Совсем не прогрессор - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 78

— Глупость говоришь, — пробормотала Грета. — Мы и так все сделаем. Дружба не исчерпывается совместными пьянками. Важнее готовность помочь. Если ты в это не веришь, на черта приехал?

— Я знаю — на вас можно положиться. И все-таки это не погостить на каникулах. Возможно, это навсегда.

— Ты не преувеличиваешь?

— А сходи прогуляйся до калитки. Там стоит «победа» с очень характерной антенной, и внутри двое или трое товарищей. Внимательно пялятся, чтобы не соскочил. Они просто сидят и смотрят. Наблюдают. Вот такое предостережение от неправильных действий. Сдал детей — и на самолет. Назад. Выполнять приказ. А больше ничего не предусмотрено.

— Хоть намекнуть можно?

— Я бы и рад, да ситуация такая… Ничего объяснить нельзя, вам же хуже. Кто меньше знает — лучше спит.

— А если я кой-кому позвоню? — неуверенно спросил Игорь. — Есть у меня знакомые на достаточно высоком уровне. Я все-таки известный писатель.

— Вот тогда и меня порежут, и детей, и вас за компанию. Много знающие долго не живут. Не шучу я и не пугаю. Там ставки огромные, никого не пожалеют, а возможности у людей имеются. Не стал бы я вообще ничего говорить, да иначе не выходит. Начнете звонить, беспокоиться и выяснять — тут и сработает сигнализация. Я вас прошу об одной конкретной вещи — позаботиться о детях. И все. Остальное не ваши проблемы. Договорились?

— Конечно, — подтвердила Грета. — Будь спокоен.

Игорь кивнул и заявил:

— Ты придурок. Мог бы и не спрашивать. Через столько лет сомневаться в ответе — это я тебя обязан прибить.

— Вот и замечательно, — сказал с облегчением Сашка. — Да! Если к вам позвонят или придут с вопросами, все равно какие удостоверения будут показывать, в каких званиях будут и на кого ссылаться станут, — говорите чистую правду. Ее всегда излагать легко и приятно. Уж точно не запутаешься. Вот что я выложил, то и честно передайте. Уехал в командировку и ничего внятно не объяснил.

Игорь поднял вопросительно бровь.

— А если я позвоню, так обязательно скажу что-нибудь из знакомого только нам. Да не думаю я, что до этого дойдет. Мои э… работодатели прекрасно понимают: пока я честно выполняю приказы, лучше излишне не давить, а то не хватит трудового энтузиазма на дальнейшее. А заменить меня сложно. Можно, да куча дополнительных хитроумных телодвижений. Все, — произнес, вставая, — пойду с детьми попрощаюсь. Выдам Наде ценные указания. Время поджимает.

— Я отвезу?

— А куда ты денешься. Такси я отпустил. Кстати, — спросил с опаской, — насчет твоей старой идеи… В маньяки меня не записал в очередной замечательной повести, рассчитанной на переиздание за границей?

— Не берут, — с сожалением в голосе сознался Игорь. — У нас они не водятся.

— Слава богу! Мало мне было дожидаться перешептывания за спиной по прошлому гениальному произведению.

Сашка вынырнул из огромной толпы у касс и, морщась, сообщил:

— Зря торопился: рейс задерживается. Могли спокойно посидеть, билет все одно в кармане.

— Так в чем проблема? — удивился Игорь. — Давай хлопнем на дорожку. Обычай.

— А тебе стоит? Тормознут на трассе и права отберут. Без колес тяжко будет.

— Как заберут, так и отдадут, — заверил Игорь. — Ты забываешь, кто я есть такой. Очень известный писатель. Народ меня просто обожает в лице мелких милицейских начальников, трудяг на СТО[16] и прочей общественности.

— Тогда посиди. Я щас.

Сашка помчался в сторону ресторана, а Игорь плюхнулся на кресло и вытянул ноги со вздохом облегчения. Долго стоять ему было тяжко, проще уж ходить. При знакомых он не жаловался и старался не показывать, насколько это неприятно, когда после стояния в очереди ноют занемевшие конечности. Благо и нечасто приходилось. Уже не первый год по знакомству отоваривался без длительных ожиданий, и дело вовсе не в удостоверении инвалида СА, позволяющем прорываться к прилавку напрямую. Иные товарищи, всерьез раздраженные ожиданием, могли и прибить, невзирая на корочки. И он не слишком их осуждал. Самому бы не понравилось пропускать кого, если неизвестно, на всех ли хватит. Просто в Верном не так много всесоюзно известных прозаиков. Практически он один и есть. Остальные местного разлива и особыми успехами похвастаться не могут. Не Москва или еще какой большой город, где писатели ходят стаями и грызутся между собой за влияние и материальные блага. Для него всегда приготовлен заранее в подсобке полный набор согласно категории, и еще и звонят из магазина. Удобно. А подписать лишний экземпляр подсунутой книги дарственной надписью рука не отвалится.

Вокруг клубились всевозможные типы. Только в Туркестане такое встречается. В центре не так заметно — там славяне преобладают, хотя и среди них очень разные имеются физиономии. Здесь тоже большинство европейцев на вид.

Многие отставники селились по окраинам. Государство было заинтересовано увеличивать прослойку лояльных граждан и выделяло таким людям дополнительную жилплощадь, помогая и с трудоустройством. И все одно здесь очень наглядно представлено многонациональное население страны. Все цвета кожи, разнообразные одежки и многочисленные языки. Вокзалы и аэродромы — чуть ли не единственное место, где не существует четкого разделения. Попытка распихать по разным залам с успехом провалилась, хотя неграждане и сами старались в общий не соваться: недолго и от мусоров по шее заработать.

Раньше было спокойнее, да после нескольких угонов самолетов через границу проверки при посадке стали гораздо жестче, и приезжать требовали за два часа. В результате народу в не рассчитанном на это здании стало заметно больше, а порядка много меньше. Ничего странного. Серьезные люди через общий зал ожидания не ходят, а сидят в комнате первой категории и с любопытством наблюдают за столпотворением через окно. Для них общей очереди не существует, и нервы трепать необходимость отсутствует. Их редко трогают проблемы остальных. Он вполне мог протыриться внутрь и расположиться в комфорте, да Сашу все равно не пустят. Пока не дорос: туда пускали исключительно первую категорию, — вот и приходится сидеть по соседству, любуясь вблизи на общее для всех растерянно-покорное выражение лиц.

Самое интересное, когда понадобилось, замечательно договорились с потенциальными противниками о выдаче лихих героев, норовящих совершить рейс в одну сторону. Политика — не политика, а мы способны применить и ответные адекватные методы. Зачем им нарываться? Разрядка — она гораздо лучше и приятнее, включая легкое сокращение обычных вооружений и пару сотен ядрен-батонов. Принципами не поступились, даже слегка приоткрыв щелку.

Вот если хорошо присмотреться, заметны две отдельные сплоченные кучки отъезжающих. С греками все ясно. Уж драпая от своей реакции в сороковые, они никак не рассчитывали быть сосланными и пополнить число жителей Туркестана. Ну да они хоть в лишенцы не попали, в отличие от понтийских, загремевших еще раньше на поселение. Собственно, отношение и к тем и к другим было вполне приличное, в сравнении с немцами или некоторыми кавказскими народами, но им чего-то не понравилось. Теперь норовили отбыть за бугор. И очень зря. Давно они имели очень мало отношения к далекой Элладе, и многие уже и по-гречески не слишком хорошо говорили. Это ведь только на словах их там поджидают с нетерпением, реально — в лучшем случае выдадут минимальную сумму на обустройство и забудут через день. Будут пахать еще похлеще здешнего, причем при полном незнании окружающего мира и его законов.

Вторая толпа была гораздо страннее. Не так много государств, где добросердечное советское правительство могло углядеть новую родину для своих бывших жителей. Не в Афганистан же их отпускать и не во Францию. Никому они там не сдались. А вот Турция для всех заинтересованных подошла идеально. Мусульманская страна, и на ее территории много кого встретить можно. Они ведь только числятся турками, а копнешь — и обнаружатся курды с дагестанцами. Вот и прекрасно.