Сомнирум - Тара Маргарита - Страница 6

Разумеется, ни к чему хорошему это не привело. Реконструктор не выпустил Блэки из стальной хватки, а ее матери так и не удалось сбежать. Зато ее действия расценили как агрессию. Сопротивление Реконструкторам, попытка нападения, попытка побега, попытка уйти из семьи – а значит, поставить под сомнение правоту Системы, грубо нарушить ее правила.

Блэки оставалось лишь бессильно наблюдать, как Реконструкторы скрутили руки ее матери и затолкнули в серебристо-черный гироплан.

С тех пор она не видела маму. И с каждым днем, с каждой недомолвкой отца и его попыткой уйти от правды в ней все больше крепла уверенность, что мама все-таки сумела вырваться из лап Реконструкторов. Что она покинула Бене-Исс, эту огромную, роскошную, но все же клетку, с которой Система ни на секунду не спускала свой пристальный взор.

Шестиэтажное здание школы, сияющий чистотой внутренний двор с его идеально ровной, идеально зеленой лужайкой остался позади. Над головой Блэки по воздушной дороге сновали аэромобили. Один раз пронесся и серебристо-черный гироплан. Сердце девочки екнуло, вновь нахлынули старательно спрятанные в складки сознания воспоминания. Мимо проносились молодые и не очень люди на ховербордах – простых, внешне незамысловатых или же модных, сверкающих неоном.

А Блэки шла пешком, притягивая к себе косые и несколько удивленные взгляды. Люди постепенно разучивались ходить – просто прогуливаться по улицам без всякой причины. Ощущать под ногами не доску или днище аэромобиля, а гладкий асфальт. Магнитные полосы испещряли все пространство Бене-Исс, пронизывали его стальными венами, словно подталкивая людей встать на магнитную доску, скоростью и высотой выделяться из все больше редеющей толпы пеших прохожих.

Блэки и сама любила ощущение полета, ветер в волосах и холодок на щеках. Но скорость стирала краски и запахи, заглушала своим свистом звуки, которые издавал огромный, противоречивый стальной организм – Бене-Исс. Поэтому Блэки, даже имея в копилке достаточно денег, которые выдавал ей отец на «карманные расходы», предпочитала после школы добираться до дома пешком. На это уходила пара часов, но их нельзя назвать напрасным времяпрепровождением – это был лишний повод Рассмотреть окружающий ее мир в самых мельчайших деталях, заметить то, что не удалось заметить прежде. Изо дня в день она выбирала новую дорогу, поставив себе задачу исследовать каждый уголок родного квартала, и постоянно открывала что-то неизвестное для себя.

По мощеной дорожке Блэки спустилась к Старым прудам – ее маленькому островку спокойствия и уединения. Это было одно из немногих мест в городе, которых модернизация почти не коснулась – не слышно было шумных аттракционов, вода была настоящей, а не той серебристо-голубой субстанцией, на которую транслировалось голографическое изображение водорослей и рыбок – золотых и пестрых, как на Центральных прудах Шерасского квартала. Не было и фонтанов, исторгающих из самого центра прудов водяные струи, которые, изгибаясь, принимали самые невозможные формы, а затем обрушивались вниз и распадались на сотни мельчайших брызг.

Был лишь каскад из четырех чистейших прудов, отделенных друг от друга пешеходными аллеями, да скамейки, аккуратно выстроившиеся вдоль набережной. И тишина, изредка нарушаемая пролетающим над головой аэромобилем.

Блэки с наслаждением втянула в себя свежий воздух и медленно выдохнула. Забравшись с ногами на причудливую резную скамью, оглядела пруды прищуренным взглядом. Солнце слепило, а она практически никогда не надевала визор. Благодаря живому воображению и умению улавливать малейшие оттенки голоса ей не нужно было видеть лица собеседника, чтобы понять, когда он хмурится, злится или улыбается. Только дужка наушника за правым ухом была неизменна, но не потому, что ежеминутно разрывалась от звонков. Блэки привыкла слышать голоса только двух, самых близких ей людей. Но большего ей и не требовалось.

Сегодня на прудах она оказалась не одна – что уже само по себе удивительно. Молодая пара – по возрасту чуть старше Десс – прогуливалась рука об руку. Парень с красивым мужественным лицом смотрел прямо перед собой и говорил что-то своей подруге. Девушка смеялась, изредка заправляя падающую на лицо прядь светлых волос обратно за ухо. Выходило это у нее совершенно искренне и совсем не кокетливо.

Блэки, задумчиво оглядев незнакомку, мысленно окрасила ее в серебристый цвет. Таким ей казался ее смех – хрустальным, нежным, как множество колокольчиков. Присмотрелась к ее спутнику. Четкий, гордый профиль, под тонкой тканью футболки вырисовываются крепкие мышцы. Блэки воспринимала его чуть иначе. Темно-серым, цвета пасмурного неба. Сдержанный, сильный – именно таким она хотела видеть своего будущего избранника.

Блэки любила определять в людях подходящий им Цвет. Если бы Десс прознала о ее невинной забаве, всенепременно подняла бы на смех. Ей не объяснишь, что многие вещи Блэки привыкла видеть иначе. Когда Долго пребываешь в одиночестве, невольно придумываешь себе увлечения, какими бы странными они ни казались. Чем больше проводишь времени наедине с самой собой, тем больше отыскиваешь в своей душе потаенных уголков, незаметных для посторонних.

Воображение рисовало Блэки совершенно другой мир – принадлежащий ей одной и не допускающий чужого грубого вмешательства.

В этом ее фантазийном мире, где царствовали цвета, звуки и ощущения, Десс принадлежал бордовый цвет – цвет силы, ярости, внутреннего напора. А ей – темно-синий, спокойный и глубокий, как море, которое она видела лишь однажды – во время ее единственного, но запомнившегося на всю жизнь посещения Сомнирума.

Блэки вынырнула из глубин памяти, положила на колени тетрадь и вооружилась ручкой. Быстро набросала портрет пары – она не слишком была сильна в рисовании, но это помогало лучше прочувствовать момент. Задумчиво глядя на свое творение, Блэки попыталась понять: кто они, эти двое? Как давно знакомы, что значат друг для друга? Просто друзья, влюбленные или даже супруги? Как часто ссорятся? Есть ли у них собственные традиции – вроде поедания шоколадного мороженого за просмотром видеовизора по воскресеньям?

Она задумчиво полистала тетрадь. Страницы приятно шуршали, кончики пальцев ощущали шероховатость бумаги. Листы похрустывали от пролитых на них чернил и графитовых зарисовок. Пометки, наблюдения, мысли, подслушанные когда-то удачные диалоги, цитаты, слова, подчеркнутые жирными линиями – кусочки одного большого пазла. Когда Блэки будет готова, она его соберет.

Девочка предвкушала этот момент. Книга о Бене-Исс должна была стать делом всей ее жизни. Блэки хотела написать историю, которая изменит представление граждан города-государства о мире, в котором они живут. О людях, которые их окружают. О Системе и ее механических слугах.

Поэтому каждый божий день Блэки скрупулезно записывала в толстую тетрадь все, что видела и слышала. Слова кружились в голове в ожидании подходящего часа, чтобы выплеснуться на бумагу. Перед глазами вставали эпизоды из жизни выдуманных ею героев, которых и не существовало вовсе – но Блэки видела их так отчетливо, так ясно ощущала все их эмоции, что и сама начинала верить в собственную фантазию.

И она чувствовала себя ответственной за то, чтобы донести истории этих людей всему Бене-Исс. Праэко называли себя вестниками Системы. Блэки же хотела стать голосом, вестницей живых.

И пусть она была странноватой для других одиночкой, лишенной друзей и популярности, за которой так гнались сверстники. Пусть Система лишила ее матери, в одночасье разрушив и без того невеселую жизнь. Одного Система не могла отобрать у Блэки – ее мечту.

Глава четвертая

НАРУШИТЕЛЬ

Харт парил над землей на стареньком ховерборде. Впервые любимое увлечение не приносило никакого удовольствия. Все его мысли сейчас занимала Элси. Чертовый список электов, с которыми ее свела Система. Испуг, заполнивший прекрасные глаза девушки, когда она услышала предупреждение. Элси – одна из многих, для которых правила Системы были непреложны и нерушимы.