Луизианская заварушка (ЛП) - Сайт Дамский клуб LADY - Страница 9

Внезапно я напряглась, почувствовав на себе чей-то взгляд. А потом нашла и его обладательницу, глазеющую на меня через дорогу. Примерно ровесница Герти, с серебряными волосами и в бронзовом брючном костюме.

«Метр шестьдесят, пятьдесят кило, родилась, наверное, в начале прошлого века, прихрамывает на левую ногу».

Мы сошли с тротуара, дабы перейти дорогу к баптистской церкви, а незнакомка в тот же момент двинулась навстречу, очевидно, к церкви католической. Посреди улицы мы встретились, и дамочка, одарив Герти довольной улыбкой, чуть спустила с плеча сумку, чтобы мы смогли разглядеть содержимое.

Герти с шумом втянула воздух, а женщина продолжила свой путь, теперь улыбаясь ещё шире.

– Как будто возможность надевать в церковь штаны даёт им мало преимуществ, – возмутилась Герти, когда мы вошли в святилище баптистов. – Селия Арсено купила новые «найки». Мы обречены.

– Не переживайте, я её обгоню.

«С завязанными глазами и ползком».

Герти уселась на заднюю церковную скамейку и кивнула:

– Садись с краю, так быстрее выскочишь. Как только проповедник выдаст «а» из слова «аминь» в последней молитве – можешь бежать.

Порывшись в сумке, Герти извлекла розовый бутылёк с надписью «Сироп от кашля», от души глотнула и предложила мне.

– Нет, спасибо, я здорова.

И не пью из одной бутылки с тем, кто болен. Их тут в Греховодье совсем ничему не учат?

Я огляделась и поняла, что мы пока одни, и согласно часам, до службы ещё прилично времени. А охватившая меня зевота напомнила о причине, по которой я не выспалась – ну, помимо всей этой церковной ерунды.

– Герти… Вчера случилось кое-что странное.

Герти погладила меня по ноге:

– Уверена, тебе это показалось странным, но Греховодье всегда выглядит несколько ненормальным на фоне других городов.

– Нет, уже после всего. Я вышла ночью, чтобы убить лягушку, не дававшую мне спать, а в кустах прятался помощник шерифа.

Она нахмурилась, но ничего не сказала.

– И вот я думаю: учитывая аллигаторов, несчастные случаи на охоте и тот факт, что живёте вы ниже уровня моря и при хорошем урагане возможно наводнение – для нахождения в байю человеческой кости есть как минимум сотня убедительных причин. Но в моих кустах засел коп, а значит, речь не о несчастном случае, наводнении или четвероногих убийцах.

– Да, полагаю, не о них. – Герти это явно ничуть не радовало.

– Рассуждаем дальше: если он считает, что совершено убийство, то должен хоть примерно догадываться, кому принадлежала кость.

– Вероятно, должен, – уклончиво пробормотала Герти.

Я прищурилась и постаралась припомнить то немногое, что знала о библейских правилах.

– Умалчивание – та же ложь. Собираетесь и дальше лгать? Мы же в церкви!

– Ты права, – вздохнула она, – на болоте происходит много несчастных случаев. Обычно от тел хоть что-нибудь остаётся, так что можно узнать, кем был тот или иной счастливчик. Но около пяти лет назад бесследно исчез Харви Чикорон.

– Полиция его искала?

Герти кивнула:

– Поисковая группа прочёсывала болота. Конечно, Картер в то время ещё служил в морской пехоте, но мать наверняка всё ему рассказала. Эммалин знатная сплетница.

Резко включился мой инстинкт самосохранения. Морская пехота? А с Помощником Очаровашкой надо держать ухо востро. Оказывается, он куда сложнее, чем выглядит.

– Так что, по-вашему, случилось с Харви?

– Кто-то считает, будто его стрескал аллигатор, да так, что и не осталось ничего. По мнению других, Харви сбежал с любовницей, так как незадолго до исчезновения перевёл на свой оффшорный счёт значительную сумму денег. Он всегда изменял Мари, потому побег с другой женщиной никого бы не удивил. – Герти тряхнула головой. – Но в основном всем плевать. Харви был подлецом. Самым неприятным человеком в Греховодье. Как только первое удивление от его пропажи схлынуло, все лишь порадовались, что его больше нет с нами.

– Даже Мари?

– О, особенно она. Её мать при жизни была тем ещё тираном и буквально продала Мари в рабство этому засранцу. Заставила выйти за него. – Герти вздохнула. – Ну вот, я сказала «засранец» в церкви. Пять лет прошло, а этот человек по-прежнему пробуждает во мне всё самое худшее.

– Уверена, Бог в курсе, что он был засранцем.

– Бесспорно. Бедная Мари сначала с матерью мучилась, а потом с Харви, что ещё страшнее. С его исчезновением она впервые за шестьдесят девять лет своей жизни получила шанс думать и поступать, как заблагорассудится.

– Похоже, всё сложилось наилучшим образом, так почему тогда все так переживают? Что, по-вашему, произошло с Харви?

– Ну как что… Конечно же, его убила Мари.

Глава 5

В голове мигом возникла целая сотня (если не больше) вопросов, но озвучить их я не успела – задняя дверь распахнулась, и в церковь, распевая, вплыл хор. Проклятье. Просижу здесь час, и список вопросов точно увеличится вдвое.

Самый главный: с чего Герти взяла, что её безвольная подружка убила своего мужа? Второй по важности: почему её это, кажется, ни капли не беспокоит? У женщины, что настаивает на еженедельном посещении церкви, убийство – пусть даже короля засранцев – должно вызывать хоть какие-то эмоции, может, даже чувство вины.

Герти ткнула меня локтем, и я поняла, что все уже встали и присоединились к пению. Вздохнув, я тоже поднялась. Жизнь гражданских такая странная. В ЦРУ служат профессиональные агенты и бывшие военные. Всё чётко структурировано, эмоции во время операций не без основания запрещены. И именно из-за присущих только гражданским эмоций я в итоге оказалась в греховодной церквушке Луизианы, гадая, как бесхребетная жёнушка стала убийцей.

Агенты ЦРУ не делятся своими страхами, мыслями и мечтами – предположительно, у агентов их вообще нет, как и богатого внутреннего мира. А если и есть, то они так хорошо запрятаны, что, наверное, распивают пиво где-нибудь с Д. Б. Купером. [3] Все в ЦРУ с головой погружены в работу, и пусть она сложная, но всё вокруг хотя бы понятно-чёрно-белое.

Греховодье же радовало таким количеством оттенков серого, что мне грозил дальтонизм.

Хор оборвал своё слегка фальшивое пение, и слово взял проповедник, а мои мысли под звук его голоса потекли совсем в другом направлении. Я думала о нынешней ситуации и том, сколько мне ещё торчать в мире бананового пудинга. Иногда проповедник долбил ладонью по кафедре, выдёргивая меня в реальность. Наконец он закончил обрекать народ на муки адские, и все встали, дабы спеть ещё разок.

После песни пастор завёл очередную молитву, и Герти, наклонившись ко мне, прошептала:

– Готовься.

Я достала из сумки кроссовки, радуясь возможности избавиться от туфель, в которых пришла, и через двадцать секунд уже была на старте.

– Мы просим именем твоим, – провозгласил проповедник.

– Вперёд, – прошептала Герти.

– А…

«Минь» ещё не прозвучало, а я уже была у выхода. Когда же выскочила на улицу, распахнулась дверь католической церкви, и наружу выкатилась врагиня Герти – Селия. Утреннее солнце светило ей прямо в глаза, но бабулька даже не притормозила, вслепую наяривая по тротуару гораздо быстрее, чем я от неё ожидала.

Но до меня ей было далеко.

Когда я задрала юбку и перепрыгнула через лоток с мороженым, позади раздались аплодисменты и подбадривающие крики Герти. Я где-то метр пролетела над пыльным асфальтом и, очень вовремя приземлившись прямо перед дверью кафе, толкнула створку и заскочила внутрь. А спустя несколько секунд следом ворвалась Селия, тяжело дыша и гневно сверкая глазами.

Крупная женщина лет пятидесяти с уложенными на макушке тонкими светлыми волосами вскинула бровь:

– Похоже, кто-то нанял спортсменку. Ты даже не запыхалась, девочка.

– Ничуть, – подтвердила я.

В кафе вплыла Герти с широкой, точно Большой Каньон, улыбкой, и Селия раздражённо на меня прищурилась.