Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) - Кристи Агата - Страница 85

– Нет, – в голосе Пуаро неожиданно послышались железные нотки. – Именно этого-то он как раз и не видел. Я понял это из моего маленького эксперимента – вы помните, доктор? Паркер видел ее перед дверью, с рукой на дверной ручке. Он не видел, как она выходила из комнаты.

– Но… но где еще она могла быть?

– Может быть, на лестнице?

– На лестнице?

– Да. Это и есть моя маленькая идея, да.

– Но та лестница ведет только в спальню мистера Экройда.

– Вот именно.

Инспектор все еще ничего не понимал.

– Вы думаете, что она была в спальне своего дяди? Почему нет? Но зачем тогда лгать?

– Вот вопрос вопросов! Наверное, это связано с тем, что она там делала.

– Вы хотите сказать… деньги? Черт побери, не думаете же вы, что это мисс Экройд взяла сорок фунтов?

– Я ничего не хочу сказать, – ответил Пуаро. – Зато хочу напомнить вам вот о чем: жизнь для этих женщин, матери и дочери, не была праздником. Счета и постоянные проблемы с получением незначительных сумм денег. Роджер Экройд был очень специфическим человеком в денежных вопросах. Иногда девушка доходила до полного нервного истощения по поводу сравнительно небольших сумм. Так вот, представьте себе следующее…

Она взяла деньги и спускается по маленькой лестнице. Уже спустившись до половины, она слышит позвякивание бокалов в холле. Она совершенно точно знает, что это Паркер направляется в кабинет. Ни за какие деньги она не может позволить ему увидеть себя на лестнице – дворецкий это наверняка запомнит, ее присутствие здесь покажется ему странным. Если пропажа денег обнаружится, Паркер обязательно вспомнит, как она спускалась по этим ступенькам. У нее есть время только на то, чтобы добежать до двери кабинета и, положив руку на ручку двери, притвориться, что она только что вышла оттуда, как раз в тот момент, когда Паркер появляется в дверях. Она говорит ему первое, что приходит ей в голову, – почти точно повторяет указания Роджера Экройда, которые он дал чуть раньше, а потом поднимается в свою комнату.

– Да, но позже, – продолжал настаивать инспектор, – она должна была понять необходимость говорить правду. Ведь все держится на ее показаниях!

– Позже… – сухо произнес Пуаро. – Позже мисс Флора попадает в немного затруднительную ситуацию. Ей просто сообщают, что в доме полиция, так как было совершено ограбление. Естественно, что она решает, что открылась кража денег. Единственная мысль, которая приходит ей в голову, – это держаться своего рассказа. Когда Флора узнает, что ее дядя мертв, она впадает в панику. В наши дни, месье, девушки не теряют сознания без серьезных на то причин. Eh bien! Вот как все это произошло. Теперь ей надо было или настаивать на своей предыдущей истории, или во всем признаваться. Думаю, что молодой и красивой девушке не очень приятно сознаваться в том, что она воровка, – особенно в присутствии тех, чье уважение она хочет сохранить любым способом.

Рэглан ударил кулаком по столу.

– Я в это никогда не поверю, – сказал он. – В этом… в этом нет никакого смысла. И вы все это время знали об этом?

– Такая возможность пришла мне в голову с самого начала, – признался Пуаро. – Я всегда был уверен, что мадемуазель Флора что-то от нас скрывает. Чтобы убедиться в этом, я проделал небольшой эксперимент и попросил доктора Шеппарда составить мне компанию.

– Но сказали мне, что это была проверка Паркера, – с горечью заметил я.

– Mon ami, – сказал Пуаро извиняющимся голосом, – я же тогда сказал вам, что всегда надо чем-то заканчивать беседу.

Инспектор встал.

– У нас только один выход, – произнес он. – Мы немедленно должны переговорить с молодой леди. Вы поедете со мною в «Фернли», месье Пуаро?

– Обязательно. Доктор Шеппард отвезет нас на своей машине.

Я с удовольствием согласился.

Когда мы попросили мисс Флору, нас провели в бильярдную. Флора и майор Блант сидели на длинной банкетке у окна.

– Доброе утро, мисс Экройд, – поздоровался инспектор. – Не могли бы вы уделить нам несколько минут?

Блант тут же встал и направился к двери.

– А в чем, собственно, дело? – нервно спросила Флора. – Не уходите, майор Блант. Он же может остаться? – уточнила она, поворачиваясь к инспектору.

– Это вам решать, – сухо ответил инспектор. – Я обязан задать вам несколько вопросов и предпочел бы сделать это с глазу на глаз. Мне кажется, что это было бы и в ваших интересах.

Флора проницательно посмотрела на него. Я увидел, как сильно она побледнела. Но девушка повернулась и обратилась к майору Бланту:

– Я хочу, чтобы вы остались. Прошу вас… я действительно этого хочу. Неважно, что инспектор собирается мне сказать, я хочу, чтобы вы это слышали.

Рэглан пожал плечами.

– Что ж, если вы так хотите, то так тому и быть. Итак, мисс Экройд, месье Пуаро в разговоре со мною высказал одно предположение. Он полагает, что вечером прошедшей пятницы вы вообще не заходили в кабинет, не видели мистера Экройда и не желали ему спокойной ночи. Вместо того чтобы быть в кабинете, вы находились на маленькой лестнице, ведущей в спальню вашего дяди, когда услышали, как Паркер идет через большой холл.

Флора перевела глаза на Пуаро, и тот кивнул ей, подтверждая слова полицейского.

– Мадемуазель, вчера, когда все мы сидели за столом, я умолял вас сказать мне правду. То, что папаше Пуаро не говорят, он узнает сам. Все ведь было именно так, правильно? Давайте я попробую облегчить вам признание. Вы ведь взяли деньги, правильно?

– Деньги? – резко спросил Блант.

Наступила пауза, которая длилась не меньше минуты.

Затем Флора выпрямилась и заговорила:

– Месье Пуаро прав – это я взяла деньги. Я их украла. Да, я воровка, простая, вульгарная воровка. Теперь вы это знаете! Я рада, что все наконец выяснилось. Последние несколько дней были настоящим кошмаром! – Она неожиданно села и спрятала лицо в руках; ее хриплый голос доносился сквозь пальцы. – Вы не представляете, во что превратилась моя жизнь, когда мы приехали сюда. Хотеть какие-то вещи, строить планы, как их заполучить, лгать, изворачиваться, получать счета и обещать заплатить по ним… Боже! Как я себя ненавижу, когда думаю обо всем этом! Именно это и сблизило нас с Ральфом. Мы оба слабые люди! Я хорошо понимала и сочувствовала ему, потому что сама была такой же. Ни один из нас не мог бороться в одиночку. Мы были слабыми, несчастными, презренными существами…

Она взглянула на Бланта и неожиданно топнула ногой.

– Почему вы так смотрите на меня – как будто не можете в это поверить? Возможно, я и воровка, но сейчас я настоящая. Я больше не лгу. Я не притворяюсь той девушкой, которая вам нравится, – молодой, невинной и бесхитростной. И мне все равно, если вы больше не захотите меня видеть. Я ненавижу и презираю себя, но вы должны понять одну вещь – если бы правда могла помочь Ральфу, я сказала бы всю правду. Но я все время видела, что положение Ральфа от этого не улучшится, а, наоборот, может стать еще тяжелее. А тем, что я продолжала повторять свою ложь, я никак ему не вредила.

– Ральф, – произнес Блант. – Везде и всюду один Ральф.

– Вы ничего не поняли, – сказала Флора с безнадежностью в голосе. – И никогда не поймете. – Она повернулась к инспектору: – Я признаюсь во всем. Я с ума сходила – так мне нужны были эти деньги. Я больше не видела своего дядю после того, как он встал из-за обеденного стола. Что же касается денег, то вы вольны предпринять любые шаги на ваше усмотрение – хуже все равно уже не будет!

Неожиданно в ней опять что-то сломалось, она закрыла лицо руками и выбежала из комнаты.

– Что ж, – сказал инспектор ровным голосом. – Такие вот дела.

Было видно, что он не знает, что делать дальше.

Блант сделал шаг вперед.

– Инспектор Рэглан, – негромко произнес он, – эти деньги мистер Экройд передал мне для одного дела. Мисс Экройд до них никогда не дотрагивалась. И если она говорит обратное, то лжет, пытаясь прикрыть капитана Пейтона. Я сказал вам чистую правду, и я готов повторить это под присягой.