Очерки истории российской внешней разведки. Том 4 - Примаков Евгений Максимович - Страница 114

Основные положения двух согласованных документов с оперативной точки зрения были многообещающими. Стороны отметили в них, что сотрудничество в деле проведения подрывной работы против Германии «не только желательно, но и существенно для достижения нашей общей цели разгрома врага». В качестве главных сфер сотрудничества, в частности, предусматривалось:

— координирование работы по саботажу и определение объектов;

— обмен информацией и разведывательными сведениями, которые могут быть полезны для подрывной работы;

— обмен достижениями в области усовершенствования новых технических средств и методов подрывной работы;

— оказание друг другу всевозможного содействия по внедрению агентуры в оккупированные Германией страны.

Специальным разделом в документе были определены условия поддержки партизанского движения в оккупированных странах Европы и распределены сферы деятельности сторон: за Англией — Западная Европа от Испании до Норвегии, а также Греция; за СССР — Румыния, Болгария и Финляндия. Что касается организации партизанских отрядов в Польше, Чехословакии и Югославии, то этот вопрос должен был обсуждаться между СССР и правительствами указанных стран.

Главными объектами подрывной деятельности обеих сторон в документах определялись все виды транспорта и военной промышленности врага. По некоторым отдельным странам были определены конкретные объекты подрывной работы. Например, основными объектами в Румынии были зафиксированы нефтеперегонные заводы, запасы нефти и средства ее перевозки.

Итак, Чичаев направился в Лондон, Гиннес — в Москву, и началась практическая работа. Вскоре Гиннеса, в том же 1941 году, сменил Джордж А. Хилл, имевший большой опыт работы по России и свободно говоривший по-русски. Еще в августе 1917 года он был направлен в миссию английского генерал-лейтенанта Пула в Петрограде и приписан к русской ставке в Могилеве. Имел русские награды: ордена Владимира, Анны и Станислава, врученные ему Николаем И, Керенским и Деникиным.

В октябре 1918 года после высылки английского агента Локкарта — организатора шпионажа и антисоветского заговора — Хиллу было разрешено покинуть Россию вместе с миссией Локкарта. Однако вскоре он нелегально вернулся в Советскую Россию и сотрудничал с известным английским разведчиком Сиднеем Рейли. В 1922 году участвовал в конференциях в Генуе и Гааге, тесно работал на них с советской делегацией.

После длительного периода, во время которого он был на гражданской службе и занимался литературной деятельностью, Хилл в 1939 году был прикомандирован как офицер к военному министерству, а в конце 1941 года, когда в Москве создавалась английская секция связи с «Сектой», на пост руководителя этой секции была названа его кандидатура. Некоторые официальные лица в Лондоне возражали против направления Хилла в Москву, считая это рискованным из-за его прошлой деятельности в России. Однако сам он был настроен оптимистично и заявил: «Я не думаю, что советское правительство будет иметь возражения против моего включения в любую английскую миссию в Россию. Сегодня мы боремся против гитлеризма, а в этом деле я имел солидный опыт». Хилл направил в Москву анкету о своей прошлой работе в России, приложил написанные им две книги об этой работе и… получил согласие советской стороны на его назначение в Москву. По этому поводу советский разведчик Ким Филби заметил в своих мемуарах: «Русские приняли это назначение с восторгом. Они знали о Хилле все».

В Москве с Хиллом имел постоянный контакт начальник англоамериканского отдела Первого управления НКГБ, с 1943 года заместитель начальника этого управления, Гайк Бадалович Овакимян, который был представлен ему как генерал Осипов[48].

С 1943 года к этой работе подключился назначенный вместо Ова-кимяна начальником англо-американского отдела Траур Андрей Григорьевич. А.Г. Траур работал во внешней разведке с 1938 года, побывав за этот период на закордонной работе, в том числе руководящей, в США, Швеции и Англии. В 1941–1943 годах в Лондоне он приобрел опыт работы по связи с английской разведкой, будучи заместителем И.А. Чичаева.

В первый период сотрудничества главное внимание уделялось работе по выброске с территории Англии агентуры советской разведки в Германию и оккупированные ею страны.

Прошедшие подготовку в Москве агенты направлялись морским путем в Англию, где их встречали представители «Секты» и устраивали в гостинице. До Лондона на поезде их сопровождал младший офицер «Секты», а Чичаеву сообщали о дате их прибытия для встречи. По прибытии в Лондон «Секта» размещала агентов на конспиративных квартирах, одна из которых находилась непосредственно в столице и две — в пригородах. Там же размещался и младший офицер, официально для связи и решения хозяйственных вопросов. Он же, как правило, сопровождал агентов при всех их передвижениях по городу.

Далее следовала экипировка агентов, определение пункта и времени выброски, беседа с английским экспертом по стране, куда намечалось выбросить агента. До посадки на самолет агенты содержались на хорошо охраняемых базах, расположенных недалеко от специальных аэродромов. Агентов из Лондона до самолета сопровождал наш представитель. Выброска осуществлялась с четырехмоторных бомбардировщиков.

Всего за период со дня заключения соглашения по март 1944 года в Англию было отправлено 36 агентов, 29 из которых были выброшены в Германию, Австрию, Францию, Голландию, Бельгию и Италию. Трое погибли во время полета и четверо, так называемая «группа Гофмана», возвращены в СССР. Об этой группе ниже пойдет особая речь.

Каких-либо сведений о судьбе выведенных в европейские страны агентов в архивах СВР не имеется. Лишь в отношении некоторых в документах есть пометки типа: «Высажен, но связи нет». Естественно, что это не позволяет дать какую-либо оценку оперативной отдачи от этих серьезных мероприятий.

Вместе с тем работа по подготовке и выброске советских агентов со стороны «Секты» очень быстро стала вызывать недовольство и порождать подозрения со стороны советской секции связи в Лондоне.

Уже в апреле 1942 года в сообщении в Центр Чичаев высказал мнение, что сотрудничество с англичанами «в части переброски людей себя не оправдало». «Затягивание переброски, — писал он, — отказ снабжать нас немецкой документацией, нежелание производить переброску в отдаленные районы, наконец, повторение несчастных случаев — все это выглядит подозрительно и свидетельствует о саботаже».

В документе Центра от 5 мая 1942 года, подводящем итоги сотрудничества с «Сектой» за 7 месяцев, отмечалось, что из 14 человек, направленных в Лондон до 1 мая, благополучно были заброшены только четыре. «С самого начала, — говорилось в документе, — вместо помощи по линии инструктажа, тренировки и проверки документации, наши люди натолкнулись на большие трудности и придирки, причем в некоторых случаях мы имели дело с явным саботажем (например, англичане настолько грубо исправили дату в одном паспорте, что испортили весь документ).

Проволочки с заброской в Германию и Австрию… Напрашивается вывод, что англичане не хотят забрасывать наших людей на эти территории… Частые ссылки на объективные условия — плохая погода, сезонность полетов, наступление коротких ночей, дальность маршрутов». И делался вывод: «Продолжение сотрудничества в том виде, как оно осуществлялось до сих пор, нецелесообразно».

В 1942 году советской разведкой был добыт секретный документ за подписью заместителя руководителя СИС (подпись на документе неразборчива), который раскрывал подлинное отношение англичан к сотрудничеству с советской разведкой. В этом документе, датированном 8 июля 1942 года, в частности, говорилось: «Фактически противоречия между Британией и Советским Союзом так же велики, как между Британией и Германией. Не сомневаюсь, что Советская Россия является нашим другом только до тех пор, пока она может извлечь пользу из этой дружбы. Она не доверяет нам и приложит все усилия к разведывательной деятельности против нас… Мы не можем доверять русским так же, как, скажем, чехам или американцам, или давать им информацию, которая может выдать важный или деликатный источник».