Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда - Вишневский Борис Лазаревич - Страница 65

– У меня, как и у 90% граждан, даже и без всех этих объяснений такое мнение: держаться от ввоза ядерных отходов подальше, сколь бы большие экономические выгоды это ни принесло. Что также сомнительно – слишком хорошо известно, как разворовываются деньги в России… Но даже если бы не разворовывались – рисковать я не готов. Чего и Вам желаю…

– Я все же допускаю, что проблема имеет техническое решение. Тогда глупо отказываться от выгодной сделки. Масса рабочих мест, деньги, драгоценное горючее… Я хотел бы в этом разобраться, но одни говорят одно, другие – противоположное, и никто ничего не способен доказать. В конечном итоге отношение мое – резко отрицательное, хотя и не основанное на понимании сути дела. И каковы бы ни были разумные аргументы в пользу ввоза ОЯТ, если в нынешней ситуации меня спросят, я «за» или «против» – я, конечно, отвечу, что я против. Мне не хватает информации, мне страшно, мне никто не доказал, что это принесет пользу, – я считаю, что уровень риска слишком велик. Если будет проведен референдум – я буду голосовать против ввоза ядерных отходов.

– Несколько лет назад – летом 1997 года – мы с Вами говорили о тенденциях в современной фантастике, и Вы говорили, что широко распространилась фантастика такого типа, которую Вы не принимаете, – «Fantasy», фантастика, не «сцепленная с реальностью», фантастика иллюзорного мира. Произошли ли какие-либо изменения за эти годы – в той мере, в какой Вы следите за выходящим?

– Я слежу очень внимательно – я член жюри нескольких литературных премий, поэтому вынужден читать почти все. Или, по крайней мере, очень многое. Только для АБС-премии я прочел более семидесяти произведений, отобранных номинационной комиссией. А еще были книжки для «Интерпресскона», для «Бронзовой улитки», для премии «Странник», которая будет присуждаться в сентябре… И я полон оптимизма! Хотя ситуация с тех пор, как мы ее обсуждали, нисколько не изменилась. По-прежнему 90% выходящей фантастики составляет плохая фантастика. Но это железный закон, который относится не только к фантастике, – закон Старджона: «Девяносто процентов всего на свете – дерьмо». А поскольку каждый год появляются новые авторы, да и старые добрые авторы тоже пишут хорошие книжки – все идет путем, как сейчас принято говорить. Много хороших книг, есть новые имена – чего же Вам еще надо?

– Что бы Вы отметили за последний год?

– Обнаружилась любопытная картина: появилось очень много авторов-реалистов, которые принялись писать фантастику, и фантастику интересную, необычную, очень разнообразную. Тут и Борис Акунин, и Татьяна Толстая, и Павел Крусанов, и Всеволод Петров, и Александр Кабаков…

– Разве симпатичный мне Акунин (он же Григорий Чхартишвили) пишет не только детективы про Эраста Фандорина и его потомков?

– Почитайте «Сказки для идиотов», написанные в манере Салтыкова-Щедрина или Гоголя. Маленькие сказочки о вполне щедринских градоначальниках, но – на сегодняшнем материале. Очень любопытно. Я уже не говорю о тех, кто фантастику пишет давно, – здесь и Вячеслав Рыбаков, и Михаил Веллер, и Евгений Лукин, и многие другие.

– А на Западе появляется что-нибудь интересное?

– Вот здесь я мало что знаю, поскольку сейчас западной фантастикой почти не интересуюсь. В свое время я ее «переел». В том, что я читаю, – в журнале «Если», например, где много западной фантастики, – ничего сколько-нибудь заметного не встречается. Даже если пишут те из великих, кто остались, – я читал новые вещи Шекли, и они не произвели на меня особого впечатления.

– Алексей Герман на вручении АБС-премии говорил, что идут съемки фильма по «Трудно быть богом». Вам известно, как там дела и в какой стадии процесс? Вас держат в курсе дела?

– Я знаю лишь то, что рассказывает Герман в своих интервью. Знаю, что примерно треть фильма снята в Чехии. Знаю, что сейчас он переехал в Питер и уже снимает в павильонах. Знаю, что работа идет очень тяжело…

– Планировалось, что Румату должен был играть Леонид Ярмольник. Это осуществилось?

– Да, конечно, он и снимается. Я к нему очень хорошо отношусь, хотя Румата в его исполнении совсем не такой, как мы все себе его всегда представляли. Мы ведь представляли его в виде статного красавца двухметрового роста – эдакую «белокурую бестию»…

– А с экранизацией «Обитаемого острова» к Вам никто не обращался? Вот уже какая вещь просто создана для экрана…

– Господи, двадцать раз обращались! Даже заключали договора и платили хорошие авансы. Что-то начинали снимать, какие-то сцены в Крыму… А потом все это исчезало бесследно.

– Почему?

– Не знаю. Я имею дело с киношниками тридцать лет и должен признаться, что ничего не понимаю в этих людях…

Наступило разочарование в будущем

На вопросы Бориса Вишневского отвечает писатель Борис Стругацкий

Записано: 2 февраля 2002 года

Опубликовано: частично – «Новая газета», 14 февраля 2002, частично – «Санкт-Петербургский курьер», 28 февраля 2002

В конце прошлой недели были присуждены государственные (нынче они, что характерно, называются президентскими) премии в области литературы и искусства за 2001 год. Среди лауреатов – Михаил Жванецкий и Валерий Гергиев, Глеб Панфилов и Нонна Мордюкова, Галина Волчек и Виктор Розов. И – знаменитый петербургский писатель-фантаст Борис Стругацкий.

– Прежде Вы не получали никаких государственных наград?

– Это не совсем так. Если вы помните, в 1986 году вышел фильм «Письма мертвого человека», за который дали Государственную премию. Поскольку я был участником написания сценария, мне премию тоже вручили. Я ужасно отбивался, поскольку считал свою роль очень маленькой, даже пытался отказываться, но мне объяснили, что ежели я откажусь, то будет грандиозный скандал и премии за фильм не получит вообще никто. «Дают – бери, бьют – беги». Так что эту премию я никогда не считал своей, поэтому будем считать, что президентская премия – первая, которая отмечает творчество Стругацких. Всякий знающий положение дел человек понимает, что это премия не Б. Стругацкому, а писателю по имени «Аркадий и Борис Стругацкие», которого давно уже принято сокращенно называть АБС. Этого писателя государство наконец отметило – чего раньше никогда не было. Если не считать третьей премии за «Страну багровых туч», которую вручило нам Министерство просвещения РСФСР в 1960, кажется, году.

– Как Вы думаете, президент читал Ваши книги?

– У меня есть подозрение – лестное для меня, – что читал. Потому что вряд ли президент уж так «вслепую» подмахивает указы о награждениях. Наверное, все-таки смотрит список, задает какие-то вопросы. Так что я вполне допускаю, что он наши книги читал, и, видимо, даже благосклонно.

– Как всякий ленинградский мальчишка 60-х годов?

– Если он вообще в те годы читал – то читал фантастику. А если читал фантастику – то уж наверняка читал Стругацких. Это мне приятно – не каждый писатель может похвастаться таким читателем, как президент. Премии вообще приятно получать – а президентские приятно вдвойне. Сейчас я очень интересуюсь, каково же денежное содержание этой премии. И не потому, что нужда заела. Просто я хочу всю соответствующую сумму вложить в АБС-фонд, который занимается всеми организационными делами, связанными с присуждением ежегодной АБС-премии за лучшее художественное и лучшее критико-публицистическое произведение в области серьезной фантастики. Премия вручается 21 июня – в условный день рождения писателя «братья Стругацкие», расположенный ровно посередине между днями рождения моим (15 апреля) и Аркадия Натановича (28 августа). Каждый год фонд занимается сбором соответствующих «премиальных» средств, и теперь я надеюсь, что в 2002 году эта задача облегчится…

– Вы не ощущаете себя классиком жанра, сокращающегося, как шагреневая кожа? Чем дальше – тем больше и «чистая» научная фантастика в стиле Жюля Верна и Герберта Уэллса, Артура Кларка и Айзека Азимова, предсказывавшая технический прогресс человечества, и, если так можно выразиться, «научно-социальная», рисующая человека нашей эпохи в фантастических обстоятельствах будущего (многие произведения АБС – тому пример, как и произведения, скажем, Рэя Бредбери или Клиффорда Саймака), вытесняются либо «фэнтези» с магами, эльфами, троллями и гоблинами, либо мистической фантастикой в стиле Стивена Кинга, либо «космической оперой», причем в далеко не лучшем исполнении… Почему так происходит? Дело в массовом желании убежать от реальности в иллюзорный мир? Может быть, на фоне «героев нашего времени» гоблины кажутся симпатичными?