Тень колдуна - Асприн Роберт Линн - Страница 3

Катамарка сказал таким тоном, будто ничего не произошло:

— Что-то я не слышал о том, чтобы он был великаном, тот южанин, который видел изнутри жилище некоего покойного колдуна из этого города. Зато я слышал, что он силен в метании ножей.

— Это верно, — отозвался молодой человек, присевший на корточки. — Черт! Эти штуки застряли! У вас был серьезный противник, Катамарка, — у этого шакала не спина, а одна сплошная мышца. — Он вытащил кинжал и с его помощью выковырял звездочки из трупа.

Катамарка часто заморгал и отвернулся.

— Черт, — вновь пробормотал его спаситель, скорее самому себе. — Убивать становится слишком легко. Помнится, я говорил не так давно одному принцу крови, что убийство — это дело принцев и им подобных, а не воров, ну не таких людей, как я. Я хорошо помню, как это случилось впервые! Это тоже было не так давно. Тоже ночью, в переулке. Нападавшие были похожи: трусливо выследили ничего не подозревавшую жертву, так же, как эти четверо. В тот раз, помнится, я помогал другу. Ну, вроде как другу. Ну, то есть мы тогда действовали как друзья. Я бросил звездочки, а потом все ходил вокруг да думал об этих мертвецах несколько дней. Это меня по-настоящему зацепило. Черт! С тех пор я через столько всего прошел и столько трупов повидал!

Южанин покачал черноволосой головой.

— На этот раз я мстил за друга, за человека, которого едва успел узнать. Но мне нравилась эта ходячая гора, черт возьми. Илье знает, почему я пошел дальше и положил еще и этого для вас.

Катамарка сказал:

— Потому что вы прирожденный герой. Об Ильсе я слышал. А кто же этот гигант?.. — спросил он и, оглядев валявшиеся трупы, поправился:

— ..Был.

— Его звали Митра, — сказал Йоль, — из Барбарии.

— Черт, — сказал смуглый юноша. — Я провел с ним последние две недели, и он говорил мне, что он Бримм Киммериец. — Он с величайшей тщательностью вытирал сюрикены краем плаща убитого, где было поменьше крови. — Ну почему люди лгут!

Катамарка хмыкнул.

— И это в мою честь вы решили сегодня поменяться именами, — сказал он, дав понять смуглому юноше, что тот сам солгал.

— У-гу, — молодой человек не стал развивать тему. Он снял свою большую шляпу, провел рукой по иссиня-черным волосам и торопливо надел ее опять, чтобы граф не принял это за подобострастный жест.

Но вопрос почестей занимал сейчас Катамарку меньше всего. Он заметил глаза, которые смотрели, словно со дна колодца в полночь, зловещие, парализующие глаза, взгляд которых мог выдержать не каждый; правда, эти глаза были так глубоко посажены, что даже придавали лицу некоторое простодушие. При этом граф понимал, что за этим простодушным выражением крылись не мягкость и тупость, а уверенность в себе и сила. Этот молодой человек, весь в черном, знал, что делает, и делал хорошо.

А заговорил он вновь тихо и мягко:

— Я решил прийти в эту сомнительную часть города нынче вечером, потому что мне казалось, это будет забавно. Встретил в кабаке Бримма, то есть Митру, и эту как ее там. Он и впрямь варвар — из Барбарии, да! — и очень веселый. Был веселым. Мы отлично провели время, рассказывая небылицы, когда вы пришли и все испортили.

Он выпрямился, заставив при этом свои звездочки куда-то исчезнуть, и гордо встретил взгляд Катамарки своими не правдоподобно черными глазами. Тьма и тени, несомненно, породили этого искусного метателя ножей, одновременно угрожающего и внушающего доверие.

— Меня зовут Ганс, я с дальнего юга. Это я неделю с чем-то назад побывал в жилище Корстика.

— Рад встрече, Ганс с дальнего юга!

— Мы еще посмотрим. Йолю это не понравилось.

— Ночь вероломных убийц и надменных союзников, мой господин.

— Замолчи, Йоль, — сказал Катамарка, заметив, как Ганс повернулся оглядеть слугу. — Этот человек, похоже, все-таки спас нам жизни. Кроме того, он безупречно владеет оружием, болван, и крайне быстро отвечает на оскорбления! Ганс, я подозреваю, что нам все равно предстоит объясняться со стражей, но я не в силах понять, зачем нам оставаться здесь. Не убраться ли нам восвояси?

Ганс с одобрением заметил, что граф Рокуэльский оставался столь же хладнокровным, как и в трактире. Он решил еще немного испытать его хладнокровие.

— У меня много друзей в фиракийской городской страже. Катамарка оглядел его более чем скептически. Но Ганс не улыбался. Напротив, он сделал большие глаза, придав лицу невинное и бесхитростное выражение.

— Я хочу сказать, что пять мертвых тел — это многовато, — сказал он. — Кроме того, я отослал ту женщину обратно в трактир, когда я... э-э... приступил к работе.

— Женщина? — переспросил Катамарка. — О, вы имеете в виду девушку под вуалью.

— Женщину под вуалью, — сказал Ганс. — Она недурна. Ах! — Он резко дернулся и посмотрел вниз. — Черт! Напугал меня, проклятый кот!

Не правдоподобно большой, красно-рыжий кот из «Скучающего Грифона», казалось, материализовался из темноты позади молодого человека в черном. Он тут же стал тереться о его ногу, изгибаясь всем телом. Ганс смотрел на него сверху вниз.

— Пропустил драку, дуралей. Не надо было лакать вторую кружку пива! Граф Катамарка, это мой кот Нотабль. Нотабль, граф Катамарка из Сумы. Он вроде ничего. А это его... э-э... человек, Воль.

Кот отозвался низким раскатистым «р-р-р».

— Йоль, — поправил Йоль сквозь зубы.

— Нотабль, — сказал Катамарка, повторяя это престранное имя с преувеличенной почтительностью. Невообразимый кот, как заметил граф, отозвался на звук своего имени.

— Это не я его так назвал, — заметил Ганс, однако это не прозвучало как оправдание.

— Ваш... кот?

Молодой человек, назвавшийся Гансом, пожал плечами.

— Я никогда не любил котов, а с Нотаблем мы настоящие друзья, поэтому он не может быть просто котом. Кроме того, он повсюду следует за мной, куда бы я ни пошел. — И он вновь пожал плечами. Катамарка кивнул.

— Я... понимаю, — сказал он, задаваясь вопросом, был ли этот юнец сумасшедшим или просто пребывал вне себя после пережитого.

— Простите меня, Катамарка, Нотабль. Мне нужно отойти в сторонку…

«Ага, — подумал Катамарка, — его рвет. Ну, тогда все в порядке. Он действительно потрясен… Убийство для него не такая уж повседневная вещь. Уж лучше иметь дело с ним, чем с прирожденным убийцей, вроде того огромного варвара».

Глава 2

Катамарка не без некоторого удивления убедился в том, что этот Ганс с далекого юга и в самом деле знал «людей в красном», ребят из городской стражи Фираки. Хотя они уже много лет не носили красного, фиракийскую охрану продолжали именовать Красными. Для Ганса же любой стражник по-прежнему оставался охотником.

Сержант, которого Ганс, приветствуя, назвал Римизином, вернулся в сопровождении четырех человек в сверкающих шлемах. На них были те же желтовато-зеленые туники, как и у предыдущих посетителей «Скучающего Грифона», — которых, кстати, нигде уже не было видно, — но поверх туник они надели кожаные доспехи, защищавшие грудь и спину. На этих кирасах, так же как на щитках, прикрывавших бедра, ремнях и сапогах, отсвечивали маленькие квадратные пластины из матового металла, который не походил на сталь. Все были до зубов вооружены мечами и кинжалами, а трое несли еще и копья. На шлемах и кирасах виднелись значки в виде символического пламени — символа Фираки. На сержанте был темно-синий плащ и шлем без навершия.

За отделением сержанта Римизина следовала повозка с кучером, предположительно для перевозки арестованных или трупов, или того и другого вместе.

К тому времени как Катамарка, Йоль, Ганс и кот вернулись в «Скучающий Грифон», большинство его покровителей уже исчезли, и женщина, которую подцепил Митра-Бримм, торопливо выбежала, чтобы обобрать трупы. Вернулась она со злыми глазами: кто-то умудрился опередить ее.

Ганс встретил эту новость с легким подобием улыбки, окрашенной ностальгической грустью.

— Ах, до чего же это напоминает мне родной дом, — пробормотал он растроганно.