Горечь моей надежды - Льюис Сьюзен - Страница 112

– Вы когда-либо видели дома у Уэйдов посторонних людей? – задал очередной вопрос Гулд.

Нет, не считая двух раз: однажды к ним приехал фургон, доставлявший заказы из супермаркета, и второй раз – серебристый «Рено» выезжал на дорогу, когда она в прошлое воскресенье подъехала к дому. Кому принадлежала эта машина? Полиция когда-нибудь сможет ее найти? Алекс знала: полицейские опасаются, что Отилия была похищена именно на этой машине, хотя у них и не было тому доказательств.

– Во время моего первого посещения семьи мистер Уэйд сказал мне, что у него не слишком много друзей, – сказала Алекс.

Сколько раз она бывала у них дома? Как часто видела Отилию вместе с родителями? Они когда-нибудь говорили о совместно проведенном отпуске? Кто-нибудь из них когда-либо упоминал имя их сына Джонатана? Каким образом она узнала про мать Эрики? Она когда-либо говорила Брайану Уэйду о том, что ей известно?

Вопросы сыпались на Алекс бесконечно, резкие, почти жестокие, всякий раз заставляя ее вздрогнуть. Хотя в целом Гулд держался с ней вежливо, она понимала: с таким, как он, нужно быть начеку, иначе можно в два счета угодить на крючок, как то, например, уже сделал Брайан Уэйд. Впрочем, что касается Алекс, в душе она желала Уэйду самых адских страданий.

Оседлай тигра, Отилия. Будь хорошей девочкой.

– Завтра состоится кремация тела Эрики Уэйд, – сказал Гулд, когда они выходили из гостиной. – Думаю, вам есть смысл прийти. Вдруг там объявится кто-то, кого раньше уже видели, кто поможет вам что-нибудь вспомнить.

– Да-да, конечно, – спокойно ответила Алекс. – Он… там тоже будет?

– Нет. Его уже перевели в Истбрукскую тюрьму, где он будет оставаться до тех пор, пока ему не предъявят новые обвинения.

– Они, по-вашему, будут предъявлены?

– Безусловно, – ответил Гулд тоном, не допускающим возражений. – Он явно сделал с дочерью что-то еще сверх того, что нам уже известно… – Увидев на лице Алекс страдальческое выражение, Гулд на минуту умолк. – Только не думайте, будто мы оставили надежду найти девочку живой, – добавил он чуть мягче. – Он ее кому-то отдал. В этом нет никаких сомнений. В данный момент мы пытаемся извлечь из его телефона и компьютера все контакты.

Закрыв за ним дверь, Алекс прислонилась к ней спиной. Ей было слышно, как репортеры выкрикивают свои вопросы, но, похоже, в ответ не получили даже слова. Интересно, что они подумали, увидев, что Гулд в воскресенье приехал к ней домой? Неужели решили, что детектив прибыл сообщить ей, что Отилию наконец нашли… зарытой в канаве, брошенной в каменоломню, запертой на замок в чьем-то подвале. Или же они дружно обрадовались, решив, что Гулд прибыл арестовать ее за какую-то вопиющую халатность, допущенную в работе, за которую они сами уже вынесли ей приговор.

Алекс без труда могла представить себе аршинные заголовки в газетах. Но об этом лучше не думать.

Услышав, как за дверью кто-то выкрикнул ее имя, она поспешила вновь включить музыку. Взяв телефон, Алекс поднялась наверх к себе в комнату и просидела там, пока спустя час ей не позвонила мать, чтобы сообщить, что она только что въехала в деревню и через пару минут будет у нее.

И вот теперь Алекс стояла у основания лестницы, ожидая услышать знакомый двойной стук в дверь. Ее била такая сильная дрожь, как будто все эмоции, которые она до сих пор носила в себе, задались целью вырваться на свободу. Она едва не задохнулась от радости, услышав условный стук, и тотчас бросилась открывать дверь.

Еще мгновение, и Анна уже сжимала ее в объятиях, что, впрочем, не помешало Алекс плотно закрыть за собой дверь. Ощутив тепло материнских рук, она разрыдалась.

– Все хорошо, моя девочка, все хорошо, – приговаривала Анна, прижимая ее к себе еще крепче. – Я с тобой. Все будет хорошо, обещаю тебе.

– О господи, о господи! – истерично повторяла Алекс.

– Тсс, успокойся, – прошептала Анна, поглаживая ее по спине. – Понимаю, тебе было тяжело, еще как тяжело. Не плачь. Вот увидишь, ее обязательно найдут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Обливаясь слезами, Алекс слегка отстранилась от матери и попыталась что-то сказать, но не смогла.

– Знаю, им неизвестно, где она сейчас, – прошептала Анна, убирая с ее лица волосы. – Но это еще не значит…

– Она здесь, – выдавила из себя Алекс. – Наверху.

На лице Анны на миг возникла каменная маска непонимания, которая затем сменилась гримасой ужаса. Алекс склонила голову и разрыдалась.

– Прости меня, прости, – причитала она. – Я лишь… о боже, что же мне теперь делать?

Не в состоянии хотя бы что-то сказать в ответ, Анна бросила взгляд на лестницу.

– Я никому ее не отдам, – заплакала Алекс, – то есть я знаю, что должна, но я не могу.

– Тише-тише, – попыталась успокоить ее мать. Других слов у нее не нашлось. – Лучше скажи, с ней все в порядке? То есть я хочу сказать…

Кстати, что она хочет сказать? Она понятия не имела.

– С ней все в порядке, – заверила Анну Алекс и вновь шмыгнула носом. – Она в безопасности и, главное, счастлива. Знаю, я не должна была этого делать… Я вообще не понимала, что делаю. Просто сгребла ее в охапку и лишь потом поняла…

Анна подняла руку, призывая ее успокоиться.

– Тише, расскажешь потом, – мягко сказала она. – Я хочу ее увидеть.

– Да-да, конечно, – Алекс повела ее за собой вверх по лестнице. – Я сказала ей, что ты скоро приедешь. Жаль, ты не видела, как она при этом просияла!

Анна улыбнулась, пусть даже главным образом потому, что не знала, что на это сказать. Нет, она была несказанно счастлива, узнав, что Отилия в безопасности. Вот только чем все это кончится?

– Как тебе вообще удалось спрятать ее от всех этих репортеров, что взяли дом буквально в осаду? – спросила она, поднимаясь за Алекс вверх по лестнице. – Не говоря уже о полиции. Ведь они постоянно бывали у тебя.

– Ты же знаешь, какая она умница, – ответила Алекс, оглядываясь на мать через плечо. – Она делает так, как ей сказано. Если я говорю ей, что она должна сидеть тихо, как мышка, значит, она, пока в доме есть кто-то посторонний, не издаст ни звука. Сложнее, когда мне нужно на время отлучиться из дома. Но она молодец – сидит тихо и ждет, когда я вернусь.

– И никому в голову не пришло обыскать твой дом? – в ужасе спросила Анна, понимая, что нужно срочно что-то делать, иначе скандала не избежать.

– У них не было для этого поводов. Я вне подозрений, по крайней мере в том, что касается…

Алекс не договорила. Анна не стала заканчивать за нее фразу. Она решительно прошла вслед за дочерью в главную спальню. Шторы в комнате были плотно затянуты, горел свет.

– Отилия, дорогая моя, – нежно проворковала Анна. – Ты здесь!

На полу был расстелен лист бумаги, над которым Отилия сейчас колдовала цветными карандашами. Девочка оторвала глаза от рисунка и подняла голову. От волнения на Анну внезапно накатило головокружение, она даже слегка покачнулась.

– Нанна, – заявила Отилия, и ее серьезное личико осветилось улыбкой.

Алекс виновато посмотрела на мать – вдруг та решила, что это она научила девочку ее имени. Но нет, Отилия произнесла его сама, без всякой подсказки.

– Привет, моя хорошая, – с нежностью в голосе ответила Анна и, подойдя ближе, подхватила девочку на руки.

Вдыхая запах кожи, детского талька и красок, она принялась осыпать поцелуями бархатные щечки. Боже, как же она скучала по этой малышке! Как оказалось, гораздо сильнее, чем была готова себе признаться. Как же приятно вновь ощутить в своих руках это теплое, податливое тельце, слышать серебристый колокольчик ее смеха, осознавать, что вместе с Алекс они наполнили жизнь девочки любовью, которой ей так долго недоставало.

– Ты даже не представляешь, как я счастлива тебя видеть! – прошептала она Отилии на ушко. – Да-да, представь себе, я счастлива, вот только что нам теперь всем троим делать?

Она повернулась к Алекс, надеясь, что найдет нужные слова. Увы, как оказалось, их до сих пор не было.