Час Пик - Иванов Всеволод - Страница 43

— «Лэ»!

И почему это Она тогда именно эту букву назвала? Непонятно. Наверное, подсознательно, чисто подсознательно, ведь и его фамилия тоже на эту букву начинается…

Деревянный стук:

— Увы, такой буквы нет…

Двое других участников: молодой, бандитского вида юноша, в кожаном пиджаке, без подарка, не догадался, наверное (такой только финский нож подарить может, под ребро), и домохозяйка (тоже какой–то райцентр; подарок: полная корзина свежих яиц. Издевается, что ли? Листьев ей что — наседка!).

Юноша долго морщит лоб, и выдает:

— Твердый знак!

Ну, еще хуже, чем Она: почему именно твердый знак?

Листьев:

— К сожалению, такой буквы нет…

Домохозяйка:

— «Гэ»!

— Есть такая буква… Прошу, откройте, пожалуйста!..

Точно — есть. Третья буква с начала, пятая, стало быть, с конца.

Лучшая подруга:

— И что за слово?

— Потом, потом…

Домохозяйка вертит барабан, повеселела:

— «Мэ»!

— К сожалению, такой буквы нет…

И вновь — Она.

— Простите, пока вертится барабан, можно я передам привет?

— Ну конечно же… Пожалуйста. А вы, простите, кем работаете?

Покраснела, потупила взор долу:

— Учительницей…

— А чему, простите, учите?

— Музыке…

Листьев — со вздохом:

— Всегда завидовал людям, которые умеют на чем– нибудь играть. У вас сто очков. Буква?

— «Эн»!

— Правильно, есть такая буква!

— Ой, простите, а привет?

— Конечно!

Вздохнула, набрала полные легкие воздуха:

— Я хочу передать привет… Это — моя Лучшая Подруга, и её мужу, герою танкисту — тоже… А еще… коллективу родной школы, лицея, то есть, завучу Марь–николавне… Привет… Пожелания…

И почему Она завучиху сюда приплела?

Непонятно.

А Листьев, с доброжелательной улыбочкой, достает откуда–то из–под барабана прямоугольник шелка — тот самый, и разворачивает:

Посмотрите, какой замечательный кроссворд прислала нам эта участница. Нет, это не рисунок, не роспись, это такая вышивка… Честно говоря, я сперва подумал, что вы профессиональная вышивальщица… Тутовый шелкопряд. У вас пятьдесят очков. Буква?

— «Дэ»!..

Барабан крутится дальше. Тридцать очков.

— Буква?

— «И»!..

— Есть и такая буква, с чем вас и поздравляю… А по условиям нашей игры… Три подряд угаданные буквы… Ассистент — в студию!

Ассистентка — длинноногая такая девица, с дежурной улыбкой приносит две коробочки с палехской росписью. Надо угадать, где деньги. Ну?

Не угадала: на ассистентку ревниво смотрела, на ноги её.

А деньги в большой коробочке деньги лежали, деньги — они всегда в большой.

Ну да ладно, главное–то впереди…

Осталось три буквы.

Лучшая Подруга — в бок локтем:

— А что за слово?

— Не мешай…

А зал уже подвывает:

— Слово! Слово!

Листьев:

— Может быть, назовете слово?

— Нет, еще покручу…

— Ну, пожалуйста… И вновь — сто очков. Вам везет. Буква?

— «О»!..

— Ну, что я могу вам сказать?

— ?

Улыбается:

— Ничего, кроме того, что таких букв целых две! Ваши очки за эту букву соответственно удваиваются.

Ассистентка открывает черные квадратики, на экране появляется:

..ГОДОН

Герой–танкист, уже было захрапевший, от знакомого созвучия неожиданно вскакивает:

— Что — «гандон»?

Лучшая Подруга вздыхает с укоризной — как можно опошлять такими словами торжество человеческого разума над бездушным барабаном? Это ведь не казарма, не боевое учение и не штаб округа!

— И не стыдно?

Отвалился танкист, мужлан бесчувственный, на другой бок, опять захрапел.

Ну, а дальше — пошло–поехало.

Листьев:

— Буква? Или скажете все слово?

Зал — истошно, как болельщики на хоккее:

Сло–во! Сло–во!

Вроде бы тогда так и не кричали, наверное, просто звуковую дорожку со спортивной программы поставили, перепугали, значит.

Она:

— Нет, я еще покручу…

— Пятьдесят очков. Ну, какая буква?

— «И»!

Листьев:

— Правильно! Ну, а теперь назовете слово?

— Назову…

— Так: полная тишина в студии. Я должен предупредить вас, что в случае подсказки я изменю слово. Если вы неправильно назовете слово, то…

Морщит лоб, думает, бледнеет, видно, как на лбу выступают капельки пота…

— Ригодон!..

Листьев — с плохо скрываемой издевкой:

— Эта догадка делает честь вашему уму. Действительно — ригодон!

Финальная тройка победителей отборочного тура.

— Напоминаю, что наша сегодняшняя тема — танцы, и все, что с ними связано. Назовите известный балет русского композитора Глазунова, восемь букв.

Соперники: студентка–медичка из Сибири и тегеньха из Тамбова, которая «падеспань» угадала.

Барабан. Студентка.

— Сто очков! Буква?

— «Сэ»!

— Неправильно.

Барабан. Тетенька из Тамбова.

— Пятьдесят очков. Буква?

— «Е»!

— Вынужден вас разочаровать, нет такой буквы… Барабан. Она.

— «Рэ»!

Есть такая буква… Первая буква в слове! Попрошу открыть…

Зал вновь неистовствует:

— Слово! Слово!

Листьев:

Может быть…

Разве может такое быть — по одной только букве, пусть себе и первой, все слово угадать?

Барабан. Она.

— Двадцать очков. Буква?

— «Вэ»!

— Неправильно. Нет в этом слове буквы «вэ».

Барабан. Тетенька из Тамбова.

Пятьдесят очков. Ну, может быть…

— «Лэ»!

— И буквы «эль» тоже нету.

Барабан. Медичка из Сибири.

— Сектор «банкрот», все ваши очки, к сожалению, сгорают…

Короче — мучались, мучались, и тетенька из Тамбова, и студентка–медичка из Сибири, и Она, а слово–то было сложным, балет русского композитора Глазунова назывался «Раймонда».

Но угадала Она, Она угадала!

Подсчитали очки — оказывается, много набрала. И выигрыш — японский цветной телевизор.

Знай наших!

Герой–танкист окончательно проснулся, обрел чувство реальности:

— Так ты телек выиграла?! Ну, это надо замочить… Эй, ты (это он жену так называет), спиртика принеси–ка сюда!

Листьев:

— Суперигра… На барабан выставляются: музыкальный центр! Телевизор! Видеомагнитофон! Кухонный комбайн! Автомоби–иль! Еще раз напомню, что призы и подарки любезно предоставила нам фирма… Ну, будете играть?

Она:

— Не–е–ет…

— Вы хорошо подумали?

— Нет, не буду…

— Что ж, ваше право… Примите поздравления. А мы, уважаемые завершаем наше капитал–шоу «Поле чудес», до свидания, до следующей пятницы…

Танкист выпил еще сто граммов, рукавом занюхал и — спать рухнул.

Лучшая Подруга провела гостью на кухню, села, подперев голову кулаком, пригорюнилась.

— А где твой телевизор?

— Дома стоит.

— Покажешь?

— Конечно!

Посидели, чайку выпили, о «Поле Чудес» поговорили.

— Ну, а как насчет…

— Чего?

— Ну, главного…

И смотрит понимающе — я ведь знаю, для чего ты все это затеяла, для чего кроссворд вышивала, для чего в Москву ездила!

И откуда знает?

Ведь не говорила же никому!

Вздохнула, покачала головой:

— Ну, не знаю… Я к нему потом подошла, мол, большое спасибо вам, Владислав Николаевич, большое спасибо от нашего педагогического коллектива, а он улыбнулся, отмахнулся и побежал… Мол, большое пожалуйста, еще раз примите поздравления.

— Дура ты, дура… Да разве так с мужчинами разговаривать надо? И вообще — не о том ты думаешь…

У нее от этих злых слов на глаза слезы навернулись, сдержалась, чтобы не расплакаться.

— А как — надо?

— Намекнуть надо было… Ну, понимаешь?

А на следующий день…

Ой, что было на следующий день!

В учительской на нее смотрели так, как смотрели бы, наверное, на Клаудио Кардинале или Мерелин Монро, если бы они тут, в райцентре появились — во как смотрели!

А расспросов!

А отзывов!

А просьб!

А приглашения в гости зайти!