Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание баллад о Робин Гуде

Кантор Максим Карлович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание баллад о Робин Гуде - Кантор Максим Карлович - Страница 34

Изменить размер шрифта:

Смерть Робин Гуда

Случилось, что Робин и Маленький Джон

Зеленым брели перевалом,

И Джону сказал отважный стрелок:

– Стреляли с тобой мы немало.

Но больше не сделать ни выстрела мне,

Стрела с тетивы не помчится.

Спущусь я в долину. В обители той

Пусть кровь отворит мне сестрица.

И Робин к Кирклейскому скиту идет,

Слабеют сильные ноги.

Кирклей далек, и смелый стрелок

Совсем занемог по дороге.

Когда он добрался до скита Кирклей

И стукнул в дверное кольцо,

Сестра открывает тяжелую дверь,

Приветливо смотрит в лицо.

Монахиня пива ему налила,

Сказала: – Садись у огня, –

– Ни есть я не буду, ни пить ничего,

Пока не полечишь меня.

– В обители тихой найдется покой,

Тебя я туда провожу.

И, если ты просишь кровь отворить,

Услугу тебе окажу.

За белую руку пришельца берет,

Уводит в далекую келью

И Робину кровь отворяет она,

Кровь каплет горячей капелью.

Жилу открыла ему на руке,

Ушла, ключами звеня,

И долго точилась горячая кровь –

До полудня другого дня.

Сперва густая бежала кровь,

Потом совсем поредела,

И понял тогда отважный стрелок,

Что сделано злое дело.

Тут Робин с надеждой взглянул на окно,

Подумал – спасет прыжок,

Но слаб он был, и не было сил,

И прыгнуть Робин не смог.

Тогда он подумал: – Уж верно, меня

Спасет мой рог боевой.

Подносит он рог к ослабевшим устам

И тихо дует в него.

И Маленький Джон в зеленом лесу

Услышал – зовет стрелок.

– Не в смертный ли час он вспомнил о нас,

Если тихо так трубит в рог?

К Кирклейской обители бросился Джон,

Бежит, сколько хватит сил.

Плечом вышибает тяжелую дверь,

Замки разметал и разбил.

– О милости, Робин, о милости я

Прошу, на колени упав! –

Горестно крикнул Маленький Джон,

Стрелка своего отыскав.

– Что тебе нужно? – спросил Робин Гуд. –

Какой тебе милости, Джон?

– Позволь, чтоб этот проклятый Кирклей

Со всем вороньем был сожжен!

Но Робин в ответ ему тихо шепнул:

– Милости этой не жди:

Женщины я не обижу вовек,

И ты монастырь пощади.

Дай мне, товарищ, мой лук боевой,

И в небо выстрелю я.

И где упадет и воткнется стрела,

Там будет могила моя.

Зеленого дерна под голову мне

И в ноги ты положи,

И лук положи мой бок о бок со мной,

Чтоб музыкой мне служил.

И дуб посади на могильном холме,

Чтоб он мой покой сторожил.

Могилу просторную вширь и в длину

Мне вырой – и люди пройдут

И скажут: – Под деревом этим лежит

Храбрый стрелок Робин Гуд.

Подлинная история Робин Гуда

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И те, кто хлещут до зари,

И те, кто спину гнут,

И записные бунтари,

И те, кто любит кнут,

И те, что лгут, в три горла жрут

И служат подлецам –

Все слушайте! Жил Робин Гуд.

Он был не ровня вам.

Он был другой, не гнут дугой,

Не чтил тупой закон.

Ходил всегда с прямой спиной

Граф Роберт Хантингтон.

Он класть поклоны не умел,

Протекций не искал

И делал то, что сам хотел –

И брал, и отдавал.

В те годы воля короля

Ломала враз хребет.

А он указ читал, шаля,

Плевал на монумент.

Ему сказали: «Берегись!

Так люди не живут!»

Ответил: «Разве это жизнь,

Когда дрожат и врут?»

Обидно было наблюдать,

Как он на все плюет:

На то, что слугам – благодать,

А челяди – почет.

Обидно было сознавать,

Что презирает он

Все, во что верит наша знать,

Во что народ влюблен:

Знамена, гимны, ордена,

Корону, наконец, –

Все, чем славна твоя страна,

Чем горд любой подлец,

Чем сыт до горла патриот,

Чем хвастается тать,

Чем утешать хотят сирот:

Мол, есть за что страдать!

Все это Роберт презирал,

И было невтерпеж –

Знать, что живет такой нахал –

Острей, чем острый нож.

В те времена духовных скреп

Колодок и тисков

Хватало, чтоб изъять весь хлеб

У нищих дураков.

В те времена, как и сейчас,

Всех гнали на войну,

И власть господствовала всласть,

Сгребала все в казну.

Налог, за ним другой налог,

А сверху третий сбор –

Плашмя на пашню пахарь лег.

Жизнь человека – cор.

А Роберт подавал пример:

Рвать пополам указ.

И если не принять тут мер –

Один он сломит вас.

Решили парня приструнить:

Пусть знает, что почем.

Прижать, судить и разорить –

Раз спорит с королем.

Нашелся верткий, как всегда,

Примерный патриот –

И доказал как дважды два,

Что граф давно банкрот.

Ведь он законы нарушал!

Вот почему таков!

Он ссуду в срок не отдавал!

Не чтил святых отцов!

Возможно, даже англофоб?

Уж Альбион не мил?

Поверить даже трудно, чтоб

Такой преступник был.

Он потому не патриот

И Тауэра враг,

Что деньги в срок не отдает,

А сам – и нищ, и наг.

Так было решено изъять

И земли, и добро.

За бедноту? Изволь страдать

Ты с ними заодно.

И Робин Гуд – а с этих пор

Он звался только так –

Стал жить в лесу, как беглый вор,

Как проклятый бедняк.

На лоб надвинул капюшон –

Теперь узнать нельзя –

Не обернувшись, в лес ушел,

И с ним его друзья.

Легко сказать: порви что есть,

Будь против большинства.

Легко сказать: страдает честь,

И не сомкну уста.

Но если станет против рать,

И надо против всех,

То будет страшно помирать

Без веры в свой успех.

И если только злость в горсти,

В гортани крик зажат –

Против течения грести

Ты сможешь наугад.

Их было сорок молодцов,

Как он, сорвиголов,

Решили жить без городов,

Без власти, без попов.

Был среди них Малютка Джон –

Верзила в драке лих,

И, если сильно разозлен,

Один валил троих.

Среди ветвей не до мечей –

В ходу был длинный лук.

Играли чище скрипачей –

Навскидку и на звук.

В недобрый для короны час

В лесу собрался люд,

И Север задрожал, узнав,

Что вольным стал Шервуд.

Вот раз из Сент-Мэри аббат

Пошел лесной тропой,

С ним двести человек отряд

И сундуки с казной.

А Робину все нипочем

И стража – не препон:

Двенадцать тысяч марок взял

И поболтал с попом:

– Не торопись, постой, аббат, –

И к дубу прикрутил:

– Ты, отче, помолись за нас,

За шервудских громил!

Потом на лошадь водрузил,

Удобно сел аббат:

Спиною к конской голове,

А носом – в конский зад.