Изгнанница (СИ) - Булгакова Ирина - Страница 42

Лорисс нахмурила брови, тренируясь перед зеркалом.

-Впечатляет, - старичок цокнул языком. - Девица ты красивая. Была. А вот парнем получилась, не то, чтобы хуже… так не скажу. Только нечто, уж ты не обижайся, демоническое, что ли, в тебе открылось. Этакая… красота, девки таких любят.

-Скажете тоже, дядя Нифонт, - фыркнула Лорисс. И в “мужских” чертах явственно проступило девичье смущенье.

-И за лицом следи, это да, - напомнил старичок, и Лорисс поморщилась.

А на следующий день, незадолго до приезда сына и внука старого Нифонта, раздался звон колокольчика у двери, и Лорисс, справляясь с возложенными на себя обязанностями, спустилась по лестнице встречать гостей.

Гостя.

Прислонясь спиной к закрытой уже двери, сложив на груди сильные руки, стоял тот, кого Лорисс менее всего ожидала увидеть.

-Так, - вместо приветствия сказал гость. Чисто выбритый череп блеснул в свете лучей Гелиона, проникавшем с улицы через не занавешенное окно. - Если бы мы не поспорили с Харидой, я ни за что бы тебя не узнал. Виль, верно?

-И кто выиграл? - Лорисс застыла на последней ступеньке.

-Я проиграл, - Питер перестал подпирать дверь.

С этими словами Питер отстегнул пояс с ножнами, снял с плеча перевязь и протянул Лорисс. Машинально она взяла ножны, и оттуда, из глубины, достала роскошный полутораручный бастард. Длинная узкая рукоять, перевитая ребристой проволокой, заканчивалась мощным противовесом. Гарда, отогнутая в сторону клинка, расширялась, специально предназначенная для того, чтобы во время боя защищать кисть. Она словно была создана для захвата меча противника между широким перекрестием и собственным клинком. Любимый прием Лорисс, если уметь им пользоваться.

-Грозное оружие, - Лорисс смотрела на клинок, не в силах оторваться от созерцания совершенного творения рук человеческих. - И легкий, - она взвесила меч в руке.

-Угадала. Длина его клинка чуть меньше, чем положено бастарду. Когда он достался мне от отца, я решил, что это существенный недостаток. А теперь мне кажется, что мастер, который ковал этот меч, делал это специально для женской руки.

-Бастард, - Лорисс не отрывала глаз от клинка. - Ублюдочный меч.

-Мне не нравится такое название. Те, кто так его назвал, привыкли делить мир на черное и белое. А раз меч не относится ни к двуручным, ни к одноручным мечам, значит что - он изгой?

Под гардой на клинке Лорисс разглядела клеймо: змею с двумя головами по обеим сторонам тела.

-Но это же знак…

-Не имеет значения, чей это знак. Меч хороший, и он твой.

Лорисс пришлось сильно постараться, чтобы скрыть тяжелый вздох. Она просто сказала.

-Я не могу принять такой подарок.

-Я не сказал подарок, я сказал дар. Это разные вещи. Замолчи, - предупреждая ее попытку возразить, твердо сказал Питер. - Я буду рад, если он послужит доброму делу. Пока это все, чем я могу помочь. Если ты придешь к цели, - Питер помолчал. - Когда ты придешь к цели, пусть не дрогнет твоя рука. Тогда я буду знать, что в этом есть и моя заслуга.

После таких слов, Лорисс не смогла отказаться. Но больше меча ее обрадовало то, что Питер пошел до конца: гнезда пояса, предназначенные для маленьких острых жал, тоже оказались заполненными.

-Тебе пригодятся, - поспешно сказал он, видя, что Лорисс собирается с духом. - Тем более что ты умеешь ими пользоваться. На этот раз без оговорок.

Если бы Лорисс умела плакать, то непременно пустила бы слезу. Но все слезы остались там, в деревенском доме, в одной из ночей.

***

Появляться в городе с мечом было запрещено. На остальное холодное оружие, новая гвардия лже-короля смотрела спустя рукава. Простые горожане, те, кто с рождения не понимал и не принимал насилия, пробовали возражать против установленных порядков. Переворот случился незаметно и почти бескровно. Новости, приходящие из Двуречной провинции были противоречивы, и поначалу мало кто понял, что произошло. Вроде бы тяжело заболел Наместник, и барон Зенон Ливэнтийский взвалил на себя тяжкое бремя управления провинцией. А когда в столицу Веррийской провинции - Славль - с “дружеским” визитом прибыл барон собственной персоной, вместе с небольшим, но хорошо обученным войском, оказалось поздно что-либо предпринимать. Регулярные войска Королевства, призванные защищать интересы Наместников, главным образом сосредоточились у Южных границ и у Восточного тракта. Словом, чтобы достойно противостоять лже-королю, необходимо было время и тот, кто стал бы во главе. Ни первого, ни второго у защитников старых порядков не имелось: Наместник, напуганный известием о сожженных деревнях, попросту сложил с себя все полномочия, отказавшись от должности в пользу нового Наместника. Хотя тот предпочитал называть себя королем - Зигурдом Великим.

Лояльные законы и отвратительная привычка говорить по поводу власти все, что думаешь, сыграли на руку лже-королю. С бунтовщиками - так теперь именовались люди, недовольные сменой власти, быстро покончили. Виселицы, стоявшие вдоль дороги, убедительный способ доказать, что говорить можно, а чего нельзя. Казна нового правителя за счет конфискации имущества недовольных быстро пополнялась. И оставшиеся в живых сделали неутешительный вывод: либо ты молчишь, и принимаешь мир таким, каков он есть, либо перебираешься, лучше вместе с семьей, на другое место жительства. Если сумеешь, конечно, пересечь Двуречную и оказаться в “мятежной” ныне Иворской провинции. О том, как обстояли дела в остальных пяти провинциях, сведения доходили весьма противоречивые. Если точнее, доходили те сведения, которые считал нужным доводить до населения новый правитель. Поговаривали, что главный Наместник, Сигмунд Добрый спешно отзывает войска от Южных границ. Но имелись слухи и том, что слишком многие в Королевской гвардии симпатизируют барону Зенону Ливэнтийскому, придерживаясь старого правила: лучше один правитель, чем много Наместников. Говорили также о том, что барону удалось, наконец, заручиться поддержкой и служителей Храма Отца Света. Во всяком случае, местный храмовник оказывал барону покровительство.

Отряды нового правителя рыскали по дорогам, выискивая тех, кто никак не желал смириться с новыми обстоятельствами. Поскольку лже-король не спешил устанавливать новые законы, и вопрос о налогах решался по-прежнему, с той лишь разницей, что добавился налог на военные нужды. Так или иначе, недовольные замкнулись, в узком семейном кругу, ругая - с оглядкой - новые порядки.

К тому же обнаружилось, что некоторых напрямую касается Указ нового правителя “О бунтовщиках”. Особенно тот пункт, где подробно объяснялось, что каждый, кто мужественно заявит о любом, высказывающем крамольные мысли, немедленно получит в Главном Управлении десять серебряных монет…

Маленькая таверна “Луч света”, пристанище поэтов, менестрелей и артистов Городского театра, в тот вечер приютила и Изота с Лорисс. Внук старого Нифонта оказался общительным молодым человеком - невысокий, коренастый, с бритой на новомодный манер головой. Следуя законам гостеприимства, он целую неделю таскал с собой Лорисс, помогая приобщаться к вечерней жизни города. Вместо того чтобы показать ей центр, обнесенный старинной каменной стеной, Изот открывал для нее таверну за таверной. На счастье Лорисс, в этой части города их оказалось не так уж и много. В таких путешествиях обнаружилась и положительная сторона: Лорисс перестала путать многочисленные узкие улочки. Иногда такие тесные, что выступающие вперед верхние этажи домов, стоявших напротив, едва не касались крышами друг друга.

-Вон свободный столик, Виль, куда ты смотришь? - Изот нетерпеливо подтолкнул Лорисс, и она поняла, куда он указывал. Под лестницей пристроился еще один столик.

-Там две девчонки сидят, какой же он свободный? - подняла брови Лорисс.

-Раз я говорю свободный, значит, свободный. Чем тебе девчонки помешают? - Изот по-дружески ударил Лорисс по плечу. - Не все ж нам с тобой пить пиво… в одиночестве.

Лорисс ничего не оставалось делать, как занять место рядом с Изотом, напротив двух ярко накрашенных девиц. Темноволосая Павла, с красными губами, от цвета которых у Лорисс зарябило в глазах, оказалась словоохотливой. Естественно, после того, как “мальчики” заказали девочкам пиво. В противном случае, девочки вынуждены были покинуть столик. Поскольку в городских тавернах существовал негласный закон: девочкам не полагалось сидеть за столиком без тех, кто мог оплатить хотя бы пиво. Вот почему, неискушенная в подобных вопросах Лорисс посчитала столик занятым, тогда как он был свободным: у девушек не было спутников.