Теория справедливости - Ролз Джон - Страница 108

Если мы спросим, насколько вероятно то, что мнение большинства будет правильным, станет ясным, что идеальная процедура имеет определенную аналогию со статистической проблемой подытоживания мнений группы экспертов в процессе достижения наилучшего суждения16. Здесь эксперты — рациональные законодатели, которые, будучи беспристрастными, способны встать на объективную точку зрения. Кондорсе первым высказал предположение, что если вероятность верного суждения со стороны репрезентативного законодателя выше, чем вероятность неверного, то вероятность того, что большинство проголосует правильно, увеличивается по мере увеличения вероятности правильного решения со стороны репрезентативного законодателя17. Так, у нас может возникнуть искушение предположить, что если бы многие рациональные индивиды попытались имитировать условия идеальной процедуры и рассуждали бы соответствующим образом, значительное большинство, наверняка, было бы право. Но это неверно. Мы должны быть не только уверены в том, что существует большая вероятность правильного, чем неправильного решения со стороны репрезентативного законодателя, но также и в том, что голоса разных индивидов не являются независимыми. Так как на их взгляды окажет влияние ход дискуссии, наиболее простые способы вероятностного рассуждения неприменимы.

Тем не менее, обычно мы предполагаем, что идеальная дискуссия среди индивидов с большей вероятностью приведет к правильному выводу (посредством голосования, если необходимо), чем самостоятельные рассуждения- каждого из них. Почему это должно быть так? В повседневной жизни обмен мнениями с остальными сдерживает нашу пристрастность и расширяет нашу перспективу; нас заставляют видеть вещи с точки зрения других, и мы осознаем границы нашего видения. Но в идеальном процессе занавес неведения означает, что законодатели уже беспристрастны. Выгоды дискуссии заключаются в том, что даже репрезентативные законодатели ограничены в знании и способности рассуждения. Ни один из них не знает всего того, что знают другие, или может вывести все те же самые следствия, что все они — сообща. Дискуссия — это способ комбинирования информации и расширения диапазона аргументов. С течением времени эффекты совместного рассуждения должны будут улучшить дело.

Таким образом, мы приходим к проблеме, которая заключается в попытке сформулировать некоторую идеальную конституцию общественного рассмотрения проблем справедливости, множество правильно построенных правил, с целью концентрации большего знания и способности рассуждения группы для того, чтобы в максимальной степени приблизиться к верному суждению, или даже достичь его. Я, однако, не буду углубляться в этот вопрос. Важно здесь то, что эта идеализированная процедура является частью теории справедливости. Я упомянул некоторые черты для того, чтобы прояснить, что здесь имеется в виду. Чем более определенной является наша концепция этой процедуры, которая может быть реализована при благоприятных обстоятельствах, тем более надежным является то руководство, которое последовательность из четырех стадий дает нашим размышлениям. В этом случае мы имеем более четкое представление о том, как законы и политика должны оцениваться в свете общих фактов об обществе. Часто мы можем уловить интуитивный смысл вопроса о том, каким будет результат проведенных должным образом рассуждений на стадии законодательства.

Следующий шаг в прояснении идеальной процедуры — это замечание о том, что она контрастирует с идеальным рыночным процессом. Так, при условии соблюдения классических предпосылок совершенной конкуренции и при условии отсутствия внешних факторов экономичности и неэкономичности и т. п., результатом будет эффективное экономическое устройство. Идеальный рынок является совершенной процедурой в отношении эффективности. Особенность идеального рыночного процесса, отличного от идеального политического процесса, проводимого рациональными и беспристрастными законодателями, — в том, что рынок достигает эффективного результата, даже если каждый стремится к своей собственной выгоде. Действительно, предпосылка заключается в том, что именно так обычно ведут себя экономические субъекты. Покупая и продавая с целью максимизации удовлетворения или прибыли, потребители и фирмы не выносят суждения о том, каково с социальной точки зрения наиболее эффективное экономическое устройство, если учесть исходное распределение имущества. Вместо этого они стремятся к реализации своих целей, насколько это позволяют правила, и любое выносимое ими суждение — это суждение с их собственной точки зрения. Здесь суждение об эффективности выносит, так сказать, система как целое — суждение, которое выводится из многих различных источников информации о действиях фирм и потребителей.

Ответ дает система, даже если индивиды и не имеют мнения по этому вопросу и часто не знают, что он означает.

Таким образом, несмотря на определенные сходства между рыночными и выборными процедурами, идеальный рыночный процесс и идеальная законодательная процедура в наиболее существенных аспектах различаются.

Они направлены на достижение различных целей; рынок ведет к эффективности, выборы, если возможно, — к справедливости. И, в то время как рынок представляет собой совершенный процесс в отношении своей цели, даже идеальное законодательное собрание является несовершенной процедурой. Кажется, невозможно найти осуществимую процедуру, которая гарантированно вела бы к справедливому законодательству. Одним из следствий этого факта будет то, что хотя гражданин обязан подчиняться принятым мерам, при прочих равных условиях, от него не требуется считать эти меры справедливыми, и с его стороны было бы ошибочным отдать свое суждение на волю голосования. Но в совершенной рыночной системе экономический субъект, в той степени, в которой он имеет какое-либо мнение, должен предполагать, что результат действительно является эффективным. Даже если потребители или фирма и не получили всего, чего хотели, они должны признать, что, с учетом исходного распределения, была достигнута эффективная ситуация. Нельзя, однако, требовать такого признания исхода законодательного процесса в отношении вопросов справедливости, так как, хотя действительные конституции и должны быть созданы, чтобы, насколько это возможно, привести к тем же оценкам, что и идеальная законодательная процедура, на практике они обречены на неполное соответствие тому, что справедливо. Это происходит не только потому, что, как и существующим рынкам, им не удается соответствовать своему идеальному двойнику, но также и потому, что этот двойник является частью несовершенной процедуры. Справедливая конституция должна до некоторой степени полагаться на то, что граждане и законодатели примут некоторую более широкую точку зрения и проявят способность суждения в применении принципов справедливости. Как кажется, невозможно позволить им встать на узкую точку зрения или на позицию группового интереса, а затем регулировать процесс так, чтобы он привел к справедливому исходу.

Пока не существует теории справедливых конституций как процедур, ведущих к справедливому законодательству, которая соответствовала бы теории конкурентных рынков как процедур, результатом которых является эффективность. А из этого, как представляется, следует то, что применение экономической теории к действительному конституционному процессу серьезно ограничено, поскольку на политическое поведение людей влияет их чувство справедливости, как это должно быть в любом жизнеспособном обществе, а справедливое законодательство является главной социальной целью (§ 76). Конечно, экономическая теория не соответствует этой идеальной процедуре18.

Подтверждение этим замечаниям дает еще одно противопоставление. В идеальном рыночном процессе некоторый вес придается относительной интенсивности желания. Человек может потратить большую часть своего дохода на вещи, которых он желает сильнее, и, таким образом, вместе с другими покупателями он поощряет использование ресурсов наиболее предпочтительными для себя способами. На совокупный баланс предпочтений и относительное доминирование определенных желаний рынок реагирует посредством тонко дифференцированных приспособлений. В идеальной законодательной процедуре этому ничего не соответствует. Каждый рациональный законодатель должен путем голосования выражать свое мнение относительно того, какие законы и меры лучше всего соответствуют принципам справедливости. Никакого особого веса не придается и не должно придаваться тем мнениям, которых придерживаются с большей уверенностью, или голосам тех, кто дает знать, что если они окажутся в меньшинстве, то это вызовет у них сильное неудовольствие (§ 37). Конечно, подобное правило голосования можно представить, но нет оснований принимать его в идеальной процедуре. Даже среди рациональных и беспристрастных индивидов тот, кто обладает большей уверенностью в своих мнениях, не будет, как представляется, чаще прав. Одни могут быть более чувствительны к сложностям ситуации, чем другие. Задавая критерий для справедливого законодательства, нужно делать упор на вес обдуманного коллективного суждения, достигнутого в ситуации, когда каждый человек, находящийся в идеальных условиях, делает все, на что он способен, для применения верных принципов. Интенсивность желания или сила убеждения несущественны, когда встают вопросы справедливости.