Звездочет (СИ) - "inatami" - Страница 41

Грег быстро переговаривается с руководителем группы бойцов, потом объясняет Шерлоку:

- Решили штурмом. Риск велик, но непохоже, чтобы нас тут для переговоров ждали.

Холмс кивает и уточняет:

- Мы заходим тоже?

- Да, но только после них - они нас прикроют.

Они подходят ближе к простой двери, которая, в отличие от окон, выглядит беззащитной.

Шерлок и Грег стоят за черными фигурами, похожими на каменных черепах.

Шерлок чувствует, как возбуждение опаляет его нутро, но это не то возбуждение, которое он испытывает рядом с Джоном. Это иссушающее, деструктивное начало, грозящее сжечь его дотла, если не найдет выхода.

Джон, только будь сильным еще минуту, я уже рядом.

В этот момент в глубине дома раздается одиночный выстрел.

Шерлок распахивает глаза и беспомощно смотрит на Лестрейда, делая слабое движение в сторону двери. Инспектор крепко ухватывает Холмса за плечи.

- Нет, Шерлок, нет, дай им, они первые, они профессионалы, - голос Грега звучит мягко, но паника, написанная на лице, противоречит тону.

Дверь отлетает от первого удара.

Бойцы в тяжелом обмундировании стремительно и почти бесшумно занимают дом, куда через несколько мгновений вбегают Холмс и Лестрейд. Короткий темный холл ведет к единственной освещенной в доме комнате.

Шерлок стремительно оказывается у двери и застывает, не в силах поверить сюрреалистичности открывшейся картины.

В центре комнаты, на светлом грязном ковре, в позе ложек лежат Джекс-Далтон и Джон. Его любимый, необходимый, единственный в мире Джон - с безнадежно закрытыми глазами и синим шарфом на шее. Далтон лежит сзади, зарывшись лицом в волосы своей безумной любви, перекинув руку через грудь Джона, притягивая того к себе собственническим жестом в последнем, смертельном объятьи.

Невыносимая в своей тошнотворной реальности, из-под двух светловолосых голов растекается кровавая лужа.

Шерлок падает на колени, впиваясь пальцами в короткий ворс ковра. Он так до самого конца и не осознает, что раздавшийся нечеловеческий крик вырывается из его человеческого горла.

____________________________

* Даже если вы не поклонник Нины Симон, то вы знаете эту песню - она звучит в начале последней серии второго сезона “Шерлока”, когда Джон и Шерлок собираются в суд.

========== Глава одиннадцатая ==========

Джон.

На ровном месте спотыкались кони,

Несчастными подковами звеня.

В ночи не слышно криков и погони,

Но прошлое преследует меня.

Василий Матонин

Джон Уотсон приходит в себя медленно, но глаза открывать не торопится. Он пытается с помощью слуха, обоняния и осязания понять, где и в каком положении находится. Первые выводы бесспорны и неутешительны - Джон очевидно привязан к стулу.

Мозг капитана Уотсона получает и обрабатывает ответы от нервных окончаний рук и ног, догадываясь, что ноги - каждая в отдельности - привязаны к ножкам стула, скорее всего, деревянного. Руки - каждая в отдельности - привязаны к вертикальным планкам спинки того же деревянного стула. Это плохо - руки далеко друг от друга, что лишает их возможности действовать сообща. Руки и ноги привязаны крепко, но не веревкой, а чем-то более мягким и широким, чтобы не причинять боли.

Это любопытно, но не слишком - Джон знает одного человека, который, возможно, хотел бы привязать его к стулу, проявляя заботу в ее извращенной форме. И пусть он не может вспомнить лица этого мужчины, Уотсон помнит его имя и лица всех его жертв.

Зато, с удивлением понимает Джон, его глаза и рот ничем не завязаны. Кричать бесполезно, догадывается Уотсон, это или звукоизолированное помещение, или дом на отшибе. А глаза не завязаны, потому что убийца уверен, что Джон уже никому ничего об увиденном не поведает. Это грустно, считает Джон. Он не планировал сегодня умирать. Сегодня он планировал заняться любовью с Шерлоком.

Джон пробует вспомнить, как очутился на этом стуле.

Было утро… и был важный разговор с Мэри. Но разговор почему-то не состоялся. Ах да, Мэри не оказалось дома. Джон пытался ей позвонить, но ее телефон оказался выключен. Около получаса Уотсон прождал ее, сидя на скамейке в сквере напротив, не выпуская из виду подъезда. Людей воскресным утром было мало, но один прохожий вроде как заинтересовался сидящим Джоном.

- Доктор Уотсон, как я рад вас видеть! - приветливо воскликнул Брюс Далтон, распахивая объятья.

И вот после этого момента память отказывает Джону окончательно.

Где бы ни находился Уотсон сейчас, в комнате слишком тихо, чтобы здесь присутствовал кто-то еще. Запах в помещении вполне домашний, хоть и немного затхлый, воздух вокруг теплый - это дом, а не заброшенный склад или подвал.

Джон рискует приоткрыть глаза. Веки поднимаются с трудом, видимо, накачали его здорово.

Прямоугольная комната средних размеров, похоже, чья-то гостиная - голубые стены, синий диван, белые стулья, на камине коллекция керамических дельфинов. Одна стена - узкая - полностью завешена маленькими картинками с пасторальными сюжетами: поля, овечки, домики. Это женская гостиная, отстраненно догадывается Уотсон. Это не то, что он ожидал увидеть, но, в общем и целом, это не имеет значения.

Следил за мной, паскуда, ожесточенно думает Джон.

Господи, Джон, ну в кого ж ты такой идиот! Надо же так отлично вляпаться, зная, что убийца на свободе.

Уотсон не помнит, что было после встречи с Брюсом на улице, но подозревает, что хваленые солдатские инстинкты, подорванные кошмарами, напряжением и неопределенностью в отношениях с Мэри, дали грандиозный сбой. Подпустить к себе старого коллегу, с которым несколько раз пили кофе в больничном кафетерии, который всегда трогательно интересовался самочувствием Джона, был деликатен и ненавязчив, - что может быть невиннее?..

Да, Джон, ты в полной заднице.

Доктор снова закрыл глаза и представил Далтона, каким его всегда знал.

Впервые они встретились в морге, когда Джон только начал работать и жить с Шерлоком. Далтон зашел к Молли передать какие-то документы по телу. Молли представила их.

Уотсон пытался вспомнить, как Брюс вел себя тогда. Если Далтон - это Джекс, в чем Джон уже не сомневался, то Трентон не мог не узнать его. И вот так, после роковой случайной встречи, завертелось. Но могла ли та встреча быть такой уж случайной?..

Нет, качает головой Джон сам себе, не могла. С Далтоном вообще не могло быть случайностей. Уотсон вспоминает, каким приветливым и спокойным был Брюс тогда. Он уже знал, что увидит Джона в лаборатории, он готовился встретиться с ним лицом к лицу. Значит, Брюс заметил Джона раньше, наверняка удивляясь этому невероятному, немыслимому совпадению.

Хотя… и совпадение не такое уж немыслимое. Джекс мог знать, где Джон проходил интернатуру в Лондоне. Он не мог предугадать, что через несколько лет Уотсон туда вернется в качестве помощника консультирующего детектива, но все же выбрал Бартс для работы отнюдь не случайно. Он знал, что в Бартсе остались люди, которые помнят Уотсона, могут поддерживать с ним связь.

Джекс уже тогда блестяще планировал.

Ждал.

***

Джон слышит размеренные шаги за дверью. Голова все еще тяжелая, а веки поднимаются неохотно, но Уотсон желает встретить своего убийцу лицом к лицу.

Дверь аккуратно открывается. Брюс Далтон собственной персоной возвышается на пороге и с восхищением разглядывает пленника.

Джон не отводит взгляда от безумных, сияющих зеленью глаз.

Далтон-Джекс медленно подходит к стулу, останавливается на расстоянии ярда, и вдруг мягкую полуулыбку сменяет гримаса ненависти. Он слегка наклоняется к Джону и орет:

- План был совсем не такой!

Джон пытается держать себя в руках, но от этого яростного окрика неуловимо вздрагивает.

Уотсону вовсе не хочется злить своего потенциального палача.

Максимально нежно он спрашивает:

- А какой был план… Трентон?

Джекс хищно улыбается и качает головой:

- Я знаю, что ты до сих пор не помнишь меня. Ты не помнишь ту ночь, правда же? Ты знаешь, что я Трентон Джекс, но ты знаешь это, потому что видел мое дело. Но сердцем не чуешь, нет. Ты не понимаешь, как Трейси и Брюс могут быть одной личностью. Но я тебе скажу, Джон, кое-что, чего не говорил никому - никакого Трентона больше нет! Трентон Джекс умер тогда. Когда на следующий день я встретил тебя в коридоре этого вонючего общежития, ты не узнал меня! Ни капли понимания на твоем лице! Ты посмотрел сквозь меня!