Властелин Безмолвного Королевства - Кук Глен Чарльз - Страница 33

Герон был дейншокином, фанатично подавлял чалдарянскую ересь, едва терпел дэвов, а потом вдруг за одну ночь обратился. Он утверждал, что истинный путь ему открыл призрак из Кладезя Искупления.

Призраки Кладезей считались весьма важными, хоть и не очень могущественными духами в малонаселенном дейншокинском пантеоне.

– Хорошо. Я сообщу ему.

Делари едва заметно улыбнулся, но значение этой улыбки Хект осознал лишь потом.

– Тогда довольно разговоров. Пройдемся, Пайпер.

Хект решил, что принципат направляется в бани. Против омовения он не возражал – хорошо бы смыть с себя дорожную пыль, но, с другой стороны, ему не хотелось терять время. Пока они с Гортом искали приключений, в Броте скопилась настоящая гора бумажной работы, которую ему как главнокомандующему и, соответственно, главному военному бюрократу предстояло одолеть.

Но Делари прошел мимо бань и направился куда-то дальше – в те покои, о существовании которых Хект даже не подозревал. Они спускались все ниже и ниже по бесконечным лестницам – в глубины, о которых ходили смутные слухи даже в самом дворце.

Жители Брота твердо верили, что под дворцом Чиаро располагаются необъятные катакомбы, а все основные строения, к которым имеет хоть какое-то отношение патриарх, связаны между собой подземным туннелями – в том числе острова на Терагае, дворец Кройс и резиденция Братства Войны, Кастелла-доллас-Понтеллас.

Те принципаты, с которыми Хект сталкивался по долгу службы, никогда не опровергали этих слухов, но и не подтверждали их. Членам коллегии нравилась таинственность, даже если про них рассказывали невесть что. Тайны смущали врагов и соперников.

Хект не стал ничего спрашивать. Если Делари хотел запутать и сбить его с толку, то старался он напрасно: ша-луг учились запоминать направление и могли сориентироваться даже в гораздо более тяжелых обстоятельствах.

– Теперь сюда.

Пайпер сделал три шага и замер, пораженный. Они оказались в огромном открытом зале, не уступающем размерами той базилике, где патриарх служил во время святых праздников вместе с коллегией и епископами. От сводчатого потолка до пола было не меньше восьмидесяти футов, и потолок этот не поддерживали колонны, хотя на колонны опирался балкон, возвышавшийся футов на двадцать над полом. Именно туда и вышли принципат с Хектом. Зал то тут, то там пересекали наискось деревянные мостки. Казалось, весь он был вырезан прямо из известняка.

Считалось, что в коллегии состоят могущественные волшебники. Пайпер Хект пока не видел тому серьезных доказательств, хотя во время нападения кальзирских пиратов несколько лет назад старики кое-что и продемонстрировали. Но зато теперь перед ним предстало самое что ни на есть доказательство.

Зал был круглый и в диаметре достигал трех сотен футов. Из-за колдовских огней тут было светло как днем. От волшебства амулет Хекта сделался нестерпимо ледяным.

На полу трудилось около дюжины монахов и монахинь. Монахи явно принадлежали к одному из орденов, где приносили обет молчания, а вот в женских орденах Пайпер разбирался плохо.

Монахи и монахини ходили по узким проходам между длинными широкими столами.

– Это рельефная карта известного мира, – объяснил Делари. – Она поделена на сегменты, чтобы географы могли изменять ее, когда приходят новые известия.

Хект отошел на тридцать ярдов влево, и все встало на свои места. Это, по всей видимости, была самая точная карта на свете, во всяком случае та ее часть, что отображала края в пределах тысячи миль от Брота.

– На ее создание, должно быть, ушло много лет.

– Впервые я увидел ее еще ребенком. Шестьдесят четыре года назад. Я тогда ходил в учениках у Кловена Фебруарена и готовился стать подмастерьем.

Кловен Фебруарен был легендарным волшебником из коллегии, а еще отшельником. Под конец он вел настолько уединенную жизнь, что никто толком и не знал, когда он умер. Если он действительно умер. Сейчас ему было бы уже больше ста двадцати лет.

– Тот самый Кловен Фебруарен? – боязливо пробормотал Хект. – Девятый Неизвестный?

Фебруарен жил затворником и никому ничего не рассказывал, но поговаривали, что он по ночам имел обыкновение бродить по самым злачным закоулкам Брота. Вполне возможно, так оно и было, никто ведь не знал его в лицо.

– Да, так его иногда называли, потому что он был девятым хранителем всего этого. Каждого нового Неизвестного выбирал его предшественник. И каждый держал свою роль в секрете. Ну, почти каждый. Я, видишь, не справился. Меня вполне можно называть Одиннадцатым Неизвестным. Вероятно, я последний. Достойного преемника так и не нашел. Грейд мог бы им стать, но ни Милосердный, ни Сладкозвучный не пожелали допускать в коллегию еще одного не заинтересованного в политике принципата. А уж Безупречный и вовсе безнадежен.

Значит, Муньеро Делари считает, что соратники его недооценивают.

– Принципатами все реже и реже теперь становятся ученые мужи. В основном это люди, помешанные на политике, или же кретины, которые покупают себе место. Или и то и другое. Но все это будет уже не важно, когда меня не станет. Скорее всего. Там уже и конец света не заставит себя долго ждать.

– Совершенно не понимаю, о чем это вы, – признался Хект. – И что там внизу творится, тоже не понимаю.

– Это карта мира. Чем дальше от Брота, тем более неточная. Наши священники, посланцы и миссионеры посылают вести обо всех происходящих на их территории изменениях. А те люди, которых ты видишь внизу, переводят их отчеты в материальные образы. Так мы отслеживаем, что происходит в мире.

– И что же именно вы отслеживаете?

– То, о чем теперь говорят на каждом углу. Именно об этом подозревал Первый Неизвестный, еще когда затеял все это две сотни лет тому назад. В мире становится все холоднее. Кладези силы иссякают. Даже Кладези Ихрейна. Уровень морей понижается, а льды подбираются все ближе – причем все происходит очень быстро. На моей только памяти Родное море обмельчало на девять футов. А за все время существования карты его уровень понизился в общей сложности на тринадцать футов. А за Гипраксиумом и перешейком Антал уровень Ниграйна понизился еще больше. Дальше на востоке внутренние моря тоже усыхают. А в горах становится все больше льда. – Делари говорил и одновременно показывал на карту. – Тысячу лет назад сотни тысяч рабов в Древней Бротской Империи без устали укрепляли и подсыпали Гибр-аль-Тар, потому что во время океанских штормов волны порой перехлестывали через него. Вообрази, какая разразилась бы катастрофа, если бы океанские воды прорвали этот заслон.

Родное море располагалось на несколько сотен футов ниже уровня океана. Прорви океанские волны заслон – с лица земли исчезли бы тысячи городов и деревень, погибли бы миллионы людей, затопленными оказались бы бесчисленные поля, сады и виноградники. А вода бы, несомненно, перелилась через перешеек Антал и затопила бы и края вокруг Ниграйна. Ведь Ниграйн располагался на сотню футов ниже уровня Родного моря.

Цивилизации пришел бы конец.

– И у них получилось, – пожал плечами Делари. – Так что теперь человечество не утонет, а замерзнет. Пойдем.

Старик свернул на ближайший деревянный помост. Сверху гигантский рельеф еще больше походил на карту, трехмерную.

– По вертикали пропорции слегка искажены, – пояснил Делари, – чтобы отсюда все было четко видно.

– Ваша милость, работа проделана невероятная, но я не понимаю, в чем ее смысл.

– Первоначально это делалось для того, чтобы мы могли все спланировать. И спасти наш народ. Но это лишь если бы наши правители по-настоящему смотрели в будущее и придерживались долгосрочной стратегии.

Хект видел карту впервые, и ему непонятно было, с какой скоростью происходят изменения. Но даже ему сразу бросилось в глаза разорение и запустение, воцарившиеся по краям обитаемого мира. Все земли севернее Мелкого моря сковало льдом. В само́м Мелком море лишь кое-где попадались незамерзшие островки – видимо, в тех местах, как и в Андорежском море, на поверхность просачивалась магическая сила. Пролив Ормо заледенел, несмотря даже на мощные приливы. Повсюду в горах лежал снег. Обнажившиеся участки мелеющих морей были раскрашены тошнотворным серым цветом. И таких серых областей на северо-западном побережье было немало.