Теория справедливости - Ролз Джон - Страница 49

Вообразим ситуацию, в которой один рациональный индивид может выбрать, к какому из нескольких обществ ему присоединиться23. Для усвоения идеи, предположим сначала, что члены этих обществ имеют одни и те же предпочтения. Далее, каждое общество имеет те же самые ресурсы и одно и то же распределение естественных талантов. Тем не менее, индивиды с одними и теми же талантами имеют различный доход, и каждое общество имеет свою политику перераспределения, которая на некотором этапе последовательного ее проведения приводит, тем самым, к снижению производства продукции. Поскольку общества реализуют в этом вопросе различные стратегии, у индивида возникает вопрос, к какому обществу присоединиться. Если он в точности знает свои собственные способности и интересы и имеет детальную информацию об этих обществах, он сможет предвидеть благосостояние, которым он насладится почти в каждом из них. Опираясь на это предвидение, он может прийти к конкретному решению. Ему вовсе нет нужды прибегать к вероятностным вычислениям.

Но этот случай весьма специфичен. Давайте изменим его шаг за шагом, так чтобы он все более походил на исходное положение. Так, предположим сначала, что наш гипотетический участник исходного положения не уверен, что его таланты позволят ему присоединиться к различным обществам. Если он предполагает, что его предпочтения совпадают с предпочтениями остальных, он может попытаться максимизировать свое ожидаемое благосостояние. Он вычисляет свои перспективы в отношении данного общества, принимая во внимание в качестве альтернатив полезности репрезентативных членов этого общества, а в качестве вероятности для каждого положения — его оценку своих шансов достижения положения. Его ожидание определяется в этом случае взвешенной суммой полезностей репрезентативных индивидов, т. е. выражением?рiui, где рi, есть вероятность достижения им i-го положения, и ui, есть полезность соответствующего репрезентативного человека. После проведенных расчетов он выбирает общество с наивысочайшими перспективами.

Несколько дальнейших модификаций подводит ситуацию еще ближе к исходному положению. Предположим, что гипотетический выбирающий не знает ничего ни о своих способностях, ни о месте которое он может занять в каждом обществе. Сохраняется предположение о том, что его предпочтения таковы же, что и предпочтения других людей в этих обществах. Теперь предположим, что он продолжает мыслить в вероятностном стиле, полагая, что имеет равные шансы быть некоторым индивидом (т. е. что его шансы подпадания под некоторого репрезентативного человека есть доля общества, которую этот человек представляет). В этом случае его перспективы, все еще тождественны средней полезности для каждого общества. Эти модификации, наконец, приводят к тому, что его ожидаемые приобретения в каждом обществе согласуются со средним благосостоянием.

До сих пор мы предполагали, что все индивиды имеют похожие предпочтения, независимо от того, принадлежат ли они одному и тому же обществу. Их концепции блага приблизительно одинаковы. Как только это в высшей степени ограничительное предположение опускается, мы делаем окончательный шаг и прибываем к разновидности исходного состояния. Пусть ничего неизвестно о конкретных интересах членов этих обществ или же человека, принимающего решения. Эти факты, как и знание структуры этих обществ, исключаются.

Занавес неведения сейчас полностью опущен. Но можно все еще вообразить, что гипотетический участник мыслит по большей части, как и прежде. Он предполагает, что имеется равная вероятность его превращения в кого угодно, обретая при этом соответствующие интересы, способности и социальное положение. Опять-таки, его перспективы являются наивысшими для общества с наибольшей средней полезностью. Это можно видеть вот из чего. Пусть п — число людей в обществе. Пусть их уровни благосостояния будут u1, и2…, un.

Тогда общая полезность есть?ui и средняя полезность?ui / n Предполагая, что участник имеет равный шанс стать любым человеком, перспективы его таковы: 1/ п и1 + 1/ п и2 +… + 1/ n un или?ui /п. Численное значение перспективы тождественно средней по лезности. Таким образом, если мы отбросим проблему межличностных сравнений полезности, а стороны будем рассматривать как рациональных индивидов, которые не имеют отвращения к риску и следуют принципу недостаточного основания в вычислении вероятностей (принцип, который лежит в основе вероятностных вычислений), тогда идея исходного состояния естественно ведет к принципу средней полезности. Как видно, выбирая его, стороны максимизируют свое ожидаемое благосостояние. Значит, некоторые формы договорной теории оказывают поддержку принципу средней полезности, а не классическому принципу. И в самом деле, как еще можно объяснить принцип средней полезности? Ведь это, строго говоря, не телеологическая доктрина, каковой является классический взгляд, и следовательно, в нем отсутствует интуитивная апелляция к идее максимизации блага. Наверняка, придерживающиеся принципа средней полезности могли бы прибегнуть к договорной теории, по крайней мере в этом объеме.

В предшествующем обсуждении я предполагал, что полезность понимается в традиционном смысле как удовлетворение желания, а кардинальные сравнения полагаются возможными. Но от такого понимания полезности большинство экономистов в последние десятилетия отказалось: оно показалось им слишком расплывчатым и не играющим существенной роли в объяснении экономического поведения. Теперь полезность понимается как способ представления выбора экономического субъекта, а не как мера удовлетворения.

Основной вид кардинальной полезности выводится из конструкции Неймана — Моргенштерна, которая основана на выборе между перспективами, включающими риск (§ 49). В отличие от традиционного понятия, эта мера принимает в расчет неопределенность и не пытается обеспечить основание для межличностных сравнений. Тем не менее, все еще можно сформулировать принцип средней полезности, используя этот вид меры: следует предположить, что стороны в исходном положении, или некотором его варианте, должны иметь функцию полезности Неймана — Моргенштерна и соответственно оценивать свои перспективы24. Конечно, следует соблюсти осторожность; например, эти функции полезности не могут принять в расчет всех рассмотрений, но должны отражать оценку сторонами того, что способствует их благу. Если же стороны руководствуются другими резонами, мы не будем иметь телеологической теории.

Однако когда в наличии все эти ограничения, может быть установлен такой утилитаристский взгляд (со средней полезностью), который принимает во внимание высокую степень неприятия риска по сравнению с той, какую любой нормальный человек должен был бы иметь в исходном положении; и чем больше это неприятие риска, тем больше эта форма принципа полезности будет напоминать принцип различия, по крайней мере, когда оценка экономических выгод находится под вопросом. Конечно, эти два принципа не суть одно и то же, так как между ними — множество различий. Но есть и подобия: риск и неопределенность, с подходяще общей перспективы, ведут к тому, что оба взгляда придают больший вес преимуществам тех, чья ситуация менее удачлива. На самом деле, разумное неприятие риска может быть столь большим, раз полностью осознаны сверхсмелые рисковые решения, что утилитаристское взвешивание может быть, для практических целей, весьма близко к принципу различия, и тогда решающим аргументом в пользу последнего является его простота.

28. НЕКОТОРЫЕ ТРУДНОСТИ, СВЯЗАННЫЕ С ПРИНЦИПОМ СРЕДНЕЙ ПОЛЕЗНОСТИ

Перед рассмотрением аргументов в пользу двух принципов справедливости я хотел бы упомянуть несколько трудностей, связанных с принципом средней полезности. Хотя первая из них является только кажущейся. Как мы видели, этот принцип может рассматриваться в качестве этики, одного рационального индивида, готового использовать все шансы для максимизации его перспектив с точки зрения исходной ситуации. Одно возражение принципу готово сразу: он предполагает реальное и равное принятие риска всеми членами общества. Принцип утверждает, что каждый должен в некоторое время действительно согласиться на одни и те же шансы.