Письмо Виверо - Бэгли Десмонд - Страница 43

— Значит, Уашуанок был населен во времена Виверо? Я хочу сказать, если не принимать во внимание его письмо и обратиться к историческим фактам?

— Да, конечно. Только не поймите меня превратно, когда я говорю про Империи. Новая Империя распалась ко времени появления испанцев. Вместо нее появилось большое количество мелких государств и воюющих между собой провинций, которые с трудом объединились в союз, чтобы оказать сопротивление испанцам. Вполне возможно, что испанцы нанесли последний удар, но в любом случае эта система не просуществовала бы долго.

Халстед слушал эти объяснения Фаллона со скучающим выражением на лице. Для него все это было прописной истиной, и он уже начал проявлять беспокойство. Он спросил:

— Когда мы приступим к исследованиям?

Фаллон призадумался.

— Нам предстоит проделать большую организационную работу на этом участке. Потребуется большое количество людей для того, чтобы расчистить его от леса.

В этом он был прав. Понадобилось три дня для того, чтобы расчистить территорию, достаточную для посадки вертолета, пилотируемого весьма искусным летчиком. Для того, чтобы расчистить сто акров с должными предосторожностями, даже маленькой армии лесорубов потребуется большое количество времени.

Фаллон продолжил.

— Я думаю, теперь мы можем оставить этот лагерь и переместиться в Лагерь-Один. Я поручу Джо Рудетски разбить Лагерь-Три непосредственно на месте расположения города. Теперь, когда там может сесть вертолет, это будет не очень трудно. Я думаю, для начала нам понадобится бригада из двадцати человек. Максимум через две недели мы сможем туда перебраться.

— Зачем ждать так долго? — спросил Халстед. — За это время я смогу проделать громадную работу. Сезон дождей не за горами.

— Сначала мы должны наладить материально-техническое обеспечение, — сказал Фаллон резко. — Впоследствии это сэкономят нам время.

— Да черт с ним! — воскликнул Халстед. — Я в любом случае собираюсь посмотреть там что к чему. Материально-техническое обеспечение я оставляю вам. — Он нагнулся вперед. — Разве вы не понимаете, что нас там ждет — прямо на земле. Даже Уил сразу же наткнулся на что-то важное, хотя оказался слишком туп, чтобы понять, что перед ним.

— Это все находится там на протяжении трех столетий, — сказал Фаллон. — Оно будет на месте и через три недели, когда мы сможем приступить к работе должным образом.

— Хорошо, тогда я проведу предварительную разведку, — произнес Халстед упрямо.

— Нет, не проведете, — заявил Фаллон решительно. — И я скажу вам, почему. Никто не возьмет вас туда — я прослежу за этим. Если только вы не решитесь совершить прогулку через джунгли.

— Черт вас всех возьми! — яростно воскликнул Халстед. Он повернулся к своей жене. — Ты не верила мне, не так ли? Тебя загипнотизировали россказни Уила. Неужели ты не видишь, что он хочет оставить все себе, первым сделать публикацию?

— Меня совершенно не волнует первая публикация, — возразил Фаллон энергично. — Все, что я хочу, это то, чтобы работа велась как положено. Нельзя начинать раскапывать город на манер грабителей могил.

Их голоса становились все громче, поэтому я сказал:

— Нельзя ли потише?

Халстед повернулся ко мне и прохрипел:

— Вас это не касается. Вы уже причинили мне достаточно вреда — подобрались у меня за спиной к моей жене и настроили ее против меня. Вы все здесь против меня — все вы.

— Никто здесь не против вас, — сказал Фаллон. — Если бы мы были против, то вас бы здесь не было вообще.

Я быстро добавил:

— И если будете снова нести такую чушь, вас выбросят отсюда немедленно. Не понимаю, почему мы должны терпеть ваши выходки, так что выпустите пар и ведите себя как подобает человеку.

Я подумал, что он сейчас меня ударит. Его кресло опрокинулось, когда он вскочил на ноги.

— Черт побери! — произнес он в ярости и выскочил из домика.

Кэтрин тоже поднялась.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Это не ваша вина, — утешил ее Фаллон. Он повернулся ко мне. — Психиатрия не моя область, но, на мой взгляд, это выглядит как паранойя. Этот человек одержим манией преследования, раздутой до огромных масштабов.

— Похоже что так.

— Я снова прошу освободить меня от данного вам обещания, — сказал он.

Кэтрин выглядела очень несчастной и взволнованной. Я произнес медленно:

— Я говорил вам, что было дано другое обещание.

— Может быть, — согласился Фаллон. — Но Поль в таком состоянии представляет угрозу для всех нас. Это не самая подходящая часть света для разрешения личных конфликтов.

Я сказал мягко:

— Кэтрин, если вы сможете вернуть Полю здравый смысл и заставить его принести извинения, тогда он может остаться. В противном случае он уедет отсюда — заявляю об этом твердо. Так что все в ваших руках, надеюсь, вы понимаете.

Тихим голосом она ответила:

— Я понимаю.

Она вышла, и Фаллон посмотрел на меня.

— Мне кажется, вы совершаете ошибку. Он того не стоит. — Он достал свою трубку и начал ее набивать. Через некоторое время он добавил тихо: — Так же как и она.

— Я вовсе не влюблен в нее, — сказал я. — Мне просто чертовски ее жаль. Если Халстеда теперь выбросят из экспедиции, ее жизнь превратится в ад.

Он чиркнул спичкой и посмотрел на пламя.

— Некоторые люди не могут сказать, где проходит граница между любовью и жалостью, — заметил он туманно.

5

Мы вылетели в сторону побережья и Лагеря-Один на следующий день ранним утром. Халстед проспал часть полета, так как его клонило в сон после супружеского спора, затянувшегося далеко за полночь. Но, очевидно, она одержала победу, так как Халстед извинился. Однако это были весьма сомнительные извинения, которые произносились с такими муками, словно их выдирали из него раскаленными клещами, но я все же решил принять их. В конце концов Халстед в первый раз на моей памяти извинился за что-то, так что, возможно, подобная нерешительность происходила из-за недостатка опыта. Все же это была своего рода победа.

Мы совершили посадку в Лагере-Один, который, казалось, разросся еще больше за период моего отсутствия; появились новые домики, которых я не помнил. Нас встретил Джо Рудетски, который порастерял свою невозмутимость и выглядел немного затравленным. Когда Фаллон спросил его, в чем дело, он разразился гневной тирадой.

— Эти проклятые белые дикари — эти ублюдки чиклерос! Таких ворюг свет не видывал. Мы теряем оборудование быстрее, чем оно доставляется.

— Ты организовал охрану?

— Конечно, но мои ребята от этого не в восторге. Ты бросаешься за одним из чиклерос, а он в ответ начинает стрелять. Они слишком легко нажимают на курок, и надо сказать, моим мальчикам это не нравится; им кажется, что они получают деньги за другую работу.

Фаллон выглядел мрачным.

— Свяжитесь с Патом Харрисом и скажите ему, чтобы он прислал несколько охранников из службы безопасности — самых крутых, каких только сможет найти.

— Конечно, мистер Фаллон. Я сделаю это. — Рудетски, казалось, испытал облегчение от того, что кто-то принял решение. Он сказал: — Я не знал, можно ли стрелять в ответ. Мы думали, что сможем доставить вам неприятности, если войдем в конфликт с местным законом.

— Его здесь и близко нет, — заметил Фаллон. — Если кто-то стреляет в вас, не задумываясь стреляйте в ответ.

— Отлично! — воскликнул Рудетски. — Мистер Харрис сказал, что он будет здесь сегодня или завтра.

— Вот как? — произнес Фаллон удивленно. — Интересно, зачем.

В небе раздался монотонный звук, и я посмотрел вверх.

— Похоже, что летит самолет. Может быть, это он.

Рудетски задрал голову к небу.

— Нет, — сказал он. — Это тот самолет, который летает над побережьем всю неделю — вперед-назад без перерыва. — Он поднял руку. — Смотрите — вот он.

Маленький двухмоторный аэроплан появился над морем и повернул в сторону взлетной полосы. Он резко нырнул вниз и пронесся над нами с натужным воем маленьких двигателей, работающих на пределе. Мы инстинктивно пригнули головы, и Рудетски сказал: