Большая игра - Сапожников Борис Владимирович - Страница 18

Я едва обратил внимание на подошедших ко мне товарищей. Почти не слушал, что говорит сэр Галахад. Кажется, он восхищался моими боевыми талантами или что-то в этом роде. Наверное, в другой момент я был бы польщен, но сейчас все съедала всепоглощающая усталость. С огромным трудом поднял голову и спросил у сэра Галахада, кто же застрелил выродка.

– Леди Изабо, – ответил тот. – Она первой успела воспользоваться возможностью.

– Опередила она меня, – произнес мрачный Ломидзе, как будто дополняя сказанное паладином Ордена. Он подошел немного позже, снова собирал стрелы, застрявшие в телах убитых врагов. – Да и арбалеты у нее получше моих будут, я бы, может, и не попал бы с такого расстояния, да еще и навскидку стреляя. Эта барышня чертовски метко бьет. Не хотел бы против нее на арене оказаться.

– Вам надо двигаться, граф, – потряс меня за плечо сэр Галахад. – Вытяжка, что я вам дал, коварное вещество. Оно скверно влияет на сердце, если поддаться апатии, которая приходит, когда кончается возбуждающее действие.

В тот момент я подумал, что стоило бы попробовать схватиться с выродком и без всяких инъекций. Однако случившегося уже не изменить, как ни жалей, и раз сэр Галахад говорит, что надо двигаться, то стоит прислушаться к его словам.

Я с трудом выпрямился, перестав наваливаться на секач, будто он был моим костылем, и сделал первый неуверенный шаг. Он дался очень тяжело. Однако следующий оказался несколько легче. Следующий – еще легче. Потом совсем уж легко, как будто свинцовая усталость таяла с каждым энергичным движением.

Совсем она, конечно, никуда не делась, но кровь быстрее побежала по жилам, и вскоре я мог легко поддерживать темп движения остальных.

Тем более что никто никуда не торопился. Сэр Галахад шел почти крадучись, согнув спину и выставив перед собой зловеще потрескивающий ствол электроружья. Толку от такого перемещения было немного, ведь топотали мы все очень громко. Подкованные каблуки сапог и туфель стучали сначала по каменной мостовой, а после – по ступенькам, ведущим в церковь. Сэр Галахад открыл стволом электроружья и без того наполовину распахнутую створку дверей и уже собирался шагнуть внутрь, когда я остановил его, положив руку ему на плечо. Не знаю уж, что мной двигало в тот момент, но я сказал:

– Лучше мне идти первым. Только у меня есть холодное оружие, а вы прикрывайте мне спину.

И, не дав сэру Галахаду возразить, первым вошел в церковь. В полумраке, царившем внутри, смутно виднелись длинные ряды скамей и кафедра священника. Я медленно шагал по широкому центральному проходу, держа секач наготове, хотя это и стоило мне известных усилий. Руки то и дело принимались мелко подрагивать, и, чтобы успокоить этот неприятный тремор, приходилось напрягать их посильнее, как можно крепче сжимая пальцы на стальной рукояти секача, покуда те не начинали болеть.

Главный зал мы миновали без происшествий, прошли мимо кафедры проповедника и нырнули в небольшую заднюю дверь с лаконичной надписью «Морг». За ней появилась длинная пологая лестница, спускаться по которой было не слишком удобно. Ступеньки оказались длинными и невысокими, а потому мне никак не удавалось подстроить под них шаги и я постоянно боялся споткнуться.

Ни лестница, ни подземный коридор не охранялись.

– Странно это все, – пробурчал сэр Галахад. – Не нравится мне. Слишком легкомысленно, оставить второй вход незащищенным.

– Наш противник вполне мог полагаться на тех ребят, что ошивались перед церковью. Ведь с ними был выродок, которого весьма сложно убить.

– Не сложнее, чем любого другого, – не согласился со мной паладин Ордена, – и он был только один. А мы, если все верно, сейчас идем прямиком в лабораторию доктора Моро.

– Вот и спросите у него за безалаберность, – усмехнулся я, правда, и сам понимал, что шутка неуместная.

Пустые больницы и школы всегда вызывают у меня чувство страха. Страха иррационального, ничем не подкрепленного, однако слабее от этого он не становится. Вот и теперь мы шагали по покинутой больнице, повсюду были видны следы разгрома, как будто тут прошлась толпа вандалов. Каталки сдвинуты к стенам, чтобы освободить проход. Местами на полу валялось разорванное постельное белье, по которому не раз протоптались грязными сапогами. Иногда под ногами хрустело стекло многочисленных разбитых ампул и шприцев. И никого. Ни единого человека внутри.

Зато снаружи кипело сражение. Оказавшись в полуподвале, окна которого выходили на фасад больницы, мы все замерли на несколько минут, прижавшись к грязным стеклам. Через разводы никогда не счищавшейся грязи видели смутные картины боя, а что не видели, то дополнялось звуками. Весьма зловещими звуками. Крики людей, лязг стали, топот ног, снова крики и заглушающий все нечеловеческий рев. Оторвались мы только тогда, когда в мое окно влетел арбалетный болт длиной в добрый аршин, разбив стекло на сотню осколков, чудом не поранивших мне лицо. Болт вонзился в деревянную раму, засев в ней.

– Там мы ничем помочь не сможем, – произнес сэр Галахад, отодвигаясь от своего окна, пока туда тоже что-нибудь не прилетело. – Надо двигаться дальше.

Как будто без него это не было всем понятно. Но оторваться от сражения, пускай и едва видимого за грязевыми разводами, было очень сложно.

Выйдя из полуподвала, мы поднялись по первой же лестнице наверх. В этот раз она оказалась нормальной – идти по ней мы могли, не опасаясь упасть при каждом шаге.

– Что за дьявольщина тут творится? – снова начал бурчать сэр Галахад. – Пустота и тишина – вовсе не этого я ожидал от логова доктора Моро.

– Отсюда все вывезли, – ответил я, – разве не ясно по следам? Вывозили в большой спешке, скорее всего, начали сразу после вашего первого появления. Поняли, что раз Орден вышел на них, то уже точно не отвяжется, и решили как можно скорее покинуть Лондиниум, а возможно, и ваши острова.

– Да вы прямо гений сыска, – недовольно бросил мне сэр Галахад, – мигом просчитали нашего противника.

– Тут не надо быть семи пядей во лбу, – отмахнулся я. Уставшему и злому на весь свет, мне было плевать на политесы. – Вы спугнули доктора, и вряд ли мы застанем его здесь. Скорее всего, он покинул лабораторию первым.

Однако в этом я как раз ошибался. Доктор Моро был еще тут, как и его таинственный покровитель. В этом убедились очень скоро. Осматривая больницу, мы оказались у окон, выходящих на заднюю часть здания. Они располагались прямо над черным входом, которым пользовались врачи и сестры милосердия, чтобы покидать больницу не через всегда заполненный людьми приемный покой. Он выходил на достаточно широкую улицу, где смогла разместиться черная карета, запряженная парой лошадей. Не кеб, а именно старомодная карета. На козлах сидел кучер, скучающе помахивая длинным кнутом, как будто его вовсе не касалось, что в считаных саженях от него идет сражение.

Прыгать из окна на крышу кареты, конечно, никто из нас не стал. Вместо этого мы зашагали дальше по коридору и почти сразу услышали голоса. Два человека говорили на повышенных тонах. Мы быстро, но стараясь шуметь как можно меньше, двинулись в том направлении, откуда доносились голоса. Не прошло и пары минут, как очутились в небольшой галерее, рядом с широкой лестницей, ведущей на первый этаж;. Ее ступени оказались такие же, как у той, что в церкви. Наверное, для того, чтобы удобнее было идти, держа в руках носилки. А внизу препирались двое – седой человек в клетчатом дорожном костюме, комкающий в руках шляпу, и высокий тип. По выправке я сразу узнал в нем военного, пускай и одетого в обычный костюм. Он ровно держал спину, правая рука будто пришита к бедру – значит, офицер, привык поддерживать саблю. Однако вооружен он был вовсе не саблей. Из-за левого плеча торчал ребристый ствол электроружья, судя по всему, немалого веса. Он то и дело поддергивал ремень левой ладонью.

– Вы просто не можете так поступить со мной, полковник! – надрывался седой в дорожном костюме. Именно его голос мы услышали первым – так громко он кричал. – Это бесчеловечно! Я работал на вас, служил верой и правдой и что получаю теперь?! Вы бросаете мои записи, когда Орден буквально ломится в наши двери!