Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Под сенью проклятия (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

— Вон, глянь. — Возбуждено сказала Саньша. — Охранники из Балыково приехали. В грузовой телеге мы с тобой и поедем, с этими мордами. Ты не боись, они смирные, Ты да я, будет с кем поболтать. А Вельша и Алюня сядут с госпожами. Чтобы прислуживать им, руки растереть, обдуть, коли сомлеют.

Я кивнула. Алюня и Вельша были личными прислужницами госпожи моей матушки и сестрицы. Саньша понизила голос.

— В господской колымаге, слышь-ко, не трясет, как в грузовой, зато тяготно. Господская дочка та ещё оторва. То одно ей не так, то другое.

Она резко осеклась, потому что хлопнула дверь и на лестнице показались Морислана с Аранией. Мы с Саньшей поклонились, дружно возвестили:

— Подобру, госпожа Морислана. подобру, госпожа Арания.

Моя матушка, кивнув свысока, спустилась со ступенек, полезла в колымагу. Подол бледно-голубого платья скользнул по высокой приступке. Следом поднялась Арания. Распущенные волосы перекатывались за её спиной темными волнами.

— Глянь-ка, — шепотом сказала Саньша, пихнув меня в бок локтем.

— Отец со двора, а она сразу и волосы распустила. Как при господине Эреше, так по-олгарски ходит, две косы за спиной в одну сплетает. А как без него, так и волосня по ветру. Олгары такое за срам почитают, а наши господа — за красу.

Дверца колымаги захлопнулась. Подошел Рогор, неся в широко разведенных руках сундук с ручками, сунул его вглубь подводы. Нахмурился.

— Вы ещё тут? Ехать время. Ну-ка быстро.

Из дома выскочили Алюня и Вельша, держа в руках узелки и свертки. Запрыгнули в колымагу.

Мы с Саньшей побежали в дом за вещами. Я успела первая, потому что жила ниже девахи — каморка, где та спала, была на третьем поверхе. Но выходить, оставляя Саньшу распоследней, мне не хотелось. Я постояла за дверью, поджидая, пока она спустится.

За это Морислана одарила меня колючим взглядом из оконца расписной повозки. Мы с Саньшей запрыгнули в заднюю часть подводы — и лошади тут же тронулись.

За сундуками и узлами, что заполняли переднюю половину подводы, нашлось пустое местечко. Чья-то добрая рука бросила туда охапку старого прошлогоднего сена. Я поставила корзину в углу, где ей ничто не угрожало, кинула рядом узел и уселась, опершись на его мягкий бок спиной. Саньша устроилась рядом, облокотившись на свои пожитки.

Подводу немилосердно трясло на ухабах, а грохот окованных колес порой заглушал голос. И все же это была не поездка, а настоящее гулянье. Мы несколько раз останавливались у придорожных трактиров. Охранники уходили внутрь перекусить, трактирные служки тем временем поили и кормили лошадей. Мы с Саньшей выбирались, бегали в отхожее место, разминали ноги, оглядывались.

Для пропитания Рогор выдал нам одну из корзин, заготовленных бабой Котрей. Т ам лежали творожники, пирожки с капустой, сморчками и шкварками, сваренные вкрутую яйца, закупоренный огрызком сушеного яблока глиняный штоф с квасом. Солнце неспешно плыло с одного края неба на другой, снаружи под полог залетало пение птиц — и мир был прекрасен, а будущее и того лучше.

Я узнала, как зовут сестренку и братуху Саньши, какого парня она любила до норвина — а в ответ рассказала ей все страшные сказки про привороты и несчастных привороченных, какие слышала от бабки Мироны. Чтобы девка уяснила, чего она хочет и каким боком ей это может выйти.

Переночевали мы в постоялом дворе на окраине большого города, что звался Лаишев-град. Зайдя следом за Морисланой и Аранией в подклеть большого дома на два поверха, я увидела громадную горницу — и тьму народа внутри. Большая часть из людей была обряжена по-тутешски, однако нашлись и те, кто вырядился иначе. По столам разлеглись широкие рукава, как у Рогора с Сокугом, кое-где мелькали безрукавые душегреи, шитые бисером и цветной нитью — олгары.

Одно роднило всех этих людей — оружие. Везде за поясами из наборных блях или узорчатой кожи торчали рукояти больших и малых тесаков, к лавками кое-где прислонялись мечи, навроде тех, что были на поясе у Эреша и Барыса. Выглядывали луки, с колчанами, полными стрел.

Все пили и ели, негромко беседовали. При нашем появлении шум голосов стал потише, многие начали оборачиваться. Норвины, шедшие с нами, один впереди, другой следом, тут же набычились, ухватившись за рукояти длинных тесаков.

И все же их угрожающего вида не хватило, чтобы все вернулись к своей еде и беседам. Несколько мужиков продолжали глазеть — правда, не на нас, а на шедшую впереди Морислану.

Моя матушка спокойно плыла за хозяином двора, не обращая ни на кого внимания. Но ступив на лестницу, спросила вдруг звучно, на весь зал:

— Добрый человек, надеюсь, в твоем доме никто не обидит жену и дочь Эреша Кэмеш-Бури, господина из рода Серебряных волков?

Хозяин обернулся, переломился в поясе.

— Не пощажу ни себя, ни чад моих! Какая честь, сразу две госпожи Серебряных Волков. да у меня мышь в сторону ваших покоев не проскочит, не то что лиходей какой!

По залу прокатился ропот. Те несколько мужиков, что нахально глазели на Морислану, пригнулись к своим тарелкам. Олгары, которые, напротив, на нас не смотрели, тут же подняли головы. И одарили нас долгими взглядами — то ли запоминали, то ли ещё что.

— Видишь? — Тихим победным шепотом сказала стоявшая за мной Саньша. — Я ж говорила, хозяин у нас тихий-тихий, а как зыркнет. видать, за долгую жизнь на многих назыркался, вот его и знают. Теперь тут с нас пылинки сдувать будут.

Вельша и Алюня улеглись в горницах Морисланы и Арании — для них из общей залы приволокли широкие лавки, поставив их в ногах господских кроватей. Нам с Саньшей отвели крохотную светелку под самой крышей. Морислана строго приказала сидеть внутри, даже носа за дверь не высовывать.

Могутная бабища, запоясанная передником над грудью, притащила нам миску с горячей похлебкой, кувшин воды и кувшин молока. Потом вернулась с двумя ночными горшками.

Я прыснула. Но когда позже захотела выйти в отхожее место, за дверью наткнулась на хмурого Рогора.

— Велено не пускать. — Сообщил он.

И мне пришлось освоить науку обращения с ночным горшком.

На ночь Рогор улегся у нас в светелке, скинув парадную белую рубаху и постелив у себе двери толстый половик, полученный от хозяина. Двое охранников из Балыково и Сокуг, как я знала, стерегли горницы Морисланы и Арании.

Наутро отдохнувшие кони понесли нас к Чистограду.

В столицу мы приехали только к вечеру следующего дня. И въехали в неё как-то незаметно. Дорога стала глаже, тряска прекратилась, колеса вместо постукивания на отдельных камнях загрохотали ровно и неумолчно. Мы с Саньшей полезли к заднему борту подводы.

Уже не было полей с перелесками и деревушками. Дорогу, что вытекала из-под колес, покрывали камни, уложенные рядком, без щелей. По бокам высились дома — на два поверха, на три, даже на четыре. Мелькали узкие садики под окнами, засаженные цветами, высокие ворота, затейливые коньки на крышах.

Вот только курей на улицах я не заметила. Может, за то столицу и прозвали Чистоградом?

Там и сям над каменными палатами возвышались бревенчатые терема, украшенные резьбой и расписанные яркими красками, ничуть не тусклее тех, что покрывали колымагу Морисланы. И дождик их мочил, и солнышко жгло на такой высоте, а они все равно сияли оттуда алым, зеленым и бирюзовым.

— Красотища. — С гордостью сказала Саньша. — Вот погодь, ещё в кремль приедем. Там и вовсе дивы дивные.

Она перехватила мой взгляд, смешно наморщила лоб, приподняв светлые брови.

— Чо, не знаешь? В кремле, Триша, сидят верчи и сам король. Там восемь палат каменных с теремами. И дворец короля в самом дальнем конце. Кругом стена высоченная, чтоб, значит, чужие не ходили, не тревожили. С башнями из камня.

— Верчи? Это кто? — Я почувствовала, как загораются от прилившей крови щеки.

Идущие по дороге прохожие глядели на меня с нехорошим любопытством, некоторые даже с жалостью. От их взглядов хотелось отползти назад, за сундуки.

Вот только незнанию прятками не поможешь. Да и на город глянуть было любопытно.