Буря (ЛП) - Сан Аманда - Страница 14

— Ямэнасай! Прекрати сейчас же!

Томо сузил глаза, словно собирался сражаться.

— Томо, что ты делаешь? — он с ума сошел? Он должен понимать, что это только ухудшит ситуацию.

Томо подошел к директору, он был чуть выше мужчины и подтянутым благодаря тренировкам кендо. Йошинома хоть и не был совсем старым и толстым, но перед Томо он выглядел слабым и потерпевшим поражение.

Директор ткнул в Томо пальцем.

— Хочешь еще месяц отстранения, Юу? Это уму непостижимо!

Томо смотрел на него и не двигался.

— Коучо, непостижимо уму — когда тебя обвиняют в том, чего не совершал. Я не писал те кандзи. Я не проливал чернила в раздевалке. Это был не я.

Я нахмурилась. Технически это был он, так ведь? Чернила в нем выходили из-под контроля. Мы были в этом виноваты, но не делали этого специально. Томо не задумывал злую шутку, все вышло случайно, а наказание было несправедливым.

— Думаешь, я не видел твой стиль каллиграфии. Юу? Если это был не ты, то назови другого ученика этой школы, что может так рисовать кандзи.

Томо покраснел, сжав ладони в кулаки.

— Покинь территорию школы и готовься к экзаменам, а еще подумай о своем поведении, — он указал на меня, и это заставило меня отступить на шаг. — И больше так не делай. Ты лишь доказал, что мал еще, чтобы поступать разумно. Держитесь подальше друг от друга. Ты сам себе делаешь хуже, а не я. Пора уже научиться нести ответственность за поступки.

— Вы не можете заставлять учеников вести себя так, как хочется вам, — парировал Томо. Юки была готова упасть в обморок. И только Ишикава радостно ухмылялся.

Йошинома растерялся, словно не мог поверить в услышанное.

— Что?

— Вы нас не остановите, — сказал Томо, потянувшись к моей ладони. — Месяц ничего не изменит. Она меня не отвлекает. А я впервые в жизни точно знаю, где и кем хочу быть, — он медленно выдохнул, кулаки его едва заметно дрожали. — Я знаю, что важно для меня. И я не позволю вам изменить это, — он понизил голос, оглядев двор. — Это мой выбор.

Томо. Я хотела дотянуться до него, но это только все ухудшило бы.

Директор вздохнул, потер переносицу большим и указательным пальцем.

— Я не пытаюсь ничего изменить, — сказал он. — Лишь даю тебе время успокоиться. Иди домой. И успокойся. И перестань показывать плохой пример кохаям.

Томо вздрогнул и посмотрел на Йошиному. Как бы он ни старался выглядеть плохим в глазах окружающих, он был другим. И ему было не наплевать на мир вокруг.

Он отступил, опустив взгляд, медленно направившись к вратам и исчезнув на улице.

— Бесстыжий, — проворчал Йошинома и направился в школу. Ученики во дворе снова оживились, когда дверь за ним закрылась.

— Кусэ, что он творит? — возмутился Ишикава. — Он же любил быть неприметным в школе. А теперь, черт возьми, постоянно привлекает всеобщее внимание.

Я выбежала за ворота, устремляясь вдоль ограды школы. Томо прятал руки глубоко в карманы пальто, не сводя взгляда с земли. Я остановилась перед ним, он поднял голову, глядя мне в глаза из-под медной челки.

— Может, объяснишь, что это было?

Он медленно закатал рукав пальто и поднял рукав рубашки, вытягивая руку.

Я вскрикнула.

Сотни старых шрамов, покрывавших его кожу, открылись и истекали чернилами, что ручейками устремлялись вниз.

— Что…? — я прижала пальцы к одному из шрамов. Он был теплым, чернила липли к пальцам. Я опустила взгляд на землю, а она была усеяна черными каплями, словно темными звездами, что предрекали его незавидную участь.

— Недолго мне осталось управлять собой, — сказал Томо. — Потому я хочу не терять это время попусту, — он опустил рукав, чернила крошечными каплями падали на тротуар, превращаясь в золотистую пыль. — Я хочу быть с тобой. И больше не хочу скрываться. И не хочу проблем из-за того, чего не делал.

— Понятно, — сказала я, — но ты не можешь бороться с Тсукиёми, оказавшись взаперти.

— Кэти, знаешь, где я проснулся утром? Подсказка: не у себя дома.

Ветер был ледяным, и я поправила воротник пальто.

— Ты снова ходил во сне?

Он кивнул.

— В этот раз в Торо Исэки. Возле музея и рисового поля, что там устроили. Возле поля с черным рисом, — он раскрыл ладонь, и я заметила слабые красные следы на коже. — В воде был камень Магатама. Он разбился в руке, и я проснулся.

В музее было множество камней похожей формы, что нашли при раскопках, но я понимала, какой камень Томо имел в виду. Тот, что я видела в кошмарах. Ясакани но Магатама, тот, что выманил Аматэрасу из пещеры в мифе о солнечном затмении.

— Может, ты хочешь пить?

Он покачал головой, а я осторожно обхватила ладонями его раненую руку.

— Нужно хотя бы уйти отсюда, пока нас не увидели другие ученики, — он выдавил улыбку, а я потащила его вперед, за ним оставался след чернильных созвездий. Надеюсь, никто не поймет, что это, если заметит.

— Магатама кое-что означает, — сказала я. — Томо, я говорила с братом Юки прошлым вечером о сокровищах.

Я заметила тревогу на лице Томо.

— Слишком опасно вовлекать в это еще кого-то.

— Я говорила с ним только о мифологии, — объяснила я. — К тому же, какая теперь разница, кто знает? Нам нужна помощь. Аматэрасу отдала сокровища первому императору, Джимму. Каждое имело свое значение. Зеркало — честность. И ее зеркало показало Джуну правду, так ведь? Это связано с чернилами.

— Наверное, — сказал он. — Императорская семья — потомки Аматэрасу. Она вполне могла дать Джимму сокровища, чтобы они передавались от Ками к Ками.

— Верно. А Магатама означает любовь.

Томо замер и взглянул на меня.

— Но камень всегда разбит. Это плохой знак, Кэти.

Мой энтузиазм угасал, напомнив мне падение трясогузки, что он рисовал давным-давно. Конечно, это плохой знак. Осколки камня — осколки любви. Это могло означать, что нам придется расстаться, а то и…

«Ты знаешь, что это значит, — прошептал голос в моей голове. — От судьбы не сбежать. Ты предашь его».

— Она не давала ему сокровища, — сказал Томо. — Она давала ему тяжкий груз его судьбы. И с самого первого Ками мы были обречены.

Я молчала, потерпев поражение. Идея оказалась неудачной.

Томо, видимо, ощутил укол вины, потому уже мягче спросил:

— А что означает меч?

— Смелость, — сказала я.

— Это мне нравится. Смелость сейчас мне бы пригодилась.

Я коснулась пальцами его локтя.

— Ты смелый, Томо, — он должен поверить мне. Жить с таким темным секретом, постоянно бороться с ним, чтобы оставаться хорошим, разве это не означало быть смелым? — Да у тебя даже фамилия совпадает с иероглифом «смелость».

Он замер, размышляя над этим.

— Соу ка? — усмехнулся он. — Да, исами. Храбрость. И первый кандзи в юуки, смелости. Не знал, что ты заметила, — кандзи могли читаться по-разному, сочетаясь с другими кандзи, но каждое слово из тех, что я знала, означало смелость и храбрость, если в нем была составляющая «юу».

— Так что смелость у тебя есть, — сказала я, сжимая его руку.

— Но смелости не хватает, — он заговорил шепотом. — Почему я истекаю чернилами?

Я замешкалась.

— Тебе нужно к врачу?

— Ты же знаешь, что этого делать нельзя.

— Ладно, — сказала я. — Тогда план прежний. Помешать Тсукиёми портить твою кровь. И не делать необдуманных поступков, — я взглянула на незнакомую дорогу перед нами. — Кстати, а куда мы идем? Мы пропустили поворот в Отамачи.

— А ты не хочешь устроить сюрприз? — Томо провел рукой по волосам, а потом достал телефон и показал мне сообщение. — Шиори родила.

Я раскрыла рот.

— Сегодня?

— Прошлой ночью, — сказал он. — После того, что она натворила, я не хотел идти, но… чернила заставили меня о многом подумать. Она — младшая сестра, которой у меня не было, и я обещал маме заботиться о ней. Я не могу бросить ее одну, как бы ни относился к ней.

Я задумалась. Шиори пыталась шантажировать меня, чтобы заполучить Томо. Она сказала, что я недостаточно хороша для него, что я не смогу быть правильной девушкой для японского парня. Она отправила Томо видео нашего с Джуном поцелуя. Она была отчасти сумасшедшей.