Thank God It's Christmas (СИ) - "партвейн" - Страница 9

Губы у него были не такие, как у Боба, более мягкие и горячие, а сам поцелуй вышел нежным и очень осторожным, словно просящим, и продлился совсем немного, хотя для Билла пролетела целая вечность. Он утонул, захлебнулся в нем, и не было никакой возможности выплыть.

Он сам отпрянул, пробормотал что-то о неотложных делах и позорно бежал. Том даже не попытался его остановить. Он и сам, кажется, был растерян не меньше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Билл метался из угла в угол, как загнанный зверь, а мысли в голове все крутились, сбиваясь в плотный комок, мешая думать.

Его трясло, и он не мог понять, то ли так промерз по дороге домой, то ли в его квартире было недостаточно тепло. Ему было ужасно холодно. Парень надел теплую кофту, уселся в кресло и накрылся пледом.

Билл больше не хотел видеть Тома и одновременно жаждал повторения поцелуя. Да, Трюмпер добился своего, меньше всего Каулитц сейчас думал о Бобе. Вот только цена была не слишком приемлемой. Он оказался одним из тех, кого осуждал всю жизнь. Одним из тех, кто влюбляется в первого попавшегося. Одним из тех, кто, не перестрадав еще предыдущие отношения, окунается в другие.

Он любил Боба, действительно любил, в этом и сомневаться не стоило. Он жил им, просыпался ради него, вставал с кровати ради него, учился ради него. Он бы умер за него!

Том появился в его жизни слишком внезапно и слишком вовремя. В нем всего было «слишком», в этом чертовом Трюмпере. В нем было все то, чего он старался избегать, Том был затычкой в каждой бочке, Билла же это бесило, у него была целая куча поклонников и поклонниц, Билл своих посылал сразу, он постоянно прогуливал занятия, в то время как Билл был примерным студентом.

Да, в конце концов, Том совершенно не умел любить! В отличие от Боба, который постоянно делал небольшие подарки, целовал его с утра…

Билл тихонько застонал, прикрывая глаза. Мыслей было слишком много и одновременно ни одной связной. Они метались в голове, расталкивая друг друга, мешая сосредоточиться.

Предал свои принципы. Предал свои убеждения. Предал себя. Предал чертового Боба. Все предал! Все, во что верил и чем жил. Он не понимал, в какой момент посмотрел на Тома не так, как нужно. Когда тот притащил его в приют для животных? Когда тот дал ему подержать свою крысу? Когда приперсяк нему, бесцеремонно отодвинув? Когда в первый раз увидел? Когда все пошло наперекосяк?!

В душе нарастало отвращение к себе самому. К тому, что хотелось снова почувствовать губы Тома на своих. К тому, что нестерпимым было желание снова оказаться у Трюмпера – там гораздо теплее. К тому, что, черт возьми, хотелось большего, чем просто какой-то поцелуй. Мысли о Томе сводили с ума своей противоречивостью. Позвонить и сказать, чтобы больше никогда не появлялся. Одеться и вернуться к нему. Сказать, чтобы не подходил больше. Обнять и целоваться долго, упоенно. Сообщить, что переезжает куда подальше. Предложить съехаться.

От последней мысли Билл рассмеялся вслух. Хохот был истеричным, на грани слез.

Каулитц никогда не курил дома, но сейчас было слишком лень тащиться на балкон, в холодный полузимний вечер, и он подтащил сумку к себе, не вставая с кресла, и вытащил пачку сигарет. Закурил, чувствуя, как першит в горле: не так уж часто он позволял себе подымить.

Плохо. Все слишком плохо. Он подставил себя. Предал. Сам.

- Я влюбился в Трюмпера, - сказал он сам себе и нервно рассмеялся. – Я влюбился в Трюмпера, черт возьми.

От повисшего в помещении сигаретного дыма слезились глаза. Билл устало потер виски.

Незаметно наступила ночь, и Каулитц задремал прямо в кресле, одетый, в неудобной позе. Во сне ему непременно нужно было догнать кого-то. И каждый раз, когда он почти настигал незнакомца, тот снова оказывался далеко. И парень снова бежал за незнакомцем, орал ему что-то вслед, умолял остановиться, но тот становился только дальше.

Звонок в дверь показался настоящим спасением. Билл, наконец, вынырнул из вязкого, удушающего сна, поморщился от того, что конечности затекли от неудобной позы и поплелся открывать дверь. Он даже не удивился, увидев Тома на пороге, и не стал возмущаться, когда тот подвинул его, проходя в квартиру. Он только постарался не смотреть на Трюмпера, потому что если бы только взглянул, Том сразу бы все понял. Глупо врать себе самому: Билл влюбился и теперь ненавидел себя за это.

- У тебя полчаса на сборы! – крикнул Том из кухни. Каулитц кивнул, забыв, что Том его не видит, и побрел в ванную, приводить себя в порядок.

Теплая вода чуть привела его в чувство, а отражение в зеркале почти порадовало. Билл провел ладонью по запотевающей поверхности и сообщил сам себе:

- Все будет хорошо. Это просто надо пережить.

Почему-то ему казалось, что пережить Трюмпера будет непросто. Тот был совсем не таким, как все остальные. Тот был… Уютным, а еще он очень хорошо смотрелся в квартире Билла.

- Ты не утонул? – проорал Трюмпер, заставляя Билла вздрогнуть.

- Нет, - крикнул он в ответ, поспешно натягивая трусы. – Я почти готов, мне осталось только одеться, - сообщил он Тому, выходя из ванной. Тот заинтересованно скользнул по нему взглядом, задержался на татуировке и отвернулся.

- У тебя еще десять минут.

На улице было по-зимнему холодно, но чертов снег все никак не торопился укутать землю. Билл зябко поежился, в очередной раз проклиная себя за то, что все еще не купил зимнее пальто.

Они долго гуляли молча, просто шли рядом, каждый думал о своем. Джек так и эдак предлагал Биллу побегать, но тот не реагировал. Идти рядом с Томом было и хорошо, и немного тревожно одновременно. Слишком многого хотелось, а можно было только лишь идти рядом.

Том первым нарушил тишину.

- Билл, про вчерашнее… Извини. Ты офигенный, правда, но я не думаю, что подобное должно повториться. То есть… Черт, я с удовольствием попробовал бы, но ты же, если что, будешь снова, как с Бобом…

- Чего? – вытаращился на него Билл. Он не мог поверить в то, что услышал. Том упрекал его в том, что он слишком быстро забыл Бобби? Каулитц делал это и без него. Раздражение, которое копилось в нем весь вечер и утро, стремилось выплеснуться наружу. Отвращение к себе и к Трюмперу снова затопило его, и он ответил: - Ты правда думаешь, что я смог бы с тобой встречаться? С человеком, который в принципе незнаком с таким чувством, как любовь? – он окинул Тома презрительным взглядом и быстро зашагал вперед. Судя по тому, что Трюмпер не стал его догонять, у него получилось задеть его. Ну, или Тому на самом деле было наплевать.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

- Открой глаза, Билл! – крикнул Том ему вдогонку. – Ты умеешь любить еще меньше, чем я! Ты не любил Боба, ты любил свое чувство к нему! На деле ты только себя и любишь, Билл! Я именно это хотел тебе показать! Придурок!

Билл фыркнул и пошел отводить Джека. И без того ужасное настроение стало еще хуже. Так он и думал – не надо было связываться с Томом. Такие фрики, как он вечно все портят.