Гордость и предубеждение и зомби - Остин Джейн - Страница 64

С этого дня Бингли, разумеется, каждый день бывал в Лонгборне, часто приезжая еще до завтрака и задерживаясь допоздна после ужина, за исключением тех дней, когда какой-нибудь бесчувственный сосед, заслуживавший жестокого порицания, слал ему приглашение к обеду, от которого нельзя было отказаться.

Дни становились короче, и количество зомби в Хартфордшире неуклонно росло. Они теперь сбивались в целые толпы, спеша на юг – спасаться от замерзающей земли и мушкетов его величества. У Элизабет почти не было времени на разговоры с сестрой, поскольку ей, Мэри и Китти каждый день приходилось сражаться с нежитью, да и Джейн в присутствии Бингли не замечала никого другого. Если Джейн вдруг не оказывалось рядом, Бингли не отходил от Элизабет, дабы иметь удовольствие поговорить о своей невесте, а когда уезжал Бингли, Джейн тотчас обращалась к Элизабет за помощью того же рода.

– Я так обрадовалась, – как-то вечером сказала она, – когда он рассказал мне, что даже не подозревал о моем пребывании в столице прошлой весной! Я не верила, что такое возможно.

– Я так и думала, – ответила Элизабет. – А как он сам это объяснил?

– Наверное, все это дело рук его сестер. Им, конечно, пришлось не по вкусу его увлечение мной, и неудивительно, ведь он мог найти себе более выгодную во всех отношениях пару. Но когда они поймут, что их брат счастлив со мной, а я уверена, так оно и будет, то они примирятся с таким положением вещей, и мы снова станем добрыми друзьями, хоть и не такими близкими, как прежде.

– Право же, – сказала Элизабет, – это самая суровая речь, которую мне когда-либо доводилось от тебя слышать. Славная девочка! Я бы не стерпела, если б ты снова попалась на фальшивые сладкие речи мисс Бингли.

– Ах, Лиззи, веришь ли, когда в ноябре он уехал в Лондон, то уже был влюблен в меня и ему помешали вернуться только уверенность в моем безразличии и очередная осада Лондона!

Элизабет обрадовалась, убедившись, что он не выдал вмешательства своего друга, ведь, несмотря на то что Джейн была самым великодушным и незлопамятным человеком на всем свете, подобное обстоятельство могло тем не менее вызвать ее неприязнь.

– И впрямь, нет никого меня счастливее! – воскликнула Джейн. – Ах, Лиззи, отчего же одной мне из всей нашей семьи досталось столько блаженства? Если бы мне только и тебя увидеть такой же счастливой! Если бы нашелся такой же человек и для тебя!

– Даже если бы ты нашла мне сорок таких мужчин, я все равно не была бы так же счастлива, как ты. Пока у меня не будет твоего характера и твоей доброты, я не смогу испытать подобных чувств. О нет, позволь мне по-прежнему утешаться, расправляясь с нечистью, и, быть может, если мне очень повезет, когда-нибудь я встречу еще одного мистера Коллинза.

Положение дел в Лонгборне оставалось тайной совсем недолго. Миссис Беннет имела удовольствие шепнуть пару слов миссис Филипс, и та, не требуя на то особого разрешения, нашептала об этом всей округе.

Беннетов тотчас же объявили счастливейшим семейством на свете, хотя всего несколько недель назад, после побега Лидии, считалось, что их преследует злой рок.

Глава 56

Однажды утром, приблизительно через неделю после обручения с Джейн, Бингли вместе с дамами семейства Беннет сидел в столовой, как вдруг шум колес экипажа привлек их взгляды к окну, и они увидели, что к дому подъезжает карета, запряженная четверкой лошадей. Лошади были почтовыми, а ливрея лакея, впрочем, как и герб на карете, им ни о чем не говорили. Однако было ясно, что кто-то приехал с визитом, и Бингли немедленно убедил Джейн, что им лучше бы ускользнуть от назойливых посетителей и прогуляться в рощицу, где она, как и обещала, сможет поучить его “Оленьим нежностям”.

Они ушли, а три оставшиеся дамы продолжали теряться в догадках по поводу личности их визитера, пока дверь не распахнулась и в комнату в сопровождении двух ниндзя не вошла леди Кэтрин де Бэр.

Разумеется, они готовились к какой-нибудь неожиданности, но подобного потрясения даже вообразить не могли.

Вид у леди Кэтрин был еще более суровый, чем обычно, на приветствие Элизабет она ответила лишь легким кивком и, отпустив охрану, уселась, не проронив ни слова. Когда ее светлость вошла, Элизабет пояснила матери, кто перед ними, хотя леди Кэтрин знакомства, кажется, не искала.

Миссис Беннет была вне себя от изумления, но все же ей льстило, что к ним пожаловала столь важная гостья, и она старалась принять ее как можно любезнее.

Помолчав несколько минут, леди Кэтрин очень холодно обратилась к Элизабет:

– Надеюсь, мисс Беннет, вы в добром здравии. Я полагаю, эта дама – ваша мать?

Элизабет коротко подтвердила, что это так.

– А это, как я понимаю, – одна из ваших сестер?

– Да, сударыня, – ответила миссис Беннет, радуясь, что ей выпала удача поговорить с леди Кэтрин. – Почти самая младшая. Моя самая младшая дочь недавно вышла замуж, а старшая отправилась на прогулку с молодым человеком, который, надеюсь, вскоре войдет в нашу семью.

– Парк у вас тут очень мал, – после некоторого молчания отозвалась леди Кэтрин.

– Действительно, миледи, ему нипочем не сравниться с Розингсом.

Элизабет ожидала, что теперь леди Кэтрин принесет соболезнования в связи с кончиной Шарлотты и мистера Коллинза, поскольку это казалось единственно вероятной причиной ее приезда. Но соболезнований не последовало, и она не знала, что и думать.

Миссис Беннет, стараясь быть необыкновенно предупредительной, предложила ее светлости чем-нибудь угоститься, однако леди Кэтрин решительно и не совсем вежливо отказалась и, поднявшись с места, сказала Элизабет:

– Мисс Беннет, я, кажется, видела тут неподалеку прелестный маленький додзё. Я желала бы его осмотреть, если вы согласитесь меня сопровождать.

– Поди, милая! – воскликнула миссис Беннет. – Отведи туда леди Кэтрин. Думаю, тамошние трофеи придутся ей по вкусу.

Элизабет повиновалась и, захватив из своей комнаты зонтик от солнца, вместе с высокопоставленной гостьей спустилась вниз. Проходя по коридору, леди Кэтрин заглянула в столовую и гостиную и, после небольшого осмотра признав, что комнаты будто бы вполне пристойные, отправилась дальше.

Карета до сих пор стояла у подъезда, и Элизабет заметила, что в ней сидит домашняя гейша ее светлости. В молчании они отправились к додзё. Элизабет не испытывала ни малейшего желания поддерживать беседу с дамой, которая нынче была невежлива и высокомерна даже больше обычного.

“И как только мне в голову могло прийти, что ее племянник похож на нее?” – думала Элизабет, глядя на ее светлость.

Едва они вошли в додзё, как леди Кэтрин произнесла следующее:

– Вы, мисс Беннет, несомненно, понимаете, почему я приехала. Это вам должны были подсказать ваши сердце и совесть.

Элизабет глядела на нее с неподдельным изумлением:

– Право же, сударыня, вы заблуждаетесь. Не могу знать, чему мы обязаны такой честью.

– Мисс Беннет, – разгневанно отвечала ее светлость, – вам следовало бы знать, что я не потерплю к себе неуважения. Но если вы и решили скрытничать, то я не последую вашему примеру. Я всегда славилась своей искренностью и прямотой, так же как и непревзойденными боевыми талантами. Два дня назад я получила сообщение самого волнительного характера. Я узнала не только о том, что ваша сестра вот-вот составит весьма выгодную партию, но что и вы, мисс Элизабет Беннет, вскорости, возможно, соедините свою судьбу с моим племянником, моим собственным племянником, мистером Дарси! И хотя мне известно, что все это – лишь возмутительные сплетни, и я не позволю себе унизить моего племянника, поверив, будто он мог заинтересоваться девицей столь низкого происхождения, я все же решила немедля отправиться сюда и высказать вам мои чувства.

– Если вы полагали, что это не может быть правдой, – ответила Элизабет, покраснев от удивления и негодования, – то отчего же потрудились приехать в такую даль? Какова цель вашей светлости?