Школа выживания волчицы - Крамер Марина - Страница 16

Илья Гаврюшкин после встречи с Ольгой Паршинцевой вернулся в отдел и расположился за своим столом, погрузившись в раздумья. Перспектива разрабатывать всех коллекционеров города, а то и области его совершенно не радовала. Кроме того, Ольга что-то сказала насчет самоубийства. Это показалось Илье полным бредом – разве возможно самому отсечь себе голову? Даже если на секунду предположить, что это возможно, то все равно – как?! Как именно?! Но может, Ольга права, и стоит посмотреть еще раз заключение судебного медика о характере нанесенной травмы? Это поможет понять механизм… Если это самоубийство – да, бред, но все же – если это так, тогда вопрос о поисках убийцы закрыт. И необходимость опроса всех этих маньяков – собирателей оружия отпадает – какая разница, сколько стоит меч, которым какой-то придурок снес собственную голову?

Однако Карепанову его умозаключения по вкусу не пришлись. Он внимательно выслушал Илью, вырисовывая что-то на листке бумаги, потом отложил карандаш и поднял глаза:

– И ты считаешь, что в случае самоубийства дело можно закрыть?

– А что? Нет же состава.

– А не приходило в голову твою кудрявую, что могли коллекционера довести до самоубийства?

– Зачем? – недоумевал Илья. – С какой целью? Тогда бы этот человек побывал в квартире и вынес все, что хотел. Если предположить, что затевалось это с целью ограбления. Хотя какой смысл так напрягаться, когда проще обнести квартиру, когда хозяина нет?

Карепанов внимательно смотрел на молодого напарника и думал о чем-то своем.

– Вот внутри мне что-то подсказывает, что дело это не такое простое, как кажется. Умом понимаю, что ты, возможно, прав, но вот чуйка какая-то… Не пропало ничего из квартиры, или мы просто не заметили? Ведь ни описи никакой у него не было, ни соседи не смогли толком сказать, что вообще в этой коллекции имелось. Понимаешь, там мог быть всего один ценный меч, и как раз его мы не нашли, потому что не знали, что искать. – Карепанов взъерошил короткие седые волосы и снова взялся за карандаш. – Вот потому мне и нужен Сайгачев. Он наверняка знает, у кого чего ценного имеется по квартирам. Специалистов такого уровня в городе и близко нет, к нему все с этими японскими хохоряшками за советом приходят, я точно знаю.

– Так пусть следователь повесткой вызовет, всего и дел, – пожал плечами Илья.

– Ты серьезно не понимаешь, да? Он не подозреваемый, не свидетель. Я привлекаю его в качестве эксперта. О какой повестке мы вообще говорим?

– Тогда не знаю. Хотите, я поеду и у клуба этого его покараулю? – опасливо взглянув на начавшуюся за окном метель, предложил Илья, в душе надеясь, что Карепанов откажется от его предложения.

Не тут-то было. У Бориса Евгеньевича эта мысль крутилась в голове с самого утра, и теперь он только обрадовался, когда Илья сам ее предложил.

– Вот это дело! Поезжай, Илюшка, покрутись там. Только не борзей, аккуратно. Сайгачев – мужик серьезный, он всякую дурь терпеть не будет.

Илья подавил вздох разочарования – сейчас даже возня с бумажками казалась ему куда более приятным занятием, чем необходимость выйти из теплого помещения и тащиться в центр города, чтобы там мерзнуть на улице, наблюдая за помещением клуба. Но ничего другого ему не предлагалось. Натянув поглубже вязаную шапочку и застегнув куртку до самого подбородка, Илья покинул здание и направился к автобусной остановке.

Мерзнуть, к счастью, не пришлось. Едва только Илья облюбовал себе закуток, в который, по его мнению, не так сильно задувало, как в парковочном кармане остановился довольно побитый темно-зеленый джип и из него вышел огромный мужик в кожаной куртке и брюках. По странной прическе – выбритой голове и тонкой длинной косе, доходившей до лопаток, – Илья узнал Сайгачева. Тот вынул с заднего сиденья какой-то кожаный футляр и щелкнул кнопкой сигнализации. Гаврюшкин сделал шаг, наступил на обледенелый камень, не удержал равновесие и опрокинулся на спину, довольно ощутимо приложившись головой к мерзлому асфальту.

– О-у-у-у! – взвыл Илья, садясь и хватаясь за ушибленную голову, и в ту же секунду рядом с ним оказался Сайгачев.

– Позвольте, я посмотрю, – он решительно стянул с Ильи шапку и осмотрел затылок. – М-да, шишка приличная. Идемте, надо лед приложить.

Он помог Гаврюшкину подняться и, поддерживая одной рукой за локоть, повел за собой в подвальное помещение клуба.

Голова у Ильи болела и кружилась, его довольно ощутимо подташнивало – все признаки сотрясения мозга. «Ничего себе, сходил на задание», – вертелось в голове, и от этого было особенно тошно. Получить травму таким нелепым образом казалось вдвойне унизительным – и задание еще завалил. Хотя пару вопросов он вполне в состоянии задать и сейчас.

Сайгачев устроил Илью на матах в просторном чистом зале, принес откуда-то два охлаждающих пакета и приложил к затылку:

– Потерпите, будет немного неприятно. Может, «Скорую»?

– Спасибо, не надо, – сглотнув, отказался Илья. – Я вообще-то к вам шел.

– Ко мне? – слегка удивившись, спросил Сайгачев, усаживаясь прямо на пол, но как-то странно – с опорой на пятки. Тяжелые ботинки он сбросил еще при входе в зал.

– Да. Я оперуполномоченный уголовного розыска Гаврюшкин Илья Викторович. – Илья неловко полез во внутренний карман куртки за удостоверением, вынул и показал Сайгачеву. Тот бросил беглый взгляд на «корочки» и кивнул:

– Понятно. Чем обязан? – Тон его сразу стал иным, сухим и официальным.

– Помните, вам капитан Карепанов звонил по поводу меча старинного?

– А, так вы от Бориса Евгеньевича? Понятно. И что вы хотите услышать от меня? Я рассказал вашему начальнику все, что вспомнил. Не видя оружия, добавить ничего не смогу.

– Нет, я не об этом хотел. – Илья попытался подняться, но тяжелая рука Сайгачева вернула его на прежнее место:

– Вы лежа разговаривайте и слов поменьше. Конкретно какой вопрос?

– Мог кто-то из коллекционеров довести Белякова до самоубийства?

Сайгачев пожал плечами:

– А с какой целью?

– Завладеть чем-то ценным.

– У Белякова не было ничего по-настоящему ценного, насколько я знаю. Он однажды обращался ко мне за помощью – просил оценить примерную стоимость коллекции, но все, что у него было, в лучшем случае относилось к периоду Второй мировой войны, изготовленное специально для японских офицеров, отбывавших на фронт. Вещей даже XIX века я у него не припомню, – категорически заявил Сайгачев. Он снял куртку, под которой обнаружилась только черная футболка с коротким рукавом, и Илья невольно поежился – его знобило.

Сайгачев поменял пакет под его головой и продолжил:

– Краем уха я, кажется, слышал, что Беляков собирается покупать какой-то дорогой меч, но вот сказать, какой именно, не возьмусь. Честно говоря, просто не помню.

– А если я вам фотографии покажу, вы сможете определить, представляет ли меч какую-то ценность?

– Я могу только приблизительно сказать, похоже на то или нет. Определять стоимость меча по фото, – Сайгачев пожал широкими плечами, – тут, извините, я вам не помощник.

– А подъехать в отдел для опознания сможете? Меч ведь у нас.

– Если только завтра в первой половине дня. Сегодня, простите, уже не могу – у меня три группы детей, я не могу отменять тренировку за тренировкой.

Илью этот ответ вполне устраивал, но фотографии он все-таки вынул из кармана и протянул Сайгачеву:

– Вот, посмотрите. Хотя бы приблизительно.

Тот взял снимки и, чуть прищурив единственный глаз, долго и пристально вглядывался в изображение, вертел карточки так и этак. Илья чувствовал, как пересохло во рту, хотелось пить, но попросить он стеснялся – не хотел отрывать Сайгачева от процесса. «Видимо, Ольга права, он на самом деле специалист. Ишь, как рассматривает, как будто в лупу».

– Знаете, молодой человек, – возвращая снимки, произнес Сайгачев, – а ведь это действительно похоже на меч работы Мурамасы. Или на его копию, что всего скорее. Но окончательно определюсь я на месте. Должны быть клейма и специфическая обработка стали, на снимках этого, конечно, не видно.