Твои губы - судьба моей кожи (СИ) - "Ie-rey" - Страница 22

Сэхун торопливо отвернулся, едва Чонин завозился под простынёй. Чонин вообще много крутился и ёрзал, и до Сэхуна не сразу дошло, что Чонину просто неудобно. Ума сложить кусочки мозаики воедино Сэхуну хватило — Чонина раздражала одежда. Всё-таки дома Чонин спал без ничего — Сэхун помнил, но лучше бы не. Жаль, сам себе память стирать не умел, а то стёр бы видения с сухим подтянутым телом, острыми лопатками, узкими бёдрами и широкими плечами, чтобы не вспоминать и не мучиться от зуда на кончиках пальцев — полжизни за потрогать. Мрак и черти с вилами — Сэхун хотел потрогать альфу впервые в жизни! Конец света.

Пока Чонин вертелся и пытался уснуть, Сэхун уговаривал себя уснуть тоже и проснуться раньше Чонина. Если бы это у него получилось, он смог бы улечься так перед пробуждением Чонина, чтобы всё выглядело двусмысленно. И чуточку потрогать. Легонько. Пушинкой.

Все труды Сэхуна пошли насмарку, потому что проснулся он вполне естественно в той самой буферной зоне — без подушек вовсе, зато с Чонином. Точнее, почти под Чонином. Во сне тот умудрился не только наложить на него лапу и меховую ногу, но и практически улечься сверху. Только правое бедро касалось матраса, всё остальное возлежало на Сэхуне.

Левая ступня отогревала лодыжки Сэхуна, колено вклинилось между ног, горячий и твёрдый живот прижимался к Сэхуну так же плотно, как и левое бедро. Грудью Сэхун чувствовал грудь Чонина и каждый размеренный вдох и выдох вместе с паузами между ними. Как ни странно, но тяжесть Чонина при этом совершенно не мешала дышать ему самому.

Голова Чонина покоилась на простыне рядышком с головой Сэхуна, и Сэхун чувствовал лёгкие поцелуи тёплым воздухом на шее под левым ухом. Чонин спал настолько тихо, что различить его дыхание на слух было невозможно. Зато удавалось различить мерное движение мышц груди и щекотку тёплым воздухом на выдохах.

Сэхун осторожно скосил глаза влево и принялся разглядывать в рассветном мареве лицо с крупными и резкими чертами. От крутого лба, говорившего об умении за себя постоять, упорстве, молчаливости и практичности, до изящно прорисованных густых бровей, намекавших на воображение и оригинальность их обладателя.

Потом Сэхун разглядывал недлинные, но густые ресницы. Пушистые. Довольно массивная переносица подтверждала упорство и упрямство, соглашаясь со лбом, сам нос — отнюдь не тонкий и изящный — намекал на идеальную для альфы длину члена в возбуждённом состоянии, а форма — на роскошную толщину. Сэхун невольно покраснел, когда подумал об этом. Этому его научили дядины пассии из борделя еще лет пять назад. Стоило признать, что способ оказался верным, хотя с Чонином Сэхун на практике не проверял соответствие одного другому.

Искушение коснуться костяшками твёрдой даже на вид скулы Сэхун победил с трудом. Медленно перевёл взгляд на губы. Полные, мясистые, очерченные с изяществом и жёсткостью одновременно, предельно чётко — даже в уголках рта. Сейчас кожа на губах выглядела шершавой и потрескавшейся, но Сэхун всё равно цеплялся взором за каждую трещинку и любовался, пока не сосредоточился на волевом подбородке с характерной ямочкой, окончательно подбивавшей баланс в графе “упрямство”. Правда, эта же ямочка говорила о доброжелательности, весёлом нраве и хитрости чёрт знает какого уровня. В сочетании с упрямством и практичностью — ядерная смесь.

Сэхун тут же забыл обо всём этом, едва встретил слегка затянутый сонной дымкой взгляд Чонина. Ресницы приподнялись от силы на сантиметр, но солнечные лучи завораживающе подкрасили радужку золотисто-карими и почти оранжевыми бликами. От игры света в глазах захватывало дух, и Сэхун непроизвольно сглотнул, осознав, что его поймали.

— Наверное, мне нет смысла подрываться и отскакивать мячиком, если ты демонстрируешь похвальное спокойствие. — Голос Чонина прозвучал очень тихо и уютно вместе со всеми хрипловато-бархатными спросонья нотками.

Сэхун молчал, потому что не представлял, что на это вообще можно ответить. Он разглядывал Чонина долго и пристально, поэтому понятия не имел, когда Чонин проснулся и как долго терпел изучающий взгляд. Зато прямо сейчас Сэхун прекрасно ощущал опасность альфы. Не в том смысле, что Чонин мог сделать ему больно, а в том смысле, что Чонин мог забрать всё, что забрать пожелал бы. Сэхун не смог бы защититься. Или не захотел бы защищаться?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я не специально, — так же тихо добавил Чонин, вновь сомкнув веки и спрятав завораживающие блики от Сэхуна. — Подушки себя не оправдали.

Если бы только подушки. Чонин явно умудрился ещё и раздеться во сне, хотя логично — он привык спать без одежды.

— Ничего страшного, — собравшись с силами, пробормотал Сэхун. — Из-за этого я в обморок не упаду.

Не соврал. Просто спать в одной постели с обнажённым альфой — это мелочь. На фоне некоторых эпизодов из жизни Сэхуна — сущая мелочь. Не будь этот альфа Ким Чонином, разумеется. Но он был. Именно Ким Чонином. И у Сэхуна сердце колотилось так же быстро, как во время их первого танца. Сэхун изо всех сил надеялся, что Чонин этого не замечает, пусть даже он всё ещё прижимался грудью к груди Сэхуна.

Ощущения отличались. Обычно Сэхун не выносил близости альф, но желания шарахнуться прочь от Чонина не возникало. И пальцы не искали сами на голых рефлексах “бабочку”. Сэхуна трясло внутри, но это больше походило на трепет и предвкушение.

Чонин медленно сдвинул ладонь, задев плечо Сэхуна, упёрся кулаком в матрас и осторожно отодвинулся, чтобы вытянуться на спине рядом и сонно вздохнуть. Простыня сбилась складками на узких бёдрах, и Сэхун поспешно отвёл взгляд — его уже достаточно ловили сегодня.

— Ты весь город мне показал? Или планируешь нечто особенное?

Тема казалась вполне безопасной, да и Сэхун хотел знать, чем будет занят их день.

— Нечто особенное, Сэхун-и. Ты когда-нибудь был в заливе Поющих Водопадов?

— Нет. — Ответ был лишним. Чонин и так знал, что Сэхун никуда не ездил. — Это что-то неповторимое?

— Именно. Туда добираться долго, конечно, но лучше сейчас, пока сезон дождей только на носу. Позднее уже не выйдет.

— Сезон дождей? — забеспокоился Сэхун, озадаченный столь странным выбором места для отдыха при грядущих погодных условиях.

— Не волнуйся. Сезон дождей обычно цепляет только половину острова. На другой половине сезон дождей в иное время. Природная аномалия и нюансы рельефа.

— Мы на чём-то поедем?

— Нет, там нет дорог, надо идти. К вечеру должны добраться, можно остаться там на ночь и часть дня, а после переночевать в рыбацкой деревушке и вернуться в отель. Маленькое приключение.

— А ты раньше там уже был?

— Один раз, с Чжэином. — Чонин потянулся и лениво прикрыл глаза. — Дорогу помню плохо, но мы спросим в деревушке на всякий случай. Так что? Рискнёшь или нет?

— Поющие Водопады… Они в самом деле поют?

— Сам увидишь. И услышишь. Если хочешь.

С Чонином Сэхун хотел всё, поэтому они спустились в ресторан к завтраку, а после вновь поднялись в номер, чтобы переодеться для похода. Чонин первым воспользовался ванной, чтобы натянуть футболку и лёгкие джинсы. Они решили, что Чонин подождёт Сэхуна у крыльца. Сэхун тем временем перерыл свои вещи, нашёл пятнистую футболку и джинсы, похожие на те, что были на Чонине, переоделся и по привычке сунул в карман “бабочку”. Пригладив волосы, он окинул придирчивым взглядом отражение в зеркале и спустился в холл.

Поставив ногу на первую ступень крыльца, Сэхун осмотрелся в поисках Чонина. Нашёл быстро — тот стоял у перил возле большой каменной вазы с цветами в компании уже знакомого омеги. Омега что-то мило щебетал, а затем потянулся рукой к волосам Чонина, в которых белел цветочный лепесток.

Это стало последней каплей.

Сэхун сам не понял, откуда в его руке взялась “бабочка”.

— Эй, шлындра, а ну убрал топырки от моего козырного! Или я тебе сейчас наделаю дырок в бампере. Будет шабаш в десятку альф сразу на твою вислую корму. Сдриснул со скоростью звука, кумекнул? Чо буркалы пялишь? Натяну на жопу и моргать заставлю! Ушкандыбал в темпе вальса!