Большая игра - Сапожников Борис Владимирович - Страница 17

– Прикрой меня, – бросил я, но тут мне на плечо легла рука сэра Галахада.

– Погодите, – сказал он. – Вы слишком устали после двух схваток.

– И что вы предлагаете?

Конечно, в словах паладина Ордена был резон. Я дышал уже очень тяжело, и восстановить дыхание никак не удавалось, секач наливался свинцовой тяжестью все сильнее с каждым пройденным шагом. С трудом представлял себе, как буду драться сейчас с выродком в доспехах, ведь боевой выучкой твари сильно превосходили обычных бандитов, в чем я убедился еще во время первого столкновения. А если этот окажется еще и живучим, то мне придется очень туго.

– Вот это, – в левой руке сэра Галахада сверкнуло стекло шприца. – Вам лучше не знать, откуда получают этот экстракт, но эффект у него потрясающий, правда, действует не очень долго.

– Колите уже, – отмахнулся я, расстегивая воротник.

Я знал о подобных штучках. Они были запрещены среди игроков наравне с кокаином, популярным веществом из Колумбии, и морфинами, привозимыми из Китая. Действия этого экстракта хватало как раз на один бой, однако после того, как оно проходило, на человека было страшно смотреть. Особенно неприятным был тремор, из-за которого не удержишь меч. Но сейчас придется чем-то жертвовать, с проблемами вроде дрожи рук буду разбираться позже.

В шею вошла неприятно длинная и холодная игла, сэр Галахад нажал на поршень, впрыскивая мне экстракт. Тут же сердце застучало в два раза быстрее, кровь скорее побежала по жилам, руки снова налились силой. Я покрепче сжал рукоять секача. – Прикрывайте, – бросил я сэру Галахаду и Изабо и повторил для Ломидзе на русском: – Прикрывай!

И кинулся в атаку.

Вовремя среагировать на меня успел только воин в кирасе, как я и думал. Он единственный развернулся в мою сторону, вскидывая двуручный меч. Остальные только вытаскивали оружие из ножен, а в них уже полетели болты арбалетов Ломидзе и Изабо д’Аржий. Парни в длинных плащах повалились на грязную мостовую. Еще один попытался высунуться из-за ограды с арбалетом в руках, но тут же получил болт между глаз и завалился обратно.

Все это я отмечал краем глаза – привык как капитан команды следить за обстановкой на арене. В первую очередь меня занимал мой противник. Воин в кирасе держал двуручник в оборонительной позиции, он не был сторонником неожиданных действий. Я ударил его, используя всю силу замаха и разогнавшегося тела. Враг принял лезвие моего секача на свой клинок и легко удержал его. Да, это точно был выродок – ни одному человеку не под силу провернуть нечто подобное. Ответный толчок отшвырнул меня на несколько вершков. Я едва удержался на ногах. Но противник и не думал давать мне передышку – он бросился в атаку. Наше оружие столкнулось раз, другой, третий, издавая длинное и протяжное гудение вместо обычно описываемого в рыцарских романах звона. Четвертый удар врага уронил меня на колени – только так я смог, хотя и с огромным трудом, удержать в руках секач. Отчетливо понимал, пятого – не пережить. Клинок вражеского меча взметнулся к затянутому смогом и тучами небу. Но я не стал глядеть на него – он меня не интересовал. Рванулся всем телом в сторону, уходя в короткий перекат, и тут же, не поднимаясь с колен, рубанул выродка снизу вверх по ребрам. Лезвие секача легко пробило не самого лучшего качества кирасу, кое-где основательно запятнанную ржавчиной. А вот дальше вышла заминка.

Мой секач, легко сокрушавший броню Готских рыцарей, то оружие, которым я отсек голову всаднику и коню единым ударом, застрял. Он неглубоко вошел в тело выродка и наткнулся на непреодолимое препятствие. Однако и враг замер на несколько секунд, как будто не ожидал такого поворота событий. Это дало мне драгоценное время. Что может быть важнее в бою? Я надавил изо всех сил на рукоять секача, стремясь если не вогнать его поглубже в тело врага, то хотя бы повалить того на мостовую. И мне это удалось! Неловко взмахнув руками, выродок с лязгом и грохотом упал мне под ноги. Я же сумел встать и упереться ногой ему в бок, теперь уже прилагая усилия для того, чтобы освободить свое оружие. Вышел секач из тела на удивление легко – с неприятным чмокающим звуком.

Я отступил на полшага, давая ошеломленному выродку чуть подняться, и тут же обрушил на его голову лезвие секача. Замах был широким, удар вышел очень удачный. Рубанул почти отвесно и должен был развалить шлем твари на две части, да и череп под ним тоже. Но не тут-то было. Нет, шлем – тоже не лучшего качества – раскололся, как гнилой орех, а вот череп оказался куда крепче. Мой секач, конечно, не отскочил от него, но всего лишь оставил неглубокую рану на уродливой шишковатой голове выродка.

В какой-то жуткий миг я в мельчайших подробностях разглядел его. Каждая безобразная черта запечатлелась в памяти. Редкие волосы, торчащие пучками среди шишек, покрывающих череп. Несимметричное, угловатое, похожее на смятый комок бумаги лицо – если это вообще можно назвать лицом. Но самыми страшными были глаза – не красные, как написали бы в дешевом романе, не зеленые, как в легендах и мифах, но бесцветные, как будто на меня глядела вытащенная на берег рыба. Отвратительное зрелище. Из разрубленной моим секачом шишки на рожу твари стекала водянистая кровь, густо перемешанная с гноем и черт знает чем еще.

Но, несмотря на жуткую внешность, передо мной был человек – быть может, и выродок, но человек и боец. Он не стал, словно зверь, кидаться, пытаясь сграбастать, вцепиться в горло зубами. Нет, он вскочил-таки на ноги и обрушил на меня свой меч. Я отбил его могучий, хотя и весьма неумелый удар. Он больше полагался на силу, нежели на мастерство, которого у него не было вовсе. Но и силы хватало с лихвой. Возможно, я справился бы с ним, будь в лучшей форме, однако скоро действие вколотого экстракта пройдет, и секач снова нальется свинцовой тяжестью. Вот тогда мне точно конец. Значит, надо закончить бой прежде.

Отбил второй удар, что стоило больших усилий. Выродок вошел в азарт и рубил изо всех сил, а уж этого ему было не занимать. От третьего я уклонился, сделав вид, что разрываю дистанцию, и этим легко спровоцировал врага. Он кинулся на меня, а я, вместо того чтобы податься назад, быстро шагнул ему навстречу. Потрясенный таким нехитрым маневром выродок даже заметить не успел моего удара. Длинный шип, торчащий в основании лезвия секача, врезался в незащищенное горло противника. И тут, наконец, сталь не встретила никакого сопротивления – горло у твари было, как и положено, мягким. Враг кашлянул кровью, выплюнув ее темный сгусток мне под ноги, но умирать пока что не собирался.

Воспользовавшись заминкой, я снова изо всех сил рубанул его по голове, замахнувшись так широко, как только смог. Выродок отлетел на пару саженей, растянувшись на грязной мостовой прямо поверх проткнутого стрелой трупа. Зарубка на шишковатой голове осталась куда более внушительной, чем после первого моего удара, но она ничуть не походила на смертельную рану. Подтверждая это, выродок начал медленно подниматься. Похоже, мои удары контузили его – он, что называется, «поплыл». Движения замедлились и стали какими-то нескладными, словно он в единый миг позабыл, как надо шевелить рукой или ногой. Но все равно тварь была жива. После двух мощных ударов по голове. Это просто невероятно, сложно поверить, что такое вообще возможно.

И тут в висок твари впился арбалетный болт. Он вошел глубоко в череп, заставив уродливую голову сильно дернуться. Выродок замер на мгновение и повалился обратно на труп бандита в длинном плаще. Признаков жизни тварь вроде бы не подавала. Однако я для верности, подойдя поближе, несколькими ударами отрубил ей голову. Кажется, даже медведеподобному уроду сделать это было легче, чем ей.

Закончив с неприятной и тяжкой работой, оперся на секач. Навалилась невероятная усталость. Кажется, ничто не заставит меня поднять голову, а уж о том, чтобы сделать хоть один шаг, и речи быть не может. Тем не менее я отлично понимал, что придется как-то справляться с этим переутомлением – дел у нас тут было по горло.