Западня свободы - Бэгли Десмонд - Страница 6

— Ноги себе еще не намозолил от такой работы?

Он посмотрел на меня тупыми невыразительными глазами и не сказал ничего.

Вскоре появилось орудие более крупного калибра. Вошел Бранскилл с толстой папкой. Положив ее на стол, он сказал:

— Сожалею, что заставил вас ждать, мистер Риарден.

— Не уверен, — вздохнул я.

Он улыбнулся мне сочувственной улыбкой.

— У каждого своя работа. У одного хуже, у другого лучше. Так что не взыщите. — Он открыл папку. — Это ваше досье, мистер Риарден. У Интерпола накопилось порядочно информации о вашей деятельности.

— Меня судили только раз. Все остальное не имеет официальной силы, и вам это не удастся использовать. Мало ли что обо мне говорили! Это ни черта не доказывает! — Я ухмыльнулся и ткнул пальцем в папку. — То, что утверждает полиция, доказательством служить не может.

— Разумеется, — сказал Бранскилл. — Но все равно это интересно. — Он стал задумчиво перелистывать бумаги и вдруг неожиданно, не поднимая головы, спросил:

— Зачем вы должны были лететь в Швейцарию?

— Я — турист, — ответил я. — Никогда там не бывал.

— Вы в первый раз в Англии, не так ли?

— Вы же сами знаете. Послушайте, я хочу, чтобы сюда пригласили юриста.

Он посмотрел на меня.

— Вам нужен адвокат? Ваши предложения?

Я достал из бумажника клочок бумажки с телефонным номером, который мне дал Макинтош на этот случай.

— Позвоните по этому телефону.

Брови Бранскилла полезли на лоб.

— Я очень хорошо знаю этот номер, — сказал он. — Этот человек подходит для вашего дела. Для новичка, впервые оказавшегося в Англии, вы неплохо ориентируетесь в обстановке. — Он положил бумажку на стол. — Ладно, я сообщу ему, что вы здесь.

От постоянного курения у меня пересохло горло.

— Вот еще что. Неплохо бы сейчас выпить чаю.

— Боюсь, что чаем мы вас не обеспечим, — с сожалением сказал Бранскилл. — Как насчет воды?

— Хорошо.

Он подошел к двери, отдал распоряжение и вернулся назад.

— Вы, кажется, все думаете, что мы, полицейские, только и делаем, что пьем чай и содержим кафетерии для таких пташек, как вы. Это вы, наверное, телевизионных передач насмотрелись.

— Это ко мне не относится.

— В самом деле! — сказал Бранскилл. — Как любопытно. Теперь, что касается этих брильянтов. Я думаю, что…

— Каких брильянтов? — перебил я его.

Так оно и шло. Он тряс меня крепче, чем Джервис, так как был более опытен и искусен. Он не лгал, был последователен и настойчив, как надоедливая пчела. Принесли воду — графин и стакан. Я наполнил стакан и жадно выпил. Затем налил еще.

Бранскилл наблюла за мной.

— Может, хватит? — спросил он.

Я кивнул. Он аккуратно взял стакан двумя пальцами и вынес его из комнаты. Вернувшись, он с сожалением посмотрел на меня.

Я не думал, что вы так легко попадетесь. Вы должны знать, что мы не можем снять с вас отпечатки пальцев, пока не предъявлено формальное обвинение. Почему вы позволили это сделать?

— Я устал…

— Это плохо, — произнес он с сочувствием. — Ладно, вернемся к нашим брильянтам…

Через некоторое время в комнату вошел Джервис и кивком головы подозвал Бранскилла. Они стояли у двери и вполголоса о чем-то говорили. Потом Бранскилл повернулся ко мне и сказал:

— Послушайте, Риарден. Мы вас заарканили. У нас достаточно улик, чтобы засадить вас лет на десять. Но если вы поможете найти брильянты, это облегчит вашу участь.

— Какие брильянты? — в который раз спросил я усталым голосом.

Он сжал губы.

— Ладно. Пошли со мной.

Я двинулся из комнаты, как начинка в бутерброде, между ним и Джервисом. Они препроводили меня в большое помещение, где находилось около десятка человек, стоявших у стены. Джервис сказал:

— Нет нужды объяснять вам, в чем дело, Риарден. Но таков закон. Это — опознание. Три свидетеля должны вас увидеть. Становитесь в этот ряд, куда хотите, и можете поменять место в промежутке между свидетелями. Понятно?

Я кивнул и, подойдя к стене, стал третьим среди стоявших там людей. После некоторой паузы в комнату вошла маленькая пожилая женщина, вероятно, чья-то любимая мама. Она прошлась вдоль ряда, затем подошла и ткнула мне рукой в грудь.

— Вот этот.

Я ее видел впервые.

Она вышла. Я оставался на том же месте — менять его смысла не было. Я уже понял, что, как выразился Бранскилл, меня заарканили.

Следующий — молодой человек лет восемнадцати, — сразу же подошел ко мне и сказал:

— Это он. Он это сделал.

У третьего свидетеля тоже сомнений не было. Не успел он войти, как уже завопил:

— Вот, вот этот негодяй! Ну, приятель, надеюсь, ты здесь теперь по гроб жизни! — Уходя, он время от времени прикладывал руку к затылку. Это был почтальон — далеко не на волоске от смерти, как уверял Джервис.

Опознание закончилось. Меня отвели обратно. По дороге я сказал Джервису:

— Вы просто чудодей. Как это вам удалось так быстро вернуть к жизни почтальона?

Он остро взглянул на меня, и улыбка расплылась на его лице.

— А откуда вы знаете, что это почтальон?

Я пожал плечами. Моя песенка все равно была спета, как ни крути. Я спросил Бранскилла:

— Какой же подлец заложил меня?

Его лицо приняло невозмутимое выражение.

— Будем говорить так: — мы получили информацию, и все. Завтра вам предъявят обвинение, Риарден, и скоро вы окажетесь перед судом. О вашем адвокате я позабочусь.

— Благодарю, — сказал я. — Как его зовут?

— Господи, ну и хладнокровие у вас. Ваш адвокат — мистер Маскелл.

— Еще раз благодарю.

Бранскилл свистнул сержанта, который препроводил меня в камеру. Там мне дали еды, после чего я растянулся на койке и тут же заснул.

День был тяжелым.

Глава вторая

1

Маскелл оказался невысоким полным человеком с умными карими глазами и очень гордым и независимым видом. Его представили мне незадолго до предъявления обвинения, и он нисколько не смутился тем обстоятельством, что ему придется работать с уголовником. Юриспруденция вообще странная профессия, обыденная мораль с трудом уживается с ней. Респектабельный и популярный адвокат как тигр борется за своего клиента — убийцу и насильника, и будет принимать искренние поздравления, если того оправдают. А потом, вернувшись домой, сядет сочинять письмо в редакцию газеты «Таймс» о росте преступности. Шизофреническая профессия.

Позже, познакомившись с Маскеллом поближе, я сказал ему об этом. Он мягко возразил:

— Мистер Риарден, виновны вы или нет решат двенадцать присяжных. Для меня вы ни то, ни другое. Моя задача — вы явить факты и представить их как аргументы дела. И, заметьте, мне платят за это деньги.

Мы уже находились в суде, и он, сделав широкий жест рукой, сказал не без доли цинизма:

— Кто сказал, что преступность невыгодна? Наоборот, вот здесь находятся человек пятьдесят, непосредственно вовлеченных в это дело, — начиная от делопроизводителей и кончая судьей, и все они с его помощью кормятся. А такие, как я и Его светлость судья, — значительно лучше, чем другие. Так что мы процветаем за счет таких людей, как вы, мистер Риарден.

Но это было позже. А в первый раз, когда меня представили Маскеллу, он торопливо сказал:

— О деталях поговорим, когда станет ясно, о чем идет речь в целом.

В целом же, когда мне предъявили обвинение, речь шла о грабеже с применением насилия — нападении на Джона Эдварда Харте, служащего Главного почтового ведомства, и краже брильянтов, собственности компании «Льюис и ван Всльденкамп, Лимитед», на сумму 173000 фунтов стерлингов.

Услышав это, я чуть не рассмеялся. Добыча оказалась намного крупнее, чем ожидал Макинтош, — если, конечно, господа Льюис и ван Вельденкамп не пытались объегорить страховую компанию. Но я сохранил унылое выражение лица, и когда прочитали обвинение, спросил Маскелла:

— Ну, что теперь?