Наследство - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 9

— Может, не надо? — спросила Цветкова.

— Нормально все! Это — маленькая толика, что может раствориться в недрах моего организма. Все знают, сколько может выпить артист Илюшин, но это нисколько не скажется на его игре.

— Поздно, господа артисты, для детского утренника, — отметил водитель.

— А это не ваше дело! Мы готовы играть спектакли утром, днем и вечером! Мы — профессионалы! — пафосно ответил Степан Сергеевич. — А ваше дело доставить нас по адресу.

По адресу их и доставили. Яна вздрогнула. Это оказалась ближайшая к городу турбаза. Ворота открыл старый и явно нетрезвый сторож.

— Чего надо? Ой…

— Это мы — Дед Мороз и Снегурочка, — представила их Яна. — Нас вот заказывали, то есть вызывали.

— Заказывали? Так это… сабантуйчик у них в аквазоне, — почесал затылок дед.

— Чего? — икнул Степан Сергеевич.

— В бассейне! — пояснил сторож. — Идите прямо — и в конце большое здание справа.

Новогодние персонажи двинулись в указанном направлении.

— Не нравится мне что-то, — оглянулась по сторонам Яна, — бассейн…

— А нам и не должно нравиться. Мне деньги нравятся, а их отработать надо.

Дальше Яне совершенно не хотелось вспоминать, но без этого не было возможности восстановить весь ход событий, которые привели их в конечном итоге в полицию. Они попали в самый разгар «детского утренника». Толпа голых мужиков бесновалась вдоль бассейна, обставленного фуршетными столиками, которые ломились от еды. Фрукты, овощи, мясо, рульки, колбаса, сыры, салаты и бесчисленное количество бутылок со спиртным всех мастей — от крепкого алкоголя до пива.

Яна, державшая под руки не очень твердо стоящую на ногах Снегурочку, конечно, сразу поняла, что они «попали». Но уйти по-английски или сказать, что они ошиблись, не получилось. В первую очередь из-за самолюбия артиста больших и малых сцен Степана Сергеевича. Он сразу же вжился в образ и понес всякую чепуху как на детском утреннике. Мужчины восприняли это сначала недоуменно, затем на «ура». Как прикол.

— Мы вообще-то для наших иностранных гостей путан приглашали, — затем сообщил один из мужчин, — и непонятно, почему Снегурочка мужик? А вот, может, Дед Мороз покажет личико и удовлетворит нашу взыскательную публику?

Яна впала просто в шоковое состояние, потому что оказалось — тот водитель, который вез Цветкову с вокзала, принял ее за девицу легкого поведения, за «Снегурочку по вызову». И вот она уже «репетирует роль». Один самый толстый и духаристый мужик, который в основном с ними и разговаривал, все апеллировал к каким-то иностранным гостям и явно в этой компании был главный. Яна приметила темноволосого мужчину с бледным лицом и мускулистыми руками поверх простыни, которой был замотан, словно египетская мумия.

В его глазах читался ужас, страх, полное непонимание ситуации и явное желание свалить. Почему-то Яна сразу поняла, что он точно иностранный гость. Этот мужчина как-то выделялся на фоне остальных.

А Илюшин уже танцевал стриптиз, но его голый живот не впечатлял мужчин, и они все активнее стали приставать к Яне. Сорвали с нее бороду, усы и шапку.

— Вот она — Снегурочка! Скидывай кафтанчик! Старовата и худовата, но потянет еще! Ха-ха-ха!

— Отпустите меня! Оставьте меня в покое! — сопротивлялась Цветкова, извиваясь ужом.

Ее крики подействовали отрезвляюще только на мужчину в простыне и собственно «Снегурочку».

Один крикнул с едва уловимым акцентом:

— Отпустите вы женщину!

А Степан Сергеевич сразу же развернулся и дал обидчику в лицо. Его оттащили, а к Яне после разоблачения проснулся дополнительный интерес:

— Ой, а что это за цветные точки? Аллергия на «эмэмденс»?

— Главное, чтобы других инфекций не было! Давай, прыгай в бассейн, поплавай голышом! — домогались до нее.

— Она не проститутка! — орал Илюшин. — Мы артисты!

— Какие вы артисты — мы уже видели, — вдруг озлобился толстый и повернулся к Яне: — Не хочешь плавать по-хорошему — будешь по-плохому! «Елочка, зажгись!» — крикнул он, чиркнул зажигалкой и подпалил Яне косу. — Пусть горит твой паричок! — После этих слов коса вспыхнула.

Сказать шок — это ничего не сказать. Господин Илюшин на секунду даже перестал драться.

— Идиоты! У нее не парик! Это — свои!

Парень, завернутый в простыню, вскочил и бросился к Яне, спихивая ее с бортика в воду.

Яна бухнулась в бассейн крайне неудачно на каком-то вздохе, сразу же наглотавшись воды. Мужчина вытащил ее на поверхность, а Яна продолжала барахтаться и кричать:

— Я не умею плавать! Помогите! Мужчина слегка дернул ее, и Яна почувствовала силу его рук, потому что он буквально воткнул ее в дно, поставив на ноги.

— Здесь мелко! — сказал он, и Яна впервые так близко посмотрела ему в глаза.

Они оказались очень интересными по цвету. Издалека казались просто темными, а вблизи вокруг темного зрачка располагалась коричневая радужка, а потом все светлее и светлее до красивого темно-зеленого цвета.

— Немедленно прекратить беспредел! — крикнул он дерущимся.

— Тихо-тихо, ребята… Ну правда? Чего вы… — вторил кто-то еще, — перед гостями неудобно…

Яну достали из бассейна, дали полотенце и махровый халат. Так ее и увезли в отделение вместе со всеми, потому что администрация базы отдыха вызвала полицию, когда им кто-то сообщил, что в бассейне драка, а какую-то девицу подпалили заживо.

Директор базы сильно перепугался и, несмотря на то что среди присутствующих были люди из руководства и иностранные гости, свое кресло ему оказалось ближе, в тюрьму он точно не захотел и сообщил во всех устрашающих красках, что происходит на его земле.

Полиция отреагировала мгновенно и для задержания «банды, сжигающей людей заживо» выехал ОМОН. А эти люди сначала вяжут всех, а затем уж разбираются.

Несколько часов Цветкова провела в камере предварительного заключения вместе с мгновенно протрезвевшим Степаном Сергеевичем, пока не заснула. Привезли ее в мокрой одежде, но в полиции тоже работали не звери, да еще господин Илюшин орал своим театрально поставленным голосом:

— Звери! Что вы делаете?! Зима! Мороз! Девушка вся продрогла! Мокрая! Она же не преступница, она же — жертва!

— Разберемся! А вы тоже не шумите, а то успокоим!

Но на время разбирательства Яне принесли весьма страшный комплект одежды, но по крайней мере сухой. Это были милицейские, то есть полицейские штаны и халат темно-синего цвета, явно уборщицы. Еще Цветковой принесли теплый шерстяной плед. Она в него закуталась и уснула от нервного переутомления. Илюшин ей еще колыбельную сбацал напоследок.

— Выходим по одному! — привел их в чувство добрый голос полицейского. — Шутка! Нет-нет, то, что выходим, — это не шутка!

— На расстрел? — уточнил Степан Сергеевич, помогая подняться Яне.

— К следователю! Разобрались там уже.

Яна не смогла не заметить, какими глазами посмотрел на нее моложавого вида следователь с острым носом и колючим взглядом серых глаз. Уборщица в полицейских штанах. Причем и то, и другое было больше, чем ей надо, размеров на восемь. Такая бледная доска в балахоне.

— Присаживайтесь, господа гастролеры, — пригласил следователь.

— Мы — артисты! — гордо ответил Илюшин, садясь на стул и закидывая ногу на ногу.

Яна только сейчас очень остро осознала, насколько он комично выглядит в женском разорванном сарафане, когда у него прошел кураж. А прошел он, судя по трясущимся рукам и тоскующему взгляду, потому, что закончилось действие спиртного.

— Артисты! Артисты! Это я уже понял! Я тут и с другими уважаемыми людьми поговорил…

— Бандюги! — прервал его Степан Сергеевич.

— Вышло недоразумение… Вас приняли за ночных бабочек…

— Кого?! Меня?! — гаркнул Степан Сергеевич.

— Ну почему вас… — несколько смутился следователь, — вот… — перевел он взгляд на Яну и задумался.

— Кого? Меня? — уточнила Цветкова, понимая, что он сам себя поставил в неловкое положение, потому что в таком виде она явно не была похожа на путану.