2312 - Робинсон Ким Стэнли - Страница 4

— Войдите! — опять сказал он.

Человек за открывшейся дверью был полной противоположностью инспектору Женетту: очень крупный. С выступающими челюстями, с большим крепким задом, пучеглазый — лягушка, головастик, жаба… даже эти слова были уродливы. Свон пришло в голову, что звуковые обозначения предметов несут гораздо больше, чем принято считать, что язык отражает мир, как пение птицы. В мозгу Свон есть немного от жаворонка. Жаба. Однажды она видела жабу в амазонии. Жаба сидела на краю пруда, ее покрытая бородавками кожа отливала бронзой и золотом. Та жаба понравилась Свон.

— А, — сказал Мкарет, — Варам. Добро пожаловать в нашу лабораторию. Свон, это Фитц Варам с Титана. Один из ближайших сотрудников Алекс и вообще один из ее любимцев.

Свон, удивленная тем, что в жизни Алекс был такой человек, а она об этом и не подозревала, неприветливо смотрела на вошедшего.

Варам пригнул голову в слабом аутичном поклоне. И прижал руку к сердцу.

— Соболезную, — сказал он. Жабий хрип. — Алекс очень много значила для меня и для всех нас. Я любил ее, а в нашей общей работе она была важнейшим человеком, лидером. Не знаю, справимся мы без нее или нет. При всем том, что я чувствую, с трудом могу представить себе ваши чувства.

— Спасибо, — ответил Мкарет. Странные слова говорят люди в такие минуты. Свон не смогла бы выговорить такое.

Человек, которого любила Алекс. Свон прикоснулась пальцем к правому уху, активируя свой кваком, который она выключила в наказание. Теперь Полина все ей пояснит тихим голосом, слышным только в правом ухе Свон. В последние дни Свон сердилась на Полину, но внезапно ей понадобилась информация.

— Что же решили на конференции? — поинтересовался Мкарет.

— Единогласно принято отложить ее и пересмотреть повестку дня. Сейчас никому не хватает решимости. Мы разъедемся и снова соберемся позже, возможно, на Весте.

Да, без Алекс Меркурий больше не может быть местом сбора. Мкарет, не удивляясь, кивнул.

— Значит, возвращаешься на Сатурн?

— Да. Но, прежде чем улететь, я хотел бы узнать, не оставила ли Алекс чего-нибудь для меня. Любую информацию или данные, в любой форме.

Мкарет и Свон переглянулись.

— Нет, — сказали они хором.

— Этот же вопрос только что задавал инспектор Женетт, — добавил Мкарет.

— Ага…

Человек-жаба разглядывал их глазами навыкате. Тут в комнату заглянул один из ассистентов Мкарета и попросил помочь ему. Мкарет извинился и вышел. Свон осталась наедине с гостем и его вопросами.

Он был очень крупный, этот человек-жаба: широкие плечи, мощная грудь, большой живот. Короткие ноги. Странные бывают люди. Но вот он покачал головой и сказал низким серьезным голосом (голос прекрасный, надо признать — лягушачий, да, но спокойный, глубокий, мощного тембра, немного похожий на фагот или на басовый саксофон):

— Сожалею, что приходится беспокоить тебя в такие дни. Жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах. Мне страшно нравятся твои ландшафтные инсталляции. Узнав, что ты родственница Алекс, я просил ее устроить нам встречу. Хотел сказать, как мне нравится твоя работа в кратере Рильке. Она прекрасна.

Он застал Свон врасплох. В кратере Рильке она соорудила гёбеклийский круг[8] из Т-образных камней, который выглядит очень современно, хотя его прототипу более десяти тысяч лет.

— Я польщена, — сказала она. Кажется, жаба культурная. — Скажи, почему ты думаешь, что Алекс могла тебе что-то оставить?

— Мы работали с ней над несколькими проблемами, — уклончиво ответил он, отводя взгляд. Свон видела, что он не хочет это обсуждать. Но однако он сам задал вопрос. — Да, и она всегда очень хорошо отзывалась о тебе. Я не сомневался, что вы с ней очень близки. Поэтому… Она не любила сохранять информацию в облаке или в любой цифровой форме — вообще вести записи о нашей деятельности. Предпочитала передачу из уст в уста.

— Знаю, — ответила Свон, чувствуя себя так, словно ее ударили. Она услышала голос Алекс: «Нам надо поговорить! Так, чтобы были только ты и я!» Голубые глаза смотрят пристально, Алекс смеется. Все ушло.

Здоровяк заметил перемену в ней и протянул руку.

— Сожалею, — повторил он.

— Знаю, — ответила Свон. И добавила: — Спасибо.

Она села в одно из кресел Мкарета и постаралась думать о чем-то другом.

Немного погодя здоровяк, мягко рокоча, спросил:

— Что ты теперь будешь делать?

Свон пожала плечами.

— Не знаю. Наверно, снова отправлюсь на поверхность. Там мое место… чтобы собраться.

— Покажешь?

— Что? — спросила Свон.

— Я буду очень признателен, если ты уведешь меня отсюда. Может, покажешь твои инсталляции. Или, если не возражаешь… я заметил, что город приближается к кратеру Тинторетто. Мой шаттл улетает только через несколько дней, и я хотел бы увидеть тамошний музей. У меня есть несколько вопросов, на которые не найти ответов на Земле.

— О Тинторетто?

— Да.

— Ну…

Она мешкала, не зная, что сказать.

— Просто хочу скоротать время, — сказал человек.

— Ага. — Достаточно нелепо, чтобы она почувствовала досаду… но, с другой стороны, она ведь сама ищет, чем бы отвлечься, заняться, и ничего не находит. — Что ж, можно.

— Большое спасибо.

Списки (1)

Ибсен и Имхотеп; Малер, Матисс; Мурасаки, Милтон, Марк Твен;

Гомер и Гольбейн, соприкасающиеся краями;

Овидий на краю гораздо большего Пушкина;

Гойя, перекрывающий Софокла.

Ван Гог, касающийся Сервантеса рядом с Диккенсом. Стравинский и Вьяса. Лисипп. Эксиано, писатель-раб из Западной Африки, но здесь он не возле экватора.

Шопен и Вагнер, одинаковые по размерам, рядом.

Чехов и Микеланджело, оба двойные кратеры.

Шекспир и Бетховен, гигантские воронки.

Аль-Джахиз, Аль-Ахтал. Аристоксен, Ашвагхоша. Куросава, Лу Синь, Ма Чжиюань. Пруст и Перселл. Торо и Ли Бо, Руми и Шелли, Снорри и Пигаль. Вальмики, Уитмен. Брейгель и Айвз. Готорн и Мелвилл.

Говорят, члены Комитета по наименованиям Международного астрономического союза однажды вечером сильно напились, взяли недавно полученную фотокарту Меркурия и стали использовать ее для игры в дартс, выкрикивая имена великих художников, скульпторов, композиторов, писателей — нарекая ими дротики, а потом бросая в карту.

Есть даже уступ, который называется Пуркуа-Па[9].

Свон и Варам

Трудно было не узнать жителя Титана, стоявшего в назначенный час у южных ворот города. Округлый силуэт, почти кубический. Ростом со Свон, а Свон довольно высокая. На круглой голове короткие черные волосы в жестких завитках, как у овцы.

Свон подошла к нему.

— Выходим, — нелюбезно сказала она.

— Еще раз большое спасибо.

Терминатор двигался мимо платформы железнодорожной ветки на Тинторетто. Прямо из шлюза они вместе с десятком пассажиров прошли в поджидающий поезд.

Поезд, начав движение, сильно разогнался и пошел на запад вдоль колеи города; вскоре он уже мчался со скоростью двести километров в час.

Свон показала на длинный низкий холм на горизонте, на внешней стороне кратера Гесиода. Варам сверился с экраном на запястье.

— Мы пройдем между Гесиодом и Сибелиусом, — с легкой улыбкой объявил он.

Его выпуклые глаза были карие, с радиальными полосками черного и зеленого. Экран на запястье означает, что в голове у него, вероятно, нет квантового компьютера, а если бы был, то, конечно, постарался бы отравить удовольствие. Полина что-то шептала на ухо Свон, и, когда Варам встал и прошел на другую сторону вагона, Свон сказала:

— Не мешай, Полина. Не сбивай с мысли, отвлекаешь.

— Экзергазия — один из самых слабых риторических приемов, — сообщила Полина.

— Замолчи!