Генерал Раевский - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 21

Наконец приволокли захудалую посудину, нашли вёсла. А тут как раз прискакал из главной квартиры офицер, полковник Гагарин.

   — С чем пожаловали, князь? — Денисов был с ним в добрых отношениях.

   — При мне пакет для генерала Багратиона. Фельдмаршал приказал передать его вам... Кстати, он полагал, что вы уже за рекой.

   — Мы переправляемся. Передайте Суворову, что полк уже на том берегу.

   — Как же на том, когда вы сами здесь?

Гагарин характером был мягок, уступчив и слыл среди офицеров добряком.

   — Ах, Павел Гаврилыч, неужто вам нельзя сделать для меня уступку? Прошу вас сесть вместе со мной в лодку. Там я и приму пакет. Садитесь, не упорствуйте, а фельдмаршалу с чистой совестью доложите о выполнении поручения. И ему будет приятно, что он не ошибся в своём предположении.

   — Ну и находчивы вы, Андриан Карпович! Хорошо, так уж и быть, переправлюсь с вами, только без коня.

В лодку сели ещё три казака, погрузили и сёдла. Удерживаемые уздой кони поплыли рядом с лодкой. Переправились они благополучно.

   — Вот теперь давайте пакет, — сказал Денисов.

Пакет он вручил Багратиону вечером. Тот, отложив ужин, стал читать боевое распоряжение. Потом развернул карту. Склонился над ней, хмурил брови, о чём-то размышлял.

   — Чем недоволен, Пётр Иванович?

   — Разведка установила, что из Флоренции выдвигается армия Макдональда, в ней более тридцати тысяч. А навстречу из Генуи идёт армия Моро. И нацелены они на крепость Тортон.

Нетрудно было догадаться, что французы намерены нанести одновременные удары по русским и австрийским войскам.

Денисову вдруг вспомнились слова Суворова: «Ежели подвернётся случай учинить какую диверсию против французов, действуй без оглядки». Может, это и есть тот случай?

   — Пётр Иванович, а не попытаться ли нам самим захватить Тортон, прежде чем подоспеет Макдональд? — высказался он.

Багратион помедлил с ответом.

   — Мысль замечательная, да ведь Тортон не просто город, а крепость. Подождём подхода пехоты.

В отряде Багратиона кроме двух егерских полков и артиллерии находились три казачьих полка, и один полк был у Денисова. Против крепостного гарнизона сил было действительно недостаточно.

   — Утром я поеду к городу, попытаюсь разведать что и как, — предложил Денисов.

Утром с двумя казаками и офицером полковник выехал на разведку. Неподалёку от города им повстречался горожанин. На вопрос, откуда он и куда идёт, тот отвечал, что сам из города, направляется в местечко, где проживают его родственники.

   — Много ли в крепости французских солдат? — спросил Денисов.

   — Не очень. Только они ожидают помощи, которая к ним спешит. А крепостные стены крепкие, и пушки есть.

Денисов хотел ещё расспросить разговорчивого горожанина, но с недалёкой опушки показались французские всадники. Увидев казаков, они понеслись на них. Над головой засвистели пули. С трудом удалось оторваться от преследования.

Едва они прибыли в своё расположение, как примчался адъютант Багратиона.

   — Генерал срочно приглашает вас. Предстоит важное дело.

Ещё капитан сообщил, что в их отсутствие прибыли четыре австрийских эскадрона кавалерии, две пехотные роты и два орудия.

Багратион был возбуждён.

— Лазутчики донесли, что к крепости спешит помощь. На реке сосредоточили лодки для переправы. Вот здесь, — указал он на карте. Вблизи была обозначена деревня Маренго. — Я решил ударом своего отряда и твоих, Денисов, казаков сорвать их затею. Мой отряд нападёт у крепости, а твой, полковник, у реки.

И генерал стал излагать план нападения. Вдвоём они согласовали действия, уточнили маршруты.

Место, какое избрали французы для переправы, было глухим, болотистым и к тому же скрыто лесом.

Не теряя времени, казаки помчались туда в надежде опередить неприятеля в подходе к реке. Им это удалось. Едва они укрылись в лесу, как увидели на дороге французскую колонну.

С гиком и свистом врубились в неё казаки лихого конника Молчанова. Под стать командиру были и его подчинённые, отменные наездники и рубаки. В считаные минуты они разделались с передовым отрядом. Но уже подходили новые части. Обнаружив казаков, они перешли в наступление. Их численность намного превышала численность отряда Денисова. Но в самый решительный момент подоспел полк Грекова и ударил с тыла.

А тем временем отряд Багратиона громил неприятеля у крепости.

Позже, донося императору Павлу об этой схватке, Суворов писал:

«5 мая целый неприятельский гусарский эскадрон сколот казаками Молчанова, в других трёх нападениях казаки под предводительством походного атамана Денисова, а особливо полк Грекова, низвергли более 200 человек. Много раз императорско-королевская кавалерия рубила и поражала с казаками части рассыпанной неприятельской пехоты, и. пригнав к р. Танаро, паки Молчанова полк отрезал одну полубригаду, сия бросилась в воду, где ея до 500 человек потонуло, а 78, бросив ружья, сдались. Загнанные в близлежащее болото, конные и пешие, многие увязли и потонули».

Конец армии Жубера

Предпринятое Суворовым наступление развивалось столь успешно, что в Париже встревожились. Прибывший из Италии Макдональд привёз безрадостную весть о разгроме его армии русскими войсками.

   — И армия генерала Моро тоже на грани поражения.

Эта весть поразила членов Директории[16]. Такого ещё не было! Всё, что было завоёвано в Италии в течение двух лет, с прибытием русских войск утрачено за каких-то три месяца!

На внеочередном заседании приняли решение: немедленно послать в Италию на место Моро нового командующего. Кого? Бонапарта? Но он далеко, в Египте. Выбор пал на Жубера. Только он может спасти положение.

Жубер предстал перед главами Директории.

   — Генерал, обстоятельства требуют, чтобы вы завтра выехали в Италию. Промедление недопустимо.

   — У меня на завтра назначена свадьба.

   — И у вас тоже? Какое странное совпадение. У Бонапарта тоже была свадьба пред отъездом на Итальянский фронт. Однако это не меняет дела. Поедете послезавтра. Моро не справляется там против русских. Чего бы это ни стоило, но русских надо остановить, а затем изгнать из Ломбардии.

Уже четвёртый день, как Жубер в пути. Полтора года назад он этой дорогой возвращался в Париж. Их тогда было трое: командующий армией Наполеон Бонапарт, его начальник штаба Бертье и он, Бертелеми Жубер — командир корпуса этой армии. Они спешили в столицу французской республики, чтобы доложить правительству о победе в Италии, об изгнании из неё австрийцев.

Их встретили с небывалыми почестями. Толпы людей кричали: «Виват Бонапарт! Виват Жубер! Слава генералам!» Не без помощи бравых гвардейцев они прошли к парадной лестнице Люксембургского дворца. В зал вошли, неся победные знамёна. Впереди Бонапарт, за ним Жубер и Бертье. Оба подтянутые, статные, почти на полголовы выше своего командующего, смуглолицего и неулыбчивого корсиканца, они приковывали к себе внимание министров, депутатов, генералов.

Прогремел гимн свободе, и под его звучание они приблизились к столу президиума, за которым восседали пять членов Директории. «Италия под властью Франции!» — отрапортовал Бонапарт.

Потом о них писали в газетах, и имя Жубера упоминалось едва ли не чаще, чем имя Бонапарта.

О его победах в Италии ходили легенды. Даже Бонапарт не скрывал восхищения своим подчинённым. «Жубер по храбрости — настоящий гренадер, а по знанию дела и военным способностям — отличный генерал», — говорил он.

Вскоре Директория распорядилась направить Бонапарта и Бертье в Египет, Жубер же получил назначение командующим армией в предместье Парижа.

Тогда же он и встретил Элен. Хрупкая, со спокойным взглядом, она покорила двадцативосьмилетнего генерала с первой встречи.

— Я вас давно знаю, — сказала она. — Вы были студентом в Дижоне, в университете.