бутылку с горючей смесью. Во время учебных занятий для «поражения» танков, использовались, разумеется, болванки.

Процедура обкатки траншей танками, конечно, устрашала. Под тяжестью танка деформировались стенки траншеи, стрелков засыпало землей. На какое-то мгновение им казалось, что вот-вот танк их раздавит. Но через две-три обкатки страх исчезал, приходило чувство уверенности.

Помимо обучения личного состава непосредственно в дивизии проходили также крупномасштабные занятия и учения на фронтовом полигоне, созданном по инициативе Маршала Советского Союза Г. К. Жукова примерно в 30 километрах от переднего края. Входившие в состав фронта соединения в порядке очереди отводились туда с передовой на 5–6 дней для отработки тактических приемов с использованием новейшего оружия, главным образом противотанкового. Соответствующим образом выбиралась и местность для практических занятий. На полигоне, нередко в присутствии Г. К. Жукова, К. К. Рокоссовского и командарма Н. П. Пухова, разыгрывались большие наступательные «бои», в ходе которых решались сложные задачи взаимодействия различных родов войск.

Как-то после одного из таких занятий, которое мне довелось проводить в присутствии высокого начальства, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков сказал мне:

— Если вы и в боевой обстановке так организуете наступательный бой, то никакой враг вам не страшен.

Объявив личному составу благодарность, Георгий Константинович рекомендовал готовиться к предстоящим боям еще упорнее.

Командование фронта, безусловно, многое знало о противостоящем противнике, в том числе и о его силах, сконцентрированных на Курском выступе, о его планах, намерениях. Но подлинная численность пехоты, артиллерии, танков, самолетов стала известна, конечно, позже. В определенной степени было известно, что, готовясь к нанесению мощного удара по советским войскам под Курском, фашистские генералы большие надежды возлагали на новую боевую технику. На фронт под Курск шло большое количество тяжелых танков и самоходных орудий.

Непосредственно перед 15-й стрелковой дивизией стояла 6-я пехотная дивизия врага. В ее тылу, в районе совхоза «Садовод», расположилась крупная ударная группировка пехоты, артиллерии и танков.

Генеральная проверка

Все ждали начала боев. Ждали еще с середины мая. Но заканчивался июнь, а вражеское наступление не начиналось.

По вечерам, ночью и в раннюю утреннюю пору на фронте стояла напряженная тишина. Ее нарушали лишь соловьиные трели да редкие одиночные выстрелы. Прелестные курские соловьи! Даже в войну они не прекращали своих звонких песен. Солдатам же было не до них. Томительное ожидание предстоящего сражения выматывало душу, ни днем ни ночью не давало покоя.

С середины июня противник усилил обстрел советских позиций, корректируя огонь с самолетов-разведчиков. Иногда в воздух поднимался вражеский аэростат, и тогда артиллерийский обстрел усиливался. В такие дни противник только на участок обороны Сивашской дивизии бросал по 1500–1800 мин и снарядов.

В небе то и дело вспыхивали воздушные бои. Нередко с обеих сторон в них одновременно участвовало больше сотни самолетов. Авиации противника иной раз удавалось бомбить железнодорожные узлы, станции… Не оставались в долгу и советские летчики. Они наносили мощные удары по скоплениям пехоты и танков противника. Особенно ожесточенные бои разгорались между истребителями. И все же это было лишь преддверие грядущего сражения.

В последних числах июня генерала А. Н. Слышкина назначили командиром вновь сформированного 29-го стрелкового корпуса. Мне хорошо запомнились его слова, сказанные при прощании: «Свой главный удар противник, видимо, нанесет по участку обороны Сивашской дивизии».

Это его предположение базировалось на двух важных факторах. Во-первых, сразу же за боевыми порядками полков дивизии проходило магистральное шоссе, к которому враг, конечно же, будет стремиться. Во-вторых, участок обороны сивашцев на самом левом фланге 13-й армии — на ее стыке с соседней 70-й армией. А стык, как известно, в обороне — место наиболее уязвимое. Не случайно поэтому по приказанию фронтового и армейского командования участок обороны 15-й дивизии был сокращен по фронту почти вдвое и доведен до 10 километров. Не случайно и то, что дивизия получила мощные средства усиления: два самоходных и четыре истребительных противотанковых полка, два дивизиона тяжелой артиллерии, зенитно-артиллерийскую дивизию. В глубине обороны сивашцев расположились части фронтового резерва.

— Главное — выдержать танковый таран врага, — говорил комдив. — Ну и с пехоты, конечно, не сводить глаз. Прорвать такую оборону, какую мы создали, очень трудно. И надеюсь, фашисты ее не прорвут.

…Наступил июль. Душный, жаркий и по-прежнему полный тревожного ожидания. Отдыхать почти не приходилось, особенно перед рассветом. Ведь бои чаще всего начинались ранним утром.

В ночь на 1 июля — особенно душную и жаркую — долго сидел над картой, прикидывал различные варианты отражения атак противника. Забрезжил рассвет. Одна за другой угасали звезды. Все ярче разгоралась заря.

В расположении врага хлопнул одиночный выстрел. Тишина как-то сразу стала напряженной и зловещей. Когда враг начнет атаки? Может, через час, через несколько минут?..

Советской разведке удалось установить приблизительный срок начала вражеского наступления с точностью до трех суток. Стало известно, что оно ожидается между 3 и 6 июля. В дивизию эту весть привез начальник штаба полковник В. П. Шмыглев, побывавший в армии. Трое суток! 72 часа ожиданий!