Иная судьба. Книга I (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна - Страница 14

— Прорыв магической защиты, как я уже говорил, — сказал совершенно нормальным голосом. — С предварительным уничтожением базовых огневых точек. Из леса со стороны Хаальдена прорвались орки. Дикие, неклеймёные. Пятнадцать местных мужчин выхолощены и распяты на воротах собственных домов, остальные посажены на колья и выстроены в два ряда. Двадцать две изнасилованных женщины со вспоротыми животами. Четыре беременных. Выпотрошены. Сказать, что стало с нерождёнными младенцами?

— Не надо. — Капитан кивком показал на побелевшую Марту. — Я прочту сам, когда вернусь.

— Вот-вот, почитай. — Отвернулся к окну. Коснулся ледяной руки Марты. — Прости, девочка, — сказал, не поворачиваясь. — Я не хотел тебя втягивать во всё это, так уж получилось… — Поболтал фляжку, на дне что-то булькнуло. — На-ка, выпей. Быстро, одним махом. Знаю, что непривычна, но тебе сейчас это нужно. Давай-давай, быстренько…

Вспомнив, как её вчера сразу повело после вина, Марта собралась с духом. И пусть развезёт! Может, хоть на минуту она забудет о том, страшном и непонятном, что вокруг творится… Тростниковый спирт обжёг горло, перехватил дыхание. Она закашлялась сквозь слёзы, но тут же почувствовала, как вниз, к сердцу, пролегла огненная дорожка, от которой загорелось всё внутри. На пустой-то желудок… Почему-то в последнее время её только поили, а вот поесть — никто не предлагал.

Герцог подхватил пошатнувшуюся девушку, осторожно уложил на диванные подушки, мысленно поблагодарив коменданта за заботу.

— Поспи, Марта, не слушай нас.

Повернулся к капитану.

— Дело стало слишком шумным, такого не утаить. Мы задели бриттов, сильно задели, и теперь они начнут целую компанию порочащих слухов. Винс, нам нужна легенда. Добротная, крепкая, душещипательная легенда о похищенной жене герцога, о коварных заговорщиках, об авантюристке-самозванке… И сейчас мы с тобой эту легенду придумаем.

И оба посмотрели на Марту, которую, кажется, моментально сморило. Была она чудо как хороша, трогательна, беспомощна… совсем как Анна. Герцог невольно поморщился. Да, совсем как его жена в первую неделю после свадьбы. Теперь-то он понимал: супруга намеренно гасила в себе порывы, могущие повредить её образу, воплощению кротости и невинности… Его светлость горестно усмехнулся. Анна не была невинной. Он узнал об этом далеко не в первую ночь, нет, тогда всё прошло, как полагается: робкие ответные ласки, закушенные губы, кровь на простынях… Три дня после этого его не подпускали к телу, ссылаясь на ужасные рези. И он, дурак, повёлся.

Эта — была другая. За два года супружества его светлость успел привыкнуть к флюидам лживости и лицемерия, исходившим от его законной половины. Марта же — была словно окутана дымкой чистоты, он почти осязал её, прикасаясь к дивным золотистым прядям, гладя по голове… Удивительно, что он не заметил этого сразу. Впрочем, гнев — плохой советчик.

Герцог кинул быстрый взгляд на Винсента. Тот сидел с совершенно непроницаемым лицом. Как будто каждый день правитель самой обширной провинции Галлии, любимец короля, свирепый воин, безжалостный судия — любовался простой крестьяночкой и осторожно, не желая потревожить её сон, убирал пряди со лба.

— Винс, ты-то сам — неужели не заметил разницы?

— Вы, ваша светлость, законный супруг, и то сомневались, так куда уж мне… Лицом-то они, сами видите, как схожи. Если бы знать заранее, что другую подставят — может, и пригляделись бы сразу. А тут — нашли, кого искали, повязали, бумаги при ней, дело закончено. Вот когда она туфли на каждом шагу терять начала — тут я задумался. Да и ростом она ниже, у меня глазомер хороший.

— А почему молчал?

Капитан пожал плечами. Пластины наплечников чуть слышно потёрлись друг о друга.

— Но ведь документы нашлись? Их всё равно нужно было доставить в первую очередь. Даже если допустить, что нам подсунули вместо Анны подставу — что ж, иногда нужно и заглотнуть наживку, чтобы увидеть ловца. Увидели?

— Да, похоже, мы заставили его проговориться… — Герцог усмехнулся, вспоминая сильно растерявшего апломб бриттского посла. — Тебе бы моё место занять, с твоим умом-то, Винс. А я пошёл бы в капитаны. Меняемся?

— Рожей не вышли, ваша светлость, — хладнокровно ответил капитан. — На моих-то молодцах поболее таких шрамиков будет, и не только на мордах. Вот как заработаете столько же — тогда приходите. Может, и поменяемся.

Марта, добросовестно притворяющаяся спящей, зажмурилась сильнее, чтобы не слышать таких ужасных слов. Что-то сейчас будет? К её удивлению, герцог лишь насмешливо фыркнул:

— Пил вроде бы я, а хамишь ты… Ладно, Винсент, хватит меня развлекать. Я в порядке. В следующий раз просто сразу сунь мне свою флягу.

— Я запомню. С чего на вас так накатило, ваша светлость?

— Не поверишь… — герцог потряс пустой фляжкой, вернул капитану. — Испугался. Был на грани срыва. Ох, как она меня завела своей беременностью… Она же дважды дитя от меня скидывала. Первый раз я даже поверил, что это случайность, якобы из-за падения с лошади; утешал её, скорбел вместе с ней. И она так натурально горевала… Во второй — нашёл почти пустой пузырёк из-под настойки пижмы с девясилом, убойная смесь… Ребёнок, если остаётся цел, чаще всего рождается уродом. А теперь — она мне объявляет, что брюхата, да ещё требует, чтобы я при этом взял её под защиту!

…Он отыскал знахарку, у которой Анна пополняла запасы адского зелья. Эта же ведьма в своё время ухитрилась подлатать порушенную девственность юной невесте герцога, по глупости поддавшейся на уговоры и ласки… его светлость догадывался, чьи. Но думать об этом больше не желал. Довольно грязи.

— Ваша светлость, — подал голос синеглазый, — а вы точно уверены, что этот ребёнок не…

— Не мой? Безусловно. Я не касался её больше года, с тех пор, как она впервые наставила мне рога. Больше года… — задумчиво повторил герцог. — Вот, пожалуй, ключевой момент, от которого можно оттолкнуться. Вернёмся к нашей теме. Слово «самозванка» уже прозвучало, хоть и в запале, но услышано всеми и будет подхвачено. Каждому солдату рот не заткнёшь, и уже через полчаса новость полетит по Эстре, обрастая подробностями, но вот какими? Гордон раскроет свой ларец со сплетнями, мы — свой. Но он-то знает до конца не всё! А в споре сплетен побеждает наиболее близкая к правде. От этого и начнём плясать. Итак…

Он помолчал, прикрыв глаза. Карету покачивало на рессорах, но гораздо мягче, чем возок, и Марта едва не заснула по-настоящему, убаюканная. Экипаж развернулся — и прямо в лицо девушке засветило солнце. Капитан с герцогом, не сговариваясь, потянулись и опустили плотные занавески на окнах. Переглянулись.

— Всё, что вытворялось Анной де Фуа д'Эстре, — начал его светлость, — а именно: любовные похождения, скандальные выходки и прочая и прочая — совершалось не ею, а лже-супугой, специально подставленной герцогу для замарывания его имени, подрыва репутации и очернения в глазах Его Величества. Герцог — в опале! Да, многим хотелось бы дождаться этого светлого часа. Но, на своё счастье, я терпелив и кроток… — капитан фыркнул, — да-да, не смейся, тебе ещё приводить в порядок эту ахинею. Не дождавшись того, чтобы я сам подставил голову под топор, придушив однажды во гневе блудную супругу, заговорщики… а наверняка злодейка действовала не одна, а с кем-то… итак, заговорщики решились на крайние меры. Кража, шпионаж, последующие за тем провокации на границе государств, мир с которыми весьма хлипок…

— Пока убедительно, — кивнул Винсент. — И даже смахивает на правду. Но ведь проще настоящую супругу убить — и дело с концом, чем держать её непонятно где и неизвестно сколько времени. Она ведь и объявиться может, и самозванку разоблачить. Как вы это объясните?

— Объясню, — отозвался его светлость. — Её берегли именно для того, чтобы потом, когда главное деяние — кража из дома герцога — будет совершено, обеспечить лже-Анне пути отступления, сбить со следа погоню, выиграть время. Поэтому-то настоящую Анну и томили в заточении где-нибудь неподалёку. Кормили впроголодь, измывались, поили какой-то дрянью, отбивающей память — чтобы не узнала своих мучителей, если случится ей вернуться к мужу и всё рассказать. Отбивающей память, — повторил он, словно пробуя слова на вкус. Почесал бровь. — А знаешь, это выход. Это как раз многое объяснит в её изменившемся поведении.