Властелин Безмолвного Королевства - Кук Глен Чарльз - Страница 34

– Это устаревшая картина, – признался Делари. – Так обстояли дела прошлой зимой.

– Вы сказали, карта нужна, чтобы все спланировать?

– Льды надвигаются и теснят целые народы. Возможно, именно поэтому появились Тистимед Золотой и его Хин-тай Ат. Когда станет нечего есть их табунам в степях, этим людям придется куда-то деваться.

– То есть вы пытаетесь предсказать, где случится беда, чтобы успеть что-нибудь предпринять.

– Да. Хотя сейчас от карты мало проку. Безупречного волнуют лишь собственные бредовые идеи. Он будет призывать всех отправиться в священный поход, даже когда льдом покроются стены Брота.

– Неужели все произойдет так быстро?

– Нет. Лишь через несколько поколений. И это хорошо, ведь Безупречный смертен. Но надежды все равно мало. Мои предшественники тоже не смогли привлечь внимание патриархов.

– Тут явно отображены какие-то сверхъестественные явления. Что это – особые метки?

– Да. На карте обозначены магические явления. А еще источники силы. И вообще любые события, которые кому-то необходимо отследить.

Хект обратил взгляд на южную часть Родного моря – туда, где лежала Обитель Мира, праманские земли. Слуги принципата получали оттуда сведения не самые точные, но гораздо более подробные, чем могли себе представить тамошние владыки.

Пока в праманских угодьях изменения были не так заметны. Но лишь пока. Снега и льды не лежали там, но из-за участившихся дождей уменьшались пустыни.

– На сегодня довольно, – сказал Делари. – Я просто хотел показать тебе карту.

Хект чувствовал, что что-то упустил, – старик явно чего-то от него ждал. Это как-то связано с картой? Или с силами Ночи? Быть может, он надеялся, что Пайпер обладает каким-то неведомым ему самому даром?

– Мы еще вернемся сюда. А сейчас тебя наверняка ждет работа.

Принципат поднялся по лестнице в свои покои и умудрился выдержать этот долгий и изнурительный подъем.

Хект попрощался с ним и отправился в Кастелла-доллас-Понтеллас. Делари все еще казался слегка разочарованным.

Анна взяла с собой детей на церемонию обращения Титуса Консента, хотя Хект и возражал. Пайпер боялся, что Пелла всем продемонстрирует свои уличные замашки, а Вэли будет угрюмо молчать в ответ на комплименты.

Но боялся он напрасно. Анна успела хорошенько вымуштровать мальчишку. Сначала она дочиста отскребла его и заставила надеть приличные одежки, так что в конце концов он даже жалобно заскулил, а потом пригрозила, что конец света покажется Пелле праздником по сравнению с тем, что ему грозит, если он опозорит главнокомандующего.

Парню поручили не отходить от Вэли и объяснять всем, что она немая. А Вэли должна была, если потребуется, кланяться и приседать в реверансе.

– Пайпер, прекращай волноваться, – велела Анна, когда они уже сидели в экипаже. – Они справятся. Лучше о себе переживай. Что нужно сделать?

Хект весьма смутно представлял, как проходят подобные церемонии.

– А почему столько солдат понабежало? – удивился Пелла, когда они подъехали к резиденции Делари.

Принципат жил в скромном по меркам церковной знати особняке. На улице толпились солдаты из Братства Войны, городского полка и маленького отряда Пайперовых телохранителей. Почти все щеголяли парадным облачением, хотя кое-кто решил не выставляться напоказ и рискнул прийти в штатском.

– На тот случай, если дэвы вздумают помешать Титусу обратиться.

– Они же не пойдут ради этого на убийство, – заметила Анна. – Снова. Так что тебе нужно сделать?

Еще совсем недавно Хект и понятия не имел, как проходит обращение. Знал только, что оно похоже на таинство конфирмации.

Хект громко перечислил все необходимые действия.

– Хорошо, ты все запомнил, – сказала Анна, когда экипаж остановился, а потом пояснила детям: – Просто он раньше никогда этого не делал.

– У меня на родине, – хмыкнув, сказал Пайпер, – детишек обращают сразу же после рождения, ведь многие умирают во младенчестве. А взрослых обычно обращают с мечом в руке, с благословения ближайшего трезвого священника.

– Что-то мне не очень нравится Дуарнена, господин, – признался Пелла.

– И мне не нравится. Поэтому я оттуда и уехал. Осторожнее, лужа! Твои башмаки стоят целое состояние.

– Пайпер!

– Ничего не могу с собой поделать, милая. Я-то рос в бедности.

Наставлений Анны оказалось достаточно. Свершавший обряд принципат Делари потребовал от Хекта лишь засвидетельствовать, как полагалось в таких случаях, благонадежность обращаемого.

Все прошло просто и без особой торжественности: несколько вопросов вроде «Кто ручается за этого человека?», полагающиеся по протоколу ответы, свидетельства благонадежности Титуса, ритуальное наложение дланей принципатами Бруглиони и Арньена, а потом Бронтом Донето, и вот уже Консент сделался епископальным чалдарянином, притом не из последних.

Консент, кажется, как и полагалось, был доволен. Ноя и дети, однако, не участвовали в обряде. Но жена Титуса подчиняется мужу и станет тем, кем он пожелает, а дети по бротским меркам еще слишком малы для церемонии.

– Лейтенант, твоя храбрость вызывает восхищение, – сказал Хект, пожимая Консенту руку.

Он преподнес новообращенному обычный в таких случаях дар: детям при обращении обычно дарили мелкую серебряную монетку, но Пайпер вручил Титусу золотой достоинством в пять дукатов, на котором был изображен вместе со своим гербом какой-то неведомый патриарх по имени Бонифаций. Не поскупились и высшие военные чины патриаршего войска – полковник Смоленс, Клэй Седлако, Хаган Брокк и их помощники. Консент начинает новую жизнь, ему придется нелегко – полагаться теперь он может лишь на свои умения.

Консент был дэвом, но, несмотря на это, в Пайперовом штабе его любили.

– Спасибо. Но тут важнее не храбрость, а понимание. Важно знать, чего хочешь.

Принципат Делари оказался еще щедрее Хекта. Обменявшись с новообращенным положенными любезностями, он повернулся к Пайперу и сказал:

– Можно украсть тебя на минутку? Мне нужно побеседовать с тобой наедине.

– Конечно, ваша милость. Не расстроишься, лейтенант?

На этот раз до Титуса дошел смысл этого самого «лейтенант». Он просиял. Консент только что перешел из одного лагеря в другой, и на новом месте ему были рады.

– Что случилось, ваша милость?

– Отойдем.

Вслед за стариком Пайпер поднялся по лестнице. Личные покои принципата оказались еще более спартанскими, чем общие комнаты на первом этаже. Даже по меркам самого Пайпера.

В своем особняке Муньеро Делари не держал предметов роскоши и не предавался разврату. Это вызывало уважение. Зато комнаты принципата во дворце Чиаро были обставлены с необычайной пышностью – в угоду его любимчику.

В комнате, где они очутились, были белые оштукатуренные стены, посередине стоял грубо сколоченный стол и три стула, в двух глиняных светильниках горело дешевое масло без запаха. Амулет кольнул Хекту запястье.

– Я занялся Руденсом Шнайделем, – сказал Делари, усевшись. – Он сейчас в Вискесменте.

Принципат дернул за шнурок, и где-то приглушенно зазвонил колокольчик.

– Вам так быстро удалось все разузнать? Каким образом?

– Пайпер, я же член коллегии. И не самый последний. В слухах, которые о нас ходят, есть и доля истины. И я рад, что в последнее время нас стали серьезно недооценивать.

– Виноват.

– Иногда, Пайпер, я сомневаюсь в твоей наблюдательности. И опасаюсь, что мой сын тебя переоценил.

– Я тоже опасаюсь. Никогда не понимал, почему он решил стать моим наставником. Так что вы разузнали о Шнайделе?

– Почти ничего. Но с другой стороны, достаточно, чтобы тебя предупредить: не подсылай к нему никого. Разве что если хочешь от кого-то избавиться, не запачкав рук.

В комнату вошла женщина. Хект заметил ее еще внизу – там она, казалось, чувствовала себя не в своей тарелке. Высокая, чуть поблекшая белокурая дама, явно потрепанная жизнью. Она принесла поднос с чашками и кофе. Хект принюхался – кофе был его самым большим пороком.