Белая ночь - Вересов Дмитрий - Страница 15

— В общем, — она тщательно подбирала дозу правды, — можешь меня проводить? Тут такая история… У меня дома никого нет. Ну, а я…

Просто, в подъезде нашем вчера на человека напали. — И добавила для убедительности:

— Мне одной страшно идти. Честно.

Он секунду смотрел на нее, осознавая полученную информацию. Она занервничала: сейчас он скажет, что ему надо спешить. Но он равнодушно пожал плечами. Поднял воротник своего коричневого пальтишка и сказал:

— Ну ладно. Пошли… — И после небольшой паузы спросил. — Далеко живешь-то?

Она не любила, когда с ней говорят так индифферентно, как будто бы это не она, единственная и неповторимая Альбина Вихорева, а какая-то дворняжка. И поэтому она не ответила на его вопрос, а спросила ехидно:

— А ты сам-то не испугаешься, если что?

— Если что — конечно, испугаюсь, — заверил он серьезно.

Она захлопала ресницами.

Он переспросил:

— Так куда идем?

— Да здесь недалеко. За Тавриком в двух шагах. Пошли.

Он шел обычным своим широким шагом.

Она старалась не отставать и вообще выбросить из головы всякие мысли о неудобстве и о том, что раз она его попросила, то, значит, должна заполнять паузу каким-то разговором. О чем с ним вообще можно говорить?

Но так и не преуспев в поиске возможных общих тем, она успокоилась. Пани не должна терзаться сомнениями, учила ее бабушка, когда рядом с ней молодой человек. Это пусть он ими терзается. И она перестала переживать на эту тему.

Для переживаний у нее была причина позначительней — мелькнувшая в толпе вязаная шапочка.

Она думала об этой мерзкой шапочке, шла и помахивала своим пухлым вишневым портфелем.

Только иногда оглядывалась.

— За тобой что, следят? — неожиданно спросил Невский, хотя Альбина уже решила, что он совершенно забыл о том, что она идет с ним рядом.

— Нет, это я за ними слежу, — проговорила она таинственно, все еще глядя назад.

— Да? — Невский как-то по-взрослому усмехнулся. — Кто ж так следит? Задом наперед. Так любой дурак догадается…

— Да. Вот ты, например, — Альбина ляпнула по привычке первое, что в голову пришло. Но тут ей показалось, что он замедлил шаг, и она схватила несчастного Невского за рукав и быстро сказала, пока он не передумал ее провожать: Ладно, не обижайся. Так что ты там говоришь, как следить-то надо?

— В общем, — сдержанно продолжил Женька, который, похоже, не обратил никакого внимания на то, что она, фактически, назвала его дураком, — если назад надо смотреть, просто берешь маленькое зеркальце. Сначала трудно понять, куда смотришь. А потом привыкаешь.

Ничего… Полезная штука. Особенно, если за кем-то следишь. Вот как ты сейчас…

— Да я не слежу… Так, показалось… — пробормотала она, глядя себе под ноги. — Просто, вчера вечером на девчонку из нашего парадного какой-то идиот напал. Откуда я знаю, может, он там теперь на всех будет нападать.

— Напал и что? — спросил Невский, впервые за время их прогулки глядя на нее.

— Ничего… — мрачно ответила Альбина, как будто обидевшись.

— Что «ничего»?

— Ну отстань, а?.. Ничего, и все. Напал, а она убежала.

Он не стал приставать к ней с расспросами.

Выражая свое недоумение, только приподнял и опустил брови.

Она продолжала хранить на лице надменное выражение, хотя чем ближе они подходили к дому, тем тревожнее ей становилось. Когда они прошли мимо стройки, неуютно стало и Невскому. Он тоже стал оглядываться, потому что очень уж тонко чувствовал состояние другого человека. Он давно знал это про себя. И поэтому старался не очень отягощать себя активным соприкосновением с другими людьми. Это было для него делом хлопотным.

Он хотел еще раз спросить ее, что же на самом-то деле произошло у них в подъезде, но потом подумал, что мужчина, которым он скоро собирается стать, не должен быть по-бабски любопытным. Скажут — отлично. Не скажут, переживем. Он уже и так, вопреки правилам, придуманным им для личного пользования, задал слишком много вопросов.

Когда они уже подходили к дому, с противоположной стороны улицы поперек дороги шмыгнула кошка. Альбина с завидной реакцией рванула вперед. Кошка заметалась, но Альбина успела все-таки ее опередить, так что дорогу она перебежала только Женьке. Он собирался идти дальше, но Альбина с каким-то средневековым ужасом вдруг зашептала:

— Ты что?! Не ходи! Плюнь через плечо и пять шагов назад пройди!

— Да ну… Ерунда какая… — Женька даже смутился от ее бурной реакции. Ведь сам он никогда не придавал значения таким вещам. — Да кошка-то не черная! Я понимаю, если бы еще черная была…

— Нет! Ну пожалуйста, что тебе, трудно что ли? Мы же вместе туда пойдем! — Она смотрела на него широко распахнутыми карими глазами и показывала рукой на дверь. И он вдруг подумал, что страх удивительно ей идет. Она становится настоящей. Как будто в этот момент с нее снимают резиновую маску, имитирующую ее собственное лицо. Как странно…

— Так как ты говоришь? Плюнуть?.. — И он улыбнулся. Улыбнулся так, что Альбине в этот момент показалось, будто он прекрасно знает все наперед. И от его улыбочки ей стало еще страшней. И в эту секунду она еще больше понравилась Женьке. Он любил в людях подлинные чувства.

До него вновь докатилась волна ее беспокойства. Однако плюнуть через левое плечо было так же неловко, как перекреститься перед комсоргом. Он просто повернул голову налево и ничего не сделал. А потом быстро развернулся, пробежал трусцой неотчетливую петлю в обратном направлении. Смешно. Но он не смог отказать в такой мелочи искренне ужасающемуся человеку.

Да ладно уж… Что ему стоит притвориться еще разок плюс ко всем тем неисчислимым «разкам», когда он отвечал уроки у доски, голосовал на комсомольском собрании и делал при маме вид, что никогда не брал в руки сигарету…

— Ну все, теперь пошли. — Она кивнула на подъезд. Но входить первая не стала. — Вот сюда.

Я на последнем этаже живу. Только ты со мной поднимись. Хорошо?

— Ну сказал уже ведь. — Он заставил себя решительно направиться к двери первым. — Пошли.

Дверь с грохотом за ними захлопнулась.

И этот жутковатый звук эхом разнесся по всем этажам широкой лестницы.