Таинственный граф - Бэйли Элизабет - Страница 33

— Ну, а теперь, монсеньор Руссель, — проговорил сэр Джеймс, когда предварительные формальности были закончены, — мне хотелось бы узнать, что привело вас в Англию.

Анри отхлебнул вина из принесенного ему бокала.

— А что приводит французов в Англию в наше время?

— При нормальных обстоятельствах, сэр, мы не стали бы вас об этом спрашивать. Но, учитывая ваше ранение и показания персон, вас преследующих, вас трудно назвать обыкновенным эмигрантом.

— Это так, — согласился Анри.

— Кто в вас стрелял? — вдруг рявкнул сэр Джеймс.

— А вы не знаете?

— Мне не нравится ваш тон, монсеньор!

— А мне, монсеньор, не понравился ваш вопрос.

— Почему, сэр? Мне он кажется вполне уместным.

— Вам возможно. — Анри поставил бокал и наклонился вперед. — Я затрудняюсь ответить, сэр Джеймс, потому что не знаю, что вам рассказали мои соотечественники.

— Ну и что из того? — спросил, нахмурившись, судья.

— Как что, монсеньор? — с невольным смешком произнес Анри. — Мое слово против слова моих соотечественников — так обстоит дело.

Сэр Джеймс кивнул, посмотрел на одного чиновника, потом на другого.

— А ведь он прав.

— Сэр, у тех французов имеются при себе документы, — заметил Мейберри.

— Верно. У вас имеются какие-нибудь документы, монсеньор Руссель?

Анри молчал. Он не собирался представлять свои бумаги, пока рано. Вот когда решит, что это необходимо, попросит сэра Джеймса послать за Грейс. Но сначала хорошо бы понять, куда дует ветер. Очень не хотелось бы причинять ей новые неприятности и внушать ложные надежды.

— При нем не было никаких бумаг, — сообщил Вуфертон. — Мы его обыскали, прежде чем вывести из дома мисс Грейс.

— А дом обыскали?

— Я осмотрел его комнату, — сказал Мейберри, — но мисс Грейс так разнервничалась, что мы не стали больше ничего проверять.

— Ладно, — сказал сэр Джеймс, и Анри вздохнул с облегчением. — Я потом сам поговорю с мисс Грейс. Если в Вонтсе что-то припрятано, я это получу, будьте уверены.

На лице Анри не дрогнул ни один мускул. Плохо же он знает Грейс, подумал он, если рассчитывает, что она выдаст ему бумаги по первому требованию.

— Я не хотел с этим торопиться, монсеньор Руссель, но вы не оставляете мне другого выхода, — строго произнес сэр Джеймс. — Вуфертон, пожалуйста, приведите монсеньора Лорио. Очная ставка с Жан-Марком!

— Думаю, у вас есть свои резоны, — сказал он, глядя на судью. — Вы не скажете мне, чего вы ждете от очной ставки?

Сэр Джеймс поднял брови.

— Ах, так вам стало интересно! Нет, сэр, если вы не желаете сотрудничать со мной, черт меня побери если я стану сотрудничать с вами! Мои резоны вы скоро поймете сами.

Анри молча поднес к губам бокал. Неплохой шамберте. Интересно, он прошел таможню? Или, может, это преимущество должности акцизного инспектора — присваивать конфискованный товар? Господи, что за глупости лезут в голову! С минуты на минуту должен появиться Жан-Марк. Может быть, удастся наконец выяснить, что же рассказал Лорио английским властям.

Вошел Вуфертон, и Анри автоматически встал, не желая встретиться со своим врагом сидя. Жан-Марк Лорио, войдя, окинул его злобным взглядом. Сколько они не виделись? Две недели с лишком.

Жан-Марк, не говоря ни слова, подошел к столу и вопросительно посмотрел на сэра Джеймса Левишема. Тот сделал Анри знак сесть, и он опустился на стул, не отрывая взгляда от Жан-Марка.

— Монсеньор Лорио, не будете ли вы так любезны повторить то, что рассказали мне о вашем друге Анри Русселе при нашей первой встрече в этой же комнате?

Жан-Марк сжал губы, и на мгновение Анри показалось, что он не ответит. Он явно боролся с собой.

— Этот человек — враг республики, монсеньор. Его необходимо передать в руки правосудия.

Сэр Джеймс посмотрел на Анри.

— И что вы на это можете сказать, монсеньор Руссель?

Черт бы все побрал! Что он должен сказать? Что Жан-Марк явился не для того, чтобы привлечь к ответственности, а чтобы убить? Нет, это не пойдет. Лучше он попробует спровоцировать своего бывшего друга.

— Я прошу, пусть гражданин Лорио объяснит, в каком преступлении меня обвиняют.

На щеках Жан-Марка задвигались желваки. Сэр Джеймс смотрел на него выжидательно.

— Ну, сэр?

— Это дело в ведении прокурора Франции, монсеньор.

Юлишь, Жан-Марк!

— Гражданин Лорио желает, чтобы вы осудили меня, сэр Джеймс. Но ведь нельзя исключить, что вы не согласитесь с прокурором Франции.

— Уж с чем я точно не соглашусь, — прорычал сэр Джеймс, — так это со стрельбой в своем округе! Монсеньор Лорио, это вы нанесли ранение монсеньору Русселю?

Наступила пауза. Интересно, как Жан-Марк выкрутится?

— Это был несчастный случай, монсеньор. Мой товарищ крикнул обвиняемому, чтобы тот остановился. Он отказался. Мой товарищ побежал за ним, споткнулся, и ружье выстрелило.

Анри с трудом сдержал смех. Знай судья, какой точный стрелок Жан-Марк, он бы и слушать не стал эту ерунду.

Сэр Джеймс обратил взгляд на Анри.

— Вас устраивает такое объяснение, монсеньор Руссель?

Ни в коей мере! Но Анри не собирался спорить с Жан-Марком.

— Я не видел, кто в меня стрелял. На болоте было темно.

— Вам кричали остановиться?

— Меня окликнули по имени.

— Но вы знали, что за люди вам кричат?

— Без сомнений.

— Один из спутников Лорио? Анри заколебался.

— Не могу сказать.

Он заметил, что судья недоволен. Жан-Марк увиливал от ответов, толком почти ничего не говоря. Но сэр Джеймс не сдавался.

— Вы сообщили Вуфертону и Мейберри, что Руссель революционер и был помощником Робеспьера.

Лицо Жан-Марка сделалось настороженным.

— Да, сообщил, сэр, — быстро ответил он.

— В этом и состоит все его преступление?

— Это не является преступлением. Гражданин Робеспьер был врагом республики, но мы не можем считать врагами также всех тех, кто на него работал.

Естественно, ведь Жан-Марк был вторым его помощником. И поэтому ему не выгодно, чтобы это инкриминировалось Анри как преступление. Теперь Анри не сомневался, что его выдал именно Жан-Марк. Как и в том, что он это сделал ради спасения собственной шкуры. Вполне может быть, что именно по наущению Жан-Марка Робеспьер и начал собственное расследование против Анри. И поручил вести его тому, кому было удобнее всего собирать доказательства, — Жан-Марку. Этьена он подговорил уже после падения Робеспьера. Насчет Огастена сказать что-то было трудно.

Из размышлений Анри вырвал голос сэра Джеймса. Он обращался к Жан-Марку:

— Если вы хотите поговорить с задержанным по-французски, монсеньор то пожалуйста.

Что бы это значило? Он что, надеется, что если они станут говорить на родном языке, то кто-нибудь из них проговорится? Наверняка судья понимает по-французски. Жан-Марк бросил презрительный взгляд на Анри и заговорил — по-английски и обращаясь к сэру Джеймсу:

— Мне нечего сказать предателю, который изменил Франции, монсеньор.

Сэр Джеймс подался вперед.

— Если не было суда, то как вы можете говорить, что он предатель?

Ха! Ответь, если сможешь, Жан-Марк! Но его не так-то легко загнать в ловушку, Анри знал это.

— Имеется достаточно доказательств. Кроме того, есть люди, готовые свидетельствовать против него. Я сам видел и слышал, монсеньор.

— Но, может, вы скажете мне о сути ваших претензий к нему?

Глаза Жан-Марка вспыхнули.

— Не нашим противникам судить о наших внутренних делах!

Сэр Джеймс, багровея, приподнялся со стула.

— Хотел бы напомнить вам, сэр, что своим затянувшимся пребыванием в этом округе вы обязаны исключительно моей доброй воле!

На лице Жан-Марка отразилась внутренняя борьба. Анри мог это понять. Французскому чиновнику такого ранга нелегко заставить себя безропотно подчиниться иностранцу. Целесообразность, однако, одержала верх.

— Пардон, — пробурчал Жан-Марк. — Но дело сугубо секретное. Деяния этого человека представляют чрезвычайно серьезную угрозу для нашей страны.