Совсем не прогрессор - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 55

— Климат, — уверенно заявил Сашка.

— Ходят слухи, что к нам поступают не без мозгов. Вот и примени их. Не вся Россия тундра, не весь СССР находится на Крайнем Севере. Мы — мировой лидер по объему пашни и чернозема. Потенциально за счет той же химизации, механизации и автоматизации можно нарастить объем продукции сельского хозяйства в два раза. Собственно, это доказано там, за бугром. Производство продуктов питания на душу населения в девяносто восьмом году превысило показатели шестьдесят первого почти на четверть и оказалось на сорок процентов дешевле. Если бы не дикие темпы рождаемости в Азии и Африке, вполне весь мир можно накормить. Но буржуи же гуманисты. — Он хохотнул. — Наши методы контроля за дикарями им не подходят. Даже в ЮАР пытаются делать хорошую мину и говорят про разделение. Нет чтобы честно сообщить — негры у них на положении наших лишенцев и неграждан. Вся-то разница в цвете кожи. Черному не замаскироваться. Недаром мы так замечательно дружим и входим в одну враждебную демократии ось. А нам латифундии строить не требуется, давно колхозы имеются, и вполне при необходимости легко запланировать и монокультуру, и разнообразие видов, в зависимости от почвы, климата и потребности. Основная проблема — это наличие транспорта, дорог, переработки и мест хранения.

— Ну хорошо, — согласился, подумав, Сашка, — все у нас прекрасно, кроме дорог. Почему урожай низкий?

— Ты лучше подумай самостоятельно. Почему во всем мире вырос с сороковых годов, а у нас местами даже ниже стал. Особенно в Европе. Да, Павел? Как там у вас было до Союза с продуктами? Наверняка слышал.

Тот промолчал, отвернувшись.

— И железные дороги при меньшей территории намного длиннее. Я уж не говорю про автомобильные. А транспорт — это еще и своевременная перевозка скоропортящихся грузов. А вообще не мешало бы для лучшего понимания почитать работы Нормана Э. Борлоуга, лауреата Нобелевской премии мира одна тысяча девятьсот семидесятого года, на тему зеленой революции. Да и других ученых. Только на английском надо, на русский не переводили.

— Это да, — грустно подтвердил Сашка. — Мы все больше по части «Где находится штаб» и A shot or a shot? — Последнюю фразу он сказал специально. Не до каждого дойдет. Shot — доза наркотика, или выстрел. Типа «Давай дозу, а то грохну». Или даже «Дурь давай, а то моя стреляй». — В иностранных языках, — произнес с наивными глазами, — ни в зуб ногой. Разве карты по складам энтими латинскими закорючками.

— Ну, извини, — легко сказал Терещенко, — виноват. Раз уж здесь, соображаешь. Заходи — дам просветиться.

— Ведь перед нами, молодым поколением советских людей, — продолжала свое Майя, — стоит задача освоить землю, засыпанную песками пустынь и скованную вечной мерзлотой. И это не говоря уже о предстоящем освоении Луны, Марса, Венеры — всей Солнечной системы, а может быть, и иных звездных миров. И эти сложнейшие задачи требуют качественно новых решений, а машинами должен кто-то руководить, разрабатывать для них все более и более сложные программы. И этот кто-то — мы!

Зал дружно захлопал. Прозвучало хорошо. Да и судя по движениям в президиуме — все наконец завершилось.

— А на самом деле, — сообщил, вставая, Терещенко, — процесс механизации и автоматизации общественного производства охватывает не только промышленность, сельское хозяйство, строительство, транспорт, связь. Он все глубже — охватывает также сферу обслуживания и торговлю, многие виды работы в государственном аппарате, научных, учебных и иных учреждениях. Если мы не догоним забугорных товарищей, которые нам совсем не товарищи, то просто проиграем соревнование двух систем. А значит, для парней с хорошими мозгами и открываются после окончания серьезнейшие перспективы.

— О да, — с сарказмом согласился Павел, — два года в дыре. Зато лейтенантские погоны.

— Надеюсь, мне не грозит медвежий угол, — серьезно сказал Терещенко. — Не хотелось бы терять квалификацию.

За дверью они вежливо попрощались и отвалили в сторону. До начала занятий было еще минут десять, в буфет идти не хотелось. Перекур. Чех остался за компанию.

— И как у него с квалификацией?

— Честно? Без всякой зависти. Очень средне. Не то чтобы тупой, но без усидчивости. Ему хорошо… — Павел был всерьез недоволен. — Папаша обеспечит место стажировки, не иначе в Генштабе, а остальным?

— Сколько у тебя диоптрий?

— Минус шесть. В бой не пошлют, а вот в тайгу — легко. Не отвертеться.

— Если запрос придет на конкретное лицо, проблем не возникнет?

— Ты внезапно стал генералом и распоряжаешься назначениями? — с надеждой спросил Павел.

— Нет, иногда гораздо важнее хорошие отношения с ответственным товарищем. Звездочки маленькие, а место хорошее. Просто у меня есть знакомый лейтенант. Такой же двухгодичник в Верном. Все-таки не Кушка. Его насильно заставили сидеть, пока смена не найдется. Как раз ему срок на дембель подойдет к следующей весне. Если правильно расписать твои достоинства, он тебя на свое место засунет. Ему хорошо — и тебе неплохо.

— Этот твой Техцентр, откуда справка?

— Он самый, и почти по специальности. Не НИИ, зато и не поручат руководить вертухаями.

— Благодетель! Скажи размер взятки! Я для тебя все сделаю!

— Глядишь, и сделаешь. Поможешь-подскажешь по программе. Только не трепись всем подряд. Мало ли, чисто эстетично мне та же Майя больше нравится. Подойдет — не смогу отказать. Да не смотри на меня таким гневным взором! Я шучу. У меня своя есть. Две девушки одновременно — путь к проблемам и скандалам. Давай не будем загадывать заранее, — сказал после паузы. — Год впереди.

Глава 17

Теракт

Сашка резво рванул вверх по рампе в брюхо транспортного «Антонова». По общедоступным данным рассчитан на три взвода парашютистов в полном боевом снаряжении, без тяжелого вооружения. В просторечии самолет называется «скотовозом» за замечательный комфорт и отсутствие нормальных условий.

Крайне не хотелось излишнего любопытства посторонних. На аэродроме кто только не болтается. В своем полярном обмундировании он смотрелся на фоне остальных не просто белой вороной, выделяясь за километр, — еще и бедной несчастной овечкой в стае волков. Все вооруженные с головы до ног, один он неизвестно в каком качестве.

Как там холодно в чреве самолета, Сашка прекрасно знал по собственному опыту и напялил на себя единственно подходящую одежку. Доставать где-то курсантскую шинель для маскировки было некогда и незачем. Майор Комаровский дал указания — для своих достаточно. Будущие офицеры-пограничники его в упор не замечали.

Армия в СССР большая. Все всех знать не могут. Другое дело спецназ. Три бригады ГРУ, одна пограничников и ОДШПБ. И все рано или поздно проходят через Афган. Лет через пять службы большинство офицеров друг друга знают. Необязательно вместе служили. Вполне достаточно третьего, общего знакомого. Вместе кончали училище или академию, кто-то рассказывал. Общие командировки и военные сборы. Любого при необходимости могут выдернуть и направить доказывать полезность, перемешивая с чужими подразделениями. Не бывает такого, чтобы никто из соответствующей компании не слышал об очередном офицере хорошего или плохого.

Конечно, со срочниками сложнее. Они приходят и уходят, но тут уж хлебалом не щелкай. Особенно когда всерьез прижмет. Прорваться к начальнику Барнаульского училища погранвойск и, не дожидаясь северного лиса, поспешно выложить просьбу, подкрепляя ссылками на капитана Соколовского, лейтенанта Боева, на минуточку окончившего данное заведение не далее как три года назад, попутно размахивая орденами и напирая на воинское братство, необходимо иметь высшую степень наглости. Он кой-кого и повыше назвать легко бы смог, но тут еще вопрос, в курсе ли разные полковники про Сашкино существование. То есть не могут не знать, однако время идет, и полковник про сержантов не часто вспоминает. Проще надо быть.

А что делать? Верный перекрыли наглухо. Самолеты не летают, в поезда билеты не продают. Что там случилось, толком никому не известно. Телевизор помалкивает, газеты не пишут, «Снег» обрезали. А на косвенных признаках очень смахивает на наманганские события. Сходи в ближайшую часть с бутылкой — и выяснится множество любопытных подробностей. От отмены увольнительных и отпусков до повышенной боеготовности. Войска перебрасывают на юг, и весь район объявлен военной зоной. И даже заверенная военкоматом телеграмма никого не впечатляет. Родственница? Покажи документы. Нет? Вали к той самой матери.