Изгнанница (СИ) - Булгакова Ирина - Страница 61

-Я любил мать. Тогда, после ее ухода, отец запретил мне с ней встречаться. Естественно, запрет подействовал обратным образом. Я рос необузданным ребенком. Не мне рассуждать хорошо это или плохо, - голос Глеба стал глуше. - Я решил, что мой побег из родного дома будет способствовать моему взрослению. К замку я пробирался другой дорогой, южнее, чем мы в этот раз.

-Вот почему ты знаешь эти места, - вырвалось у Лорисс. - Прости, Глеб.

Он кивнул головой, принимая извинения, и задумался, возвращаясь к прерванной мысли.

-Я считал свой поступок героическим. Но кому из нас не было тринадцати…

Бажен негромко хмыкнул, и Лорисс решила, что сейчас он скажет “мне не было тринадцати”, но он промолчал. Может, у него тоже что-то было связано с этой цифрой?

-До сих пор недоумеваю по поводу того, как нас с Орликом - это мой конь, - Глеб улыбнулся, судя по всему, воспоминание оказалось приятным, - не сожрали дикие звери. Тогда я думал, что всему виной амулет, который дала мне знахарка.

Далмат при этих словах вздохнул и перевернулся с боку на бок.

-Так или иначе, звери не сожрали. Сожрали люди. В переносном смысле, естественно, Лавелия, - поспешно добавил Глеб, заметив, как побледнела графиня. - На пятый день путешествия, ближе к вечеру, я выехал к одиноко стоящему хутору и попросился на ночлег. Не буду рассказывать, что хозяин не понравился мне сразу, потому что такого не было. Вполне дружественно настроенные люди. Да… Я поужинал, - он усмехнулся, - как сейчас помню, была вкуснейшая куриная похлебка. И все.

Граф поднял брови.

-Что ты… вы… хочешь сказать? - Лавелия не сводила с Глеба широко открытых глаз.

-Я ничего не помню. Когда я очнулся, первое, что я осознал - у меня нестерпимо болело тело, прошу прощения Лавелия. Болело горло, все тело было покрыто ранами: и зажившими и свежими…

Лавелия сдавлено охнула.

-Неважно. Я просто хотел сказать о том, что видимо, прошло некоторое время. Напротив меня стоял полный, но я бы добавил - подвижный, человек и радостно улыбался. “Слава Свету, ты очнулся” - сказал другой человек, и я увидел старого Берта - слугу отца. Он сидел рядом со мной и одной рукой держал меня за шею, а другой поил из чашки. Питье было обжигающим и с каждым глотком возвращало меня к действительности. Что со мной, хотел сказать я, но не смог. Берт подхватил меня на руки, и я удивился, насколько легкой оказалась его ноша. “Интуиция не подвела вас, ваше сиятельство, - Берт обращался к полному человеку, - если бы поехали западнее, ни за что его бы не нашли”. Так состоялось мое знакомство с графом Ильясом, а позже и с замком Литоль. Как я узнал позднее, Берт, невзирая на запрет отца, приехал в замок, чтобы разыскать меня. Он был слугой, но не рабом. Он бросил все и поехал в замок, чтобы предупредить мою мать. Казалось бы, какое дело Ильясу до глупого мальца? Но горе матери задело его за живое. То была настоящая любовь, я впервые увидел ее так близко. Ильяс не мог видеть мать несчастной. Меня искали долгий месяц после того, как получили известие. Искали, методично объезжая окрестности. Ильяс лично возглавил поиски, мотаясь по лесу со своими людьми. Много позже он признался мне, что только однажды в жизни был счастлив: когда увидел глаза моей матери, после того, как исхудалого, больного, но живого привез меня в замок.

Лавелия прижала руку к глазам. Меж пальцев катились слезы.

-Прошу прощения, если мой рассказ вас расстроил.

-Это что касается первого случая, помнится, ты упоминал о двух, - твердый голос графа выражал решимость идти до конца.

-Мне этого достаточно, - Лавелия поднялась со своего места, подошла к Глебу и положила ладонь ему на плечо. - Мне этого достаточно. Я соглашусь с тобой: такому человеку можно доверять.

-И тех пор ты с ним не виделся? - настойчиво продолжал расспросы граф. - Со времени описываемых событий прошло… лет пятнадцать?

-Со времени описываемых событий прошло семнадцать лет. Но с тех пор я жил здесь, в замке и не встречался со своим настоящим отцом. Вернее, я приехал к нему на похороны. Успел только на похороны. Перед смертью он послал за мной. Это было семь назад. Десять лет я прожил в замке. Поверьте, у меня не было причин усомниться в личных качествах графа Ильяса.

-И все же, - граф упорно гнул свое, - каков второй случай?

-Я расскажу, раз начал.

-Пожалуйста, Глеб, - Лавелия приложила руки к груди. - Если вам не слишком больно вспоминать. Вы так рассказываете, что моя душа обливается слезами, но то добрые слезы.

-Хорошо, Лавелия, как угодно, - Глеб старательно улыбнулся. - Выше по течению реки расположена ближайшая к замку деревня. Если кто-нибудь из вас в курсе, вот Виль не даст соврать, как любит говорить Далмат, летом в деревнях справляют Русалочий праздник. Правду я говорю, Виль?

Лорисс мотнула головой, подтверждая истинность слов.

-В праздничную ночь, когда из реки выходят русалки, все мужчины должны иметь при себе траву полынь - отпугивающую речных утопленниц. Так, Виль?

-Да, - Лорисс откашлялась. - Русалки любят мужчин. Им одиноко в реке. Поэтому они ищут себе пару.

-Вот именно. Я решил посмотреть на праздник, заодно… Чего уж тут скрывать, мне было восемнадцать, за деревенскими девками последить. Они переодевались в лесу из женского платья в мужское…

-Зачем? - удивилась Лавелия.

-Это вам потом Виль объяснит.

Лавелия перевела взгляд на Лорисс и чуть заметно улыбнулась.

-Но о том, что полынь отпугивает русалок, и знать не знал… Близился рассвет, когда я встретил девушку у северных ворот замка… Наверное, не нужно уточнять, что она обладала неземной красотой и покорила меня с первого взгляда. Мы не успели сказать друг другу и нескольких слов, как она исчезла, пообещав мне вернуться на следующую ночь. Хотите - верьте, хотите - нет, но через неделю после наших свиданий от меня осталась одна тень.

Лавелия не отрывала от Глеба пронзительного взгляда. В этих глазах Лорисс ясно читала пресловутый интерес к “народному фольклору”. Еще бы! Воочию увидеть человека, знакомого с русалкой, да не просто знакомого, а близко знакомого! А вот Лорисс интересовал другой вопрос.

-Глеб, - не сдержалась она, - русалка не могла к тебе возвращаться, ты что-то путаешь. Не могли вы с ней ни о чем разговаривать! Каждый деревенский парень знает, если встретился с русалкой на празднике, а с тобой полыни нет - тебе конец. Единственное, что ты можешь постараться сделать: не смотреть ей в глаза, потому что один взгляд, и человек теряет волю. Она поманит за собой, и ты пойдешь. Прямиком в омут. О каких разговорах ты говоришь? Русалка - утопленница, и говорить-то не может. А это… Так могла себя вести Лесавка - дочь Лесного Деда.

-Да, позже и такие предположения были, а тогда…

-Но, если это была Лесавка, как тебе удалось отделаться… Вернее, почему ты остался жить… Или даже не так…

-Не ищи вопроса, Виль. Действительно, потом я узнал, что от Лесавки уйти невозможно.

-А как же полынь? - в глазах Лавелии плескалось недоумение.

-Нет, - Лорисс покачала головой. - Каждый знает, если Лесавка присмотрела себе жениха, все бесполезно. Ни одна знахарка не осмелится спорить с Лесным Дедом.

-Я нисколько не сомневался в том, что Виль настоящий знаток, - Глеб опять взъерошил волосы. Легкая улыбка тронула его губы, и Лорисс вдруг поняла, что были в общении с Лесавкой и приятные моменты. - Называй ее, как хочешь, но она приходила ко мне каждую ночь. Мать поила меня травами. Знахарки отказывались меня лечить, ссылаясь на то, что сделать уже ничего нельзя. Я медленно угасал. Днем я влачил жалкое существование. Все поменялось местами. День - слабое подобие сна, в то время, как ночь… Впрочем, это неважно. И вот, в одну из моих последних ночей на этой земле, в мою комнату ворвался дядя Ильяс, страшный, в белом одеянии, с черной зажженной свечой и заветными словами. Я не знаю, кому и сколько заплатил дядя за мое спасение, но она исчезла… Я потом спал беспробудно целых три дня. А Ильяс после этого больше месяца пролежал в горячке, никто не знал, выживет он или отойдет в Полуночную Обитель.