2312 - Робинсон Ким Стэнли - Страница 3

После недолгой паузы Свон спросила:

— Ты знаешь, что с ней случилось?

Он быстро покачал головой, словно это не имело отношения к делу.

— Ей было сто девяносто один.

— Знаю, но все же…

— Что «все же», Свон? Мы выходим из строя. Рано или поздно в том или другом месте мы ломаемся.

— Я просто думала почему.

— Здесь нет почему.

— Но как тогда…

Он снова покачал головой.

— Бывает все что угодно. В данном случае аневризма в важной части мозга. Но вариантов очень много. Поразительно, что мы сами все еще живы.

Свон села на край стола.

— Знаю. Но… что ты теперь будешь делать?

— Работать.

— Но ты же сказал…

Он взглянул на нее из глубины своей пещеры.

— Я не сказал, что это бесполезно. Это было бы неверно. Прежде всего, мы с Алекс провели вместе семьдесят лет. И встретились, когда мне было сто тридцать. Это не шутки. И кроме того, работа интересует меня как головоломка. Очень большая головоломка. Слишком сложная.

Тут он умолк и больше не мог говорить. Свон положила руку ему на плечо. Он закрыл лицо ладонями. Свон сидела с ним рядом и молчала. Наконец он с силой потер глаза, задержал дыхание.

— Смерть победить невозможно, — сказал Мкарет. — Она слишком значительна. Слишком естественна. В ее основе второй закон термодинамики. Можно только надеяться отодвинуть ее. Оттолкнуть. Этого должно быть достаточно. И я не понимаю, почему этого мало.

— Да ведь от этого только хуже! — пожаловалась Свон. — Чем дольше живешь, тем хуже становится!

Он покачал головой и снова вытер глаза.

— Не думаю. — Он выдохнул. — Плохо всегда. Люди продолжают жить, ощущая это, и… — Он пожал плечами. — Думаю, эти твои слова — своего рода заблуждение. Кто-то умирает, мы спрашиваем — почему? Нет ли возможности остановить это? Иногда такая возможность есть. Но…

— Это какая-то ошибка! — заявила Свон. — Реальность допустила ошибку, а ты ее закрепляешь. — Она показала на экраны и кубы. — Верно?

Он засмеялся и заплакал одновременно.

— Верно, — сказал он, сморкаясь и вытирая лицо. — Это глупо. Какая спесь! Я имею в виду — закрепление реальности.

— Но есть и плюсы, — сказала Свон. — Ты сам знаешь. Ты получил семьдесят лет с Алекс.

— Верно. — Он глубоко вздохнул и посмотрел на нее. — Но… без нее теперь все будет не то.

Свон почувствовала отчаяние в этих правдивых словах. Алекс была ей другом, защитником, учителем, приемной бабушкой, суррогатной матерью — всем этим, а еще источником смеха. Источником радости. Теперь ее нет, и Свон чувствует холод, он убивает эмоции, оставляет пустоту, которая и есть отчаяние. Абсолютно дурацкое ощущение. Вот я. Я и есть реальность. Никому от нее не уйти. Невозможно продолжать жить, нужно продолжать; невозможно обойтись без таких моментов.

Но и они проходят.

В дверь лаборатории постучали.

— Войдите! — чуть резковато сказал Мкарет.

Дверь открылась. На пороге стоял маленький, очень привлекательный, какими часто бывают маленькие, — пожилой, поджарый, с аккуратно увязанными в конский хвост светлыми волосами, в заурядном синем пиджаке. Будучи маленьким, примерно по пояс Свон и Мкарету, он смотрел на них, как тонкотелая обезьяна, лангур или мартышка.

— Здравствуй, Жан, — сказал Мкарет. — Свон, это Жан Женетт с астероидов, участник конференции. Жан был близким другом Алекс, сейчас он в качестве следователя, представляет Лигу, и у него есть к нам вопросы. Я сказал, что ты, возможно, зайдешь ко мне.

Маленький кивнул Свон, приложив руку к сердцу.

— Искренне соболезную вашей потере. Я пришел выразить не только сочувствие, но и нашу обеспокоенность, ведь Алекс была сердцем наших самых важных проектов, и ее смерть стала большой неожиданностью. Мы хотим убедиться, что проекты не будут закрыты, а некоторые, откровенно говоря, опасаются, что ее смерть произошла не от естественных причин.

— Я заверил Жана, что это не так, — сказал Мкарет, увидев лицо Свон.

Женетта его заверения, казалось, не убедили.

— Алекс ничего не говорила тебе о врагах, угрозах — о какой-нибудь опасности? — спросил он у Свон.

— Нет, — ответила Свон, стараясь вспомнить. — Не таким она была человеком. То есть я хочу сказать, что она была большой оптимисткой. Уверенной, что все получится.

— Знаю. Это правда. Но, может, именно поэтому ты обратила внимание на нечто такое, что противоречило ее обычному оптимизму?

— Нет. Ничего такого не припоминаю.

— Она оставила завещание? Или записку? Что-то такое, что следует огласить в случае ее смерти?

— Нет.

— Мы составили завещание, — сказал Мкарет, качая головой. — В нем нет ничего необычного.

— Не возражаете, если я осмотрю ее кабинет?

Кабинет Алекс находился в другой от лаборатории Мкарета стороне дома; Мкарет кивнул и по коридору повел туда маленького инспектора. Свон плелась за ними, удивленная тем, что Женетт знает о кабинете Алекс, удивленная тем, что Мкарет сразу согласился показать его, удивленная и расстроенная упоминанием о врагах и «естественных причинах», намекающих на противоположное. Смерть Алекс расследует полицейский? Непонятно.

Пока она сидела на стуле возле входа, пытаясь сообразить, что бы это могло означать и как с этим смириться, Женетт тщательно осмотрел кабинет Алекс, открывая ящики, просматривая папки, проводя каким-то толстым щупом по всем поверхностям и объектам. Мкарет бесстрастно наблюдал. Наконец маленький инспектор закончил и остановился перед Свон, глядя на нее со странным выражением. Так как Свон сидела, их глаза оказались почти на одном уровне. Инспектор как будто хотел задать еще вопрос, но не решился. Вместо этого он сказал:

— Если вспомните что-нибудь, что может мне помочь, я с удовольствием выслушаю.

— Конечно, — с неприятным чувством ответила Свон.

Инспектор поблагодарил их и ушел.

— Что это было? — спросила Свон у Мкарета.

— Не знаю, — ответил он. Мкарет тоже был расстроен, Свон это видела. — Я знаю, что Алекс приложила руку много к чему. Она с самого начала была одним из главных вдохновителей Мондрагонского договора, у которого всегда было полно врагов. Я знаю, их тревожили системные проблемы, но подробностей она не сообщала. — Он обвел рукой лабораторию вокруг. — Знала, что мне это неинтересно. — Лицо его исказилось. — У меня Свон сложности. Мы мало говорили о работе.

— Но… — начала Свон и не знала, как продолжить. — Я хочу сказать — враги? У Алекс?

Мкарет вздохнул.

— Не знаю. Иногда в таких делах ставки очень высоки. Видишь ли, существуют силы, враждебные Мондрагону.

— И все-таки…

— Знаю. — Он помолчал. — Она оставила тебе что-нибудь?

— Нет. Зачем? Я хочу сказать, она же не думала, что умрет.

— Мало кто думает. Но если ее заботило сохранение тайны или безопасность передачи информации, думаю, она могла бы считать тебя своего рода надежным хранителем.

— Что ты хочешь сказать?

— Ну, она могла бы поместить что-нибудь в твой квантовый компьютер, не сказав тебе.

— Нет. Полина — закрытая система. — Свон похлопала себя по правому уху. — Сейчас я ее почти не включаю. И Алекс бы так не поступила. Не стала бы без спроса говорить с Полиной. Уверена.

Мкарет снова вздохнул.

— Ну, не знаю. Мне она тоже ничего не оставила, насколько мне известно. Я хочу сказать, это вполне в духе Алекс: что-нибудь спрятать, не сказав нам. Но пока ничего не нашлось. Так что не знаю.

Свон вздохнула.

— Вскрытие не выявило ничего неожиданного?

— Нет! — сказал Мкарет, но еще подумал. — Церебральная аневризма, вероятно, врожденная, разорвалась и вызвала обширное кровоизлияние в мозг. Так случается.

— Если кто-то сделал что-нибудь, — сказала Свон, — чтобы… чтобы вызвать кровотечение, ты смог бы это определить?

Мкарет смотрел на нее нахмурившись.

И тут в дверь лаборатории снова постучали. Они переглянулись, разделяя всплеск эмоций. Мкарет пожал плечами: похоже, он никого не ждал.