Канатоходец - Бэгли Десмонд - Страница 40

Хуовинен энергично кивнул.

— Два дня, — сказал он. — Через два дня я смогу оставить Виртаненов здесь.

— Мы придем сюда послезавтра вечером, — сказал Кэри. — Переночуем здесь, а с утра отправимся на работу, как это сделали бы Виртанены. Другие рабочие не удивятся, что в бригаде появились двое новичков?

— Все будет в порядке, — ответил Хуовинен. — Если и удивятся, то болтать не станут. Они финны, — с гордостью добавил Хуовинен. — Карельские финны.

— А вы их начальник, — заметил Кэри.

Хуовинен улыбнулся.

— Это тоже верно.

Кэри повернулся к Лэсси и Тармо Виртаненам.

— Вы двое в этот день останетесь дома. Никуда не выходите. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь задался вопросом, как вы можете находиться в Энсо и в Иматре одновременно.

Молодой Виртанен рассмеялся и постучал по бутылке водки.

— Оставьте нам побольше этого добра, и мы носу из дома не высунем.

Кэри нахмурился.

— Мы останемся в доме, — быстро сказал Лэсси.

— Хорошо. Вы достали одежду?

— Все здесь.

Кэри вытащил из кармана два удостоверения.

— Вот наши пропуска. Проверьте их.

Хуовинен взял корочки и тщательно изучил их, вытащив для сравнения свой собственный пропуск.

— Отлично, — наконец сказал он. — Хорошая работа. Но они новые — слишком чистые.

— Мы замусолим их, — пообещал Кэри.

— В сущности, это не имеет значения, — Хуовинен пожал плечами. — Пограничников уже блевать тянет от этих пропусков, так что все будет о'кей.

— Надеюсь, — сухо сказал Кэри.

Лэсси Виртанен поднял свою стопку.

— Значит, решено. Не знаю, чем вы собираетесь там заниматься, мистер, зато знаю, что русским это ничего хорошего не сулит. Kippis! — он залпом выпил водку.

Кэри и Армстронг тоже выпили, и Виртанен тут же снова наполнил стопки. Армстронг обвел взглядом комнату, заметил фотографию, стоявшую на секретере, и отодвинул стул, чтобы получше ее разглядеть. Проследив за его взглядом, Лэсси хохотнул и поднялся с места.

— Вторая мировая, — сказал он. — В те дни я был парень что надо.

Он взял фотографию и протянул ее Армстронгу. На фотографии молодой Лэсси Виртанен стоял перед истребителем, украшенным свастикой.

— Мой «мессершмитт» — с гордостью произнес Виртанен. — На этой машине я сбил шестерых русских ублюдков.

— Вот как? — вежливо заметил Армстронг.

— Отличное было времечко, — продолжал Виртанен. — Но, Бог ты мой, что у нас была за авиация! Мы летали на любых самолетах. Американские «Брюстеры» и «Хоуки», британские «Бленхеймы» и «Гладиаторы», германские «Фоккеры» и «Дорнье», итальянские «Фиаты», французские «Морен-Солнье», даже русские «Поликарповы». Немцы захватили несколько штук на Украине и переправили нам. Эти немцы, между нами говоря, тоже оказались ненадежными скотами. И с этой сумасшедшей разношерстной авиацией мы все-таки удерживали русских до конца.

Он похлопал себя по ноге.

— Я получил свое в 1944 году — меня сбили над Раисало. Четверо против одного. Приземлился за линией фронта, но выбрался к своим с пулей в ноге, обошел все русские патрули. Да, было время! Ваше здоровье!

Кэри и Армстронг уехали поздно вечером, выслушав длинный монолог Виртанена о военных приключениях, то и дело прерываемый новыми стопками водки. Наконец все кончилось. Усевшись за руль, Армстронг красноречиво взглянул на Кэри.

— Знаю, — глухо сказал Кэри. — Пьяные, опустившиеся люди. Неудивительно, что они топчутся на одном месте.

— Этот человек живет в прошлом, — сказал Армстронг.

— В Финляндии таких множество — эти люди никогда и не жили по-настоящему после войны. Ладно, черт с ними, с Виртаненами, все равно они остаются здесь. Нам придется рассчитывать на Хуовинена.

— Он так торопился разделаться с деловой частью, как будто ему не терпелось поскорее напиться, — холодно заметил Армстронг.

— Знаю, но других людей у нас нет, — Кэри вытащил трубку. — Интересно, как идут дела у Маккриди и у остальной компании на севере? Вряд ли им сейчас хуже, чем нам.

Глава 26

— Я устал, — сказал Хардинг. — Хотя вряд ли смогу заснуть.

Денисон очистил от камней узкую полоску земли, чтобы раскатать на ней спальный мешок.

— Почему? — спросил он, прихлопнув комара.

— Не могу привыкнуть к тому, что ночью светло, как днем.

Денисон усмехнулся.

— Почему бы вам не прописать себе снотворное?

— Пожалуй, — Хардинг вырвал кустик травы и отбросил его в сторону. — Как вы спали эти дни?

— Неплохо.

— Снов много видели?

— Наверное, но ничего не помню. А что?

Хардинг улыбнулся.

— Как-никак стараниями этой крошки я отныне ваш персональный врач, — он кивнул в сторону Лин, которая с сомнением глядела на закипающий чайник.

Денисон развернул свой спальный мешок и уселся на него.

— Что вы о ней думаете?

— С личной точки зрения или с профессиональной?

— Если можно, с обеих.

— Она весьма уравновешенная молодая женщина, — в голосе Хардинга проскальзывали веселые нотки. — Она сумела приструнить Кэри — поймала его в нужный момент. Она двинула мне по больному месту. Одним словом, весьма способная девушка.

— Она очень холодно восприняла известие о смерти отца.

Хардинг закурил сигарету.

— Она жила с матерью и отчимом. За исключением постоянных ссор, ее мало что связывало с Мейриком. Ее отношение к гибели отца можно назвать вполне нормальным. Сейчас она слишком занята другими вещами, чтобы думать об этом.

— Да, — задумчиво пробормотал Денисон.

— Вам не стоит беспокоиться за Лин Мейрик, — продолжал Хардинг. — Она привыкла сама все решать за себя, да кстати и за других.

Диана Хансен спустилась с холма, собранная и подтянутая, в аккуратной рубашке и коричневых брюках, заправленных в высокие армейские ботинки. Сейчас она была бесконечно далека от той холодной софистки, с которой Денисон встретился в Осло. Взглянув на Лин, она подошла к мужчинам.

— Настало время поработать с теодолитом, Жиль.

Денисон поднялся на ноги.

— Они все еще здесь?

— Как и ожидалось, — ответила Диана. — А кроме них еще одна группа. Мы становимся популярными. Выходите на гребень и прохаживайтесь у них на виду.

— Хорошо.

Денисон вынул теодолит из коробки, подхватил легкую треногу и пошел вверх по склону холма в направлении, указанном Дианой.

Хардинг, улыбаясь, наблюдал за его удаляющейся фигурой. Он подумал, что Лин Мейрик могла бы немало поспособствовать выздоровлению Денисона. С точки зрения психиатра это будет очень интересно, но сначала нужно поговорить с девушкой. Он встал и направился к Лин.

Денисон остановился на вершине холма и установил теодолит. Перед тем как приступить к измерениям, он вынул из кармана уже изрядно помятый и замусоленный листок и принялся изучать его. Листок был фальшивкой, составленной Кэри. Рисунок и надписи были выполнены пером («Никаких шариковых ручек в 1944 году!»), бумага искусственно состарена. Листок был озаглавлен «Luonnonpusto», ниже располагалась грубая схема из трех линий, сходившихся к одной точке. Углы между линиями были отмечены с точностью до десятой доли градуса. Каждая линия оканчивалась одним словом — jarvi, Kurrula и Aurio, по часовой стрелке. Озеро, холм и лощина.

— Не слишком много, — сказал Кэри на прощание. — Но вполне достаточно для того, чтобы объяснить, зачем вы бродите по заповеднику с теодолитом. Если кто-нибудь захочет украсть у вас этот клочок бумаги, то пусть не стесняется. Возможно, мы откроем торговлю теодолитами.

Денисон огляделся. Внизу нитью змеилась маленькая речка — Кевойски. Вдали сверкала голубая вода озера, запертого в узкой долине. Денисон наклонился и направил визир теодолита на дальний конец озера. Каждый раз, когда он выполнял эту несложную операцию, у него возникало странное чувство deja vu,[9] как будто он всю свою жизнь занимался геодезическими измерениями. Неужели он был топографом?