Дело Кристофера (СИ) - Гейл Александра - Страница 49

TkshMk: Какое счастье, что я в этом проекте не участвую…

NY: Все в порядке, мистер Мияки, это чисто профессиональный спор.

Joe: У меня уже от этого чисто профессионального спора волосы на затылке шевелятся!

TkshMk: Всем спокойной ночи. Приятных обсуждений.

Sean Karter: Такаши, с тобой очень сложно поддерживать связь. Советую пересмотреть расписание.

TkshMk: Прошу прощения, но не сегодня. У меня в университете утреннее собрание. Еще раз спокойной ночи.

Joe: Картер, так что вы с мистером Перфоратором решили по поводу офиса? Взрываете или нет?

Sean Karter: Это ты Ашера так прозвала?

Joe: Ну да, он же строительными работами заведует.

Pany: Офис взрывают?

Joe: Шон хочет взорвать офис, чтобы проверить, переживет ли его суперкомпьютер ядерную войну.

Pany: А вы там, я смотрю, развлекаетесь…

Joe: Зачем тебе непробиваемые стены, Картер?

Sean Karter: Потому что мой суперкомпьютер легче стащить, чем взломать.

Joe: Да ты параноик! Он же гигантский!

Sean Karter: Нельзя недооценивать силу энтузиазма.

NY: Так мы что-нибудь решим по поводу квантов?

Kaddini: Да, мне тоже интересно.

NY: Кто это?

Joe: Мой чокнутый студент, не обращайте внимания.

Sean Karter: Это МОЙ студент! Второй раз предупреждаю.

Joe: Предпочитаешь, чтобы его воспитанием занялась Хелен?

Kaddini: Прошу, не надо мисс Амберт! Ее невозможно подкупить с помощью кофе… Сэр, а можно посмотреть на офис Бабочек?

Sean Karter: Там ремонт и Конелл. И то, и другое ты уже видел.

Kaddini: Там невзрываемый сейф для суперкомпьютера!

Sean Karter: Его невзрываемость еще не доказана.

Pany: Ты серьезно собрался взрывать офис?

Kaddini: А можно это увидеть? Я никогда не видел взрыв.

Sean Karter: Каддини, я тебя сейчас забаню.

NY: Так мы продолжим или нет?

Sean Karter: Не сегодня. В Сиднее второй час ночи.

Joe: Мда, пожалуй, мне пора. Всем пока.

По пути к лифту я считаю, сколько углов в новой квартире соберу по дороге в спальню, потому что по поводу освещения не шутила. До него у меня пока руки не дошли. Даже люстры не висят. Когда двери лифта открываются, меня на мгновение охватывает страх. Думала, что в здании осталась я одна, но напротив дверей, прямо посреди парковки, стоит машина. А затем я понимаю, что это черная мазда, и мое часто стучащее от страха сердце сладко замирает. Из лифта я кое-как выхожу, но дальше и шага ступить не могу. А Шон вылезает из машины. И, кажется, никакой взрывчатки не нужно. Напряжения столько, что одна искра — и все здание взлетит на воздух.

— Шон? — спрашиваю я.

— Ты сказала, что у тебя в квартире света нет. Помочь?

Этот вопрос заставляет меня моргнуть и рассмеяться. Только электрическое поле никуда не исчезло. И я, разумеется, не отказываюсь, потому что не продлить такое ощущение под безобидным предлогом — преступление.

— Только нужно заехать за кофе. Кажется, плиту замкнуло, — я не смогла ее включить… Думаю, нам нужен кофе. Вот.

— Боже мой, Конелл, заткнись!

Сидя в машине, я буквально сгораю от нетерпения. Предвкушение. Неизвестность. Сладкая и порочная. Может быть, в отношениях этот момент и есть самый приятный? Иллюзия всевозможности и вседозволенности, которая, как правило, не окупается и оставляет горькое чувство утраты… но априори заставляет наши сердца биться часто, как никогда, дрожать от восторга. Моя нога дважды соскальзывает с педали газа, потому что он едет за мной. Потому что этот слепящий огонь в зеркалах из-за его фар. И меня оглушает собственный шум крови. Стоя на светофоре, я пропускаю момент, когда загорается зеленый, потому что пялюсь в зеркало заднего вида и улыбаюсь, как дурочка.

Припарковавшись, мы оба выходим из машин и направляемся к выходу. Неподалеку есть круглосуточная забегаловка. Кофе там, мягко говоря, не очень, но ехать далеко никому не хочется. Когда мы стоим около прилавка, дожидаясь заказа, рука Шона на мгновение, словно невзначай, касается моей поясницы.

— Ты сделала пластику? — спрашивает он внезапно.

— Да.

— Ты до смешного одержима своей внешностью. Это не вернет тебе здоровье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Но превращаться в чудовище Франкенштейна тоже не хочется.

Несколько секунд он смотрит на меня, и морщинка меж его бровей становится все глубже и глубже.

— Мне нравились твои шрамы. Они были моими, — мрачно заключает он.

— Твое извращенное мировосприятие для меня не новость, — парирую я, отчего-то вспоминая помятый капот мазды. Разумеется, это не одно и то же, но я не удивлена, что Картер ухитрился найти в этих двух вещах нечто родственное.

И вот, со стаканчиками кофе, в уютнейшем на свете молчании мы заходим в мою квартиру. Три комнатки, уютная кухня и большая ванная. Думаю, мне этого хватит до конца жизни. Кстати, домик Шона тоже не дворец. Стоп! Это вообще некстати!

— Располагайся, — бросаю я и скрываюсь ванной, чтобы переодеться.

А когда выхожу, посреди гостиной стоит стремянка, а у Шона в руках моя люстра.

— Садись на верхнюю ступеньку. Будешь светить фонариком.

— А мы не упадем, вдвоем-то? — подозрительно спрашиваю я.

— Если у тебя найдется еще одна стремянка или хотя бы высокий табурет, охотно рассмотрю варианты.

Но у меня ни того, ни другого. Послушно взбираюсь наверх и поворачиваюсь к Шону лицом. Он тоже поднимается по ступеням. И… черт, мне приходится раздвинуть колени, чтобы хоть как-то сохранить баланс. Это слишком интимно. И ведь, вроде, не подстроено, но создается ощущение, что цель всего мероприятия — поиграть друг с другом. Кто первый сорвется? Ну а что? Мы ночью наедине в квартире, где есть только кровать. И если бы хоть один из нас был против логического продолжения вечера, он бы просто не допустил такой ситуации.

Из ниши в навесном потолке Шон выковыривает отверткой (оставшейся мне, заметьте, от Брюса) провода. А я смотрю на его рубашку, натянувшуюся на груди, и хочется расстегнуть каждую пуговицу. Если бы не стремянка, я не знаю, что бы было. Она не очень устойчивая, не могу поверить, что мы на нее дружно влезли из одного лишь упрямства. Что-то я отвлеклась, надо срочно продолжить представлять Картера без рубашки. Честное слово, лучше бы ее не было и гадать не пришлось, а то я скоро совсем свихнусь. Стараюсь дышать не слишком часто, потому что в тишине ночи каждый вдох подобен раскату грома. Но двадцать сантиметров. Между нами не больше двадцати сантиметров. Если я чуть-чуть подамся вперед… мы дружно рухнем со стремянки оба.

Интересно, как часто Картер вешает одиноким девицам люстры по ночам? Надо заметить, выходит у него просто изумительно! Невольно вспоминаю о Ребекке Йол, и меня охватывает почти непреодолимое желание ударить, укусить или поцарапать Шона. Оставить на нем свои шрамы… Эти мысли так пугают, что когда я слышу голос Картера, подскакиваю на месте, и стремянка опасно вздрагивает вместе со мной.

— Джоанна, повыше фонарь можешь?

— Конечно.

Он собирается подсоединять провода, а мой взгляд упирается в пуговицу его рубашки снова. Ту самую, после которой их расстегивать считается неприличным. Его кожа очень смуглая, и это подчеркнуто белизной рубашки. Интересно, это загар или от природы? Не думаю, что Картер проводит свое лето, валяясь на пляже… Хотя, проверить гипотезу легче легкого, стоит только…

Старательно вытряхивая из головы все непристойности, я вытягиваю вверх руки, но взгляд Картера опускается в декольте моего топика. Еще чуть-чуть, и нас уже ничто не остановит.

— Шон, мне не удастся продержать фонарь долго.

Он моргает, кивает, а затем возвращается к работе. Но когда начинает водружать люстру на ее законное место, стремянка дергается в сторону, и я сильно обхватываю Картера и руками, и ногами. Следующие несколько секунд я поверить не могу, что мы удержались, а потом заливаюсь румянцем. Мои руки обвивают его бедра, лицом я уткнулась в его живот, это просто… сумасшествие.

Наконец, люстра на своем месте, и мы включаем свет. Однако, если для меня зрелище не новое, то Шон ожидал отнюдь не этого. О да, ему было определенно не до изучения осветительных приборов…