Канатоходец - Бэгли Десмонд - Страница 39

— Итак, мы будем копать, — подытожил Армстронг. — Этим придется заниматься в темноте.

Кэри уставился на него.

— В какой темноте? Мы не на широте Полярного круга, но даже здесь в это время года солнце практически не заходит. Самое большее, чего можно ожидать, это глубоких сумерек.

— Нам обязательно нужно идти сейчас? — спросил Армстронг. — Почему нельзя подождать до осени?

Кэри вздохнул.

— Даже не принимая во внимание тот факт, что бумаги сами по себе чрезвычайно важны, я могу назвать одну очень основательную причину, — он постучал по плану. — Меррикен жил в пригороде, где селились люди с хорошим достатком. Но Энсо быстро разрастается. Старые лома ветшают перестраиваются целые районы. По нашим сведениям, в конце лета здесь появятся бульдозеры. Мы должны опередить их.

— Какая жалость, что Мейрик сделал свое великое открытие не в прошлом году! — посетовал Армстронг. — В доме кто-нибудь живет?

— Да, русский по фамилии Кунаев. Он работает мастером на одной из бумажных фабрик. Жена, трое детей, одна кошка. Собаки нет.

— Значит, от нас требуется всего лишь заявиться к ним и среди бела дня начать раскопки в саду? Кунаеву это, несколько я понимаю, очень понравится, — Армстронг отложил фотографию. — Невыполнимая затея!

— Нет ничего невыполнимого, мой мальчик, — невозмутимо ответил Кэри. — Начнем с того, что бумаги Меррикена уложены в ящик. Маленькая деталь: ящик обшит листовой сталью, а у меня есть отличный металлоискатель — маленький, но мощный.

— Вроде миноискателя?

— Похож, но значительно меньше по размерам. Его можно без особого риска пронести через границу. Сделан по специальному заказу. Если верить дырявой памяти Мейрика, то ящик закопан на глубине не более двух футов. Я проверял этот прибор на ящике меньших размеров, и уверяю тебя, что даже с глубины в три фута он дает такой сигнал, что барабанные перепонки трещат.

— Хорошо, мы поймаем сигнал и начнем копать. Что сделает Кунаев, когда увидит нас?

Кэри усмехнулся.

— Если нам хоть немного повезет, то его там не будет. Товарищ Кунаев будет отрабатывать стахановскую смену на своей вонючей фабрике — гнать туалетную бумагу или что-нибудь еще.

— Но жена и дети будут дома, — напомнил Армстронг. — Кроме того, есть еще и соседи.

— Это не имеет значения. Мы возьмем их под ручку и вежливо выведем из сада.

Глава 25

Встреча с финнами состоялась в тот же вечер в доме на окраине Иматры.

— Их трое, — сказал Кэри, когда они ехали на рандеву. — Лэсси Виртанен, его сын Тармо, и Хекки Хуовинен.

Армстронг издал нервный смешок.

— Никогда бы не подумал, что мне доведется встретиться с сыном Лэсси.[8]

— Если в твоей копилке имеются другие ремарки подобного рода, то придержи их при себе до конца операции, — угрюмо буркнул Кэри. — Эта компания не отличается чувством юмора. Старый Виртанен во время войны летал на истребителе, и до сих пор считает поражение Германии своим личным несчастьем. Не знаю, что им движет — симпатии к нацистам или ненависть к русским, — возможно, то и другое поровну. Сына он воспитал по своему образу и подобию. Хуовинен придерживается несколько более либеральных взглядов, но все-таки находится гораздо правее Аттилы. Это наши орудия, с которыми нам придется работать, и я не хочу, чтобы они повернулись против меня. Помни об этом.

— Запомню, — сказал Армстронг. Ему показалось, что Кэри неожиданно опрокинул на него ушат ледяной воды. — Каков план действий?

— Финны доки по части изготовления бумаги, — объяснил Кэри. — Русские не прочь извлечь выгоду из их мастерства. Они строят в Энсо новую бумажную фабрику. Все оборудование сделано в Финляндии, монтажными работами также занимаются финны, большинство которых живет в Иматре. Они ходят через границу каждый день.

Казалось, на Армстронга снизошло просветление.

— Мы пойдем вместе с ними? Как удобно!

— Не радуйся раньше времени, — проворчал Кэри. — Все не так просто, — он указал вперед. — Вот наш дом.

Армстронг остановил машину.

— Эта троица ходит через границу в Энсо?

— Совершенно верно.

— Но если Виртанен так ненавидит русских, то зачем же он помогает им строить фабрику? — удивленно спросил Армстронг.

— Они состоят в полулегальном секретном обществе крайне правой ориентации, свято верят в то, что шпионят за русскими, и готовятся ко «дню X», — Кэри пожал плечами. — На мой взгляд, их веревочка уже почти размоталась, и правительство скоро возьмет их за горло. Одна из трудностей линии Паасикиви состоит в том, чтобы придерживаться золотой середины между правыми и левыми партиями. Правительство не может слишком сильно давить на коммунистов из-за русских, но кому какое дело до того, что случится с кучкой неонацистов? Их придерживают до поры в качестве политического противовеса, но если они начнут выкаблучиваться, то их прихлопнут одним махом. Поэтому нам нужно использовать их, пока есть возможность.

Лэсси Виртанен, пожилой мужчина с жестким лицом, заметно припадал на одну ногу. Его сын Тармо, которому было, вероятно, около тридцати, совсем не походил на отца. У него было круглое, румяное лицо, его темные глаза возбужденно блестели. Проследив за ним украдкой, Армстронг счел его слишком неуравновешенным для серьезного дела. Хекки Хуовинен оказался смуглым брюнетом с выбритым до синевы подбородком. Чтобы прилично выглядеть, ему приходилось бриться дважды в день, но с точки зрения Армстронга он все равно выглядел так, словно не брился двое суток.

Они расселись вокруг стола, уставленного тарелками с сэндвичами и скандинавскими закусками, а также бутылками пива и водки. Все попробовали маринованную селедку; затем Виртанен наполнил маленькие стопки и кивнул.

— Kippis!

Его рука дернулась вверх, опрокинув содержимое стопки в глотку. Памятуя о наставлениях Кэри, Армстронг сделал то же самое. Отменная жидкость обожгла ему язык и заполыхала в желудке. Кэри поставил пустую стопку на стол.

— Неплохо, — сказал он. — Совсем неплохо.

Ради Армстронга он говорил по-шведски. Сотрудников Службы, владеющих финским, можно было пересчитать по пальцам; к счастью, шведский в Финляндии был вторым государственным языком.

Тармо Виртанен расхохотался.

— Это подарок с другой стороны.

— Водка — единственная приличная вещь, которую делают русские, — угрюмо сказал Лэсси Виртанен, снова наполнив стопки. — Хекки беспокоится.

— Вот как? — Кэри взглянул на Хуовинена. — О чем же?

— Это будет очень непросто, — сказал Хуовинен.

— Да брось ты, — проворчал Лэсси. — Это шутка!

— Вам хорошо, — возразил Хуовинен. — Вас там не будет, а мне придется объясняться с русскими и приносить извинения, — он повернулся к Кэри. — Вам придется подождать три дня.

— Почему?

— Вы и ваш друг займете место Виртаненов, правильно? А Виртаненам завтра и послезавтра нужно быть на рабочем месте — я-то знаю, я их начальник. Лэсси завтра работает на фильтровальных пластинах, но у Тармо работы немного. Зато послезавтра Тармо будет занят полную смену. Я смогу отмазать их обоих без особых вопросов лишь на следующий день, да и то придется врать по-черному.

Лицо Кэри осталось бесстрастным.

— Что скажете, Лэсси? — спросил он.

— Все верно, но можно сделать и по-другому. Хекки, ты ведь можешь устроить так, чтобы завтра на фильтровальных пластинах никто не работал. Как насчет небольшого саботажа?

— Я-то не против, но что делать с этим грузинским говнюком Дзотенидзе? — горячо сказал Хуовинен. — Он, падло, все время дышит мне в затылок.

— Кто это такой? — спросил Кэри.

— Главный инженер строительства с русской стороны. Когда эта чертова фабрика заработает, он станет на ней главным инженером, поэтому он следит, чтобы все было в полном порядке. Он следит за мной, как коршун.

— Обойдемся без саботажа, — спокойно сказал Кэри. — Я тоже хочу, чтобы все было в полном порядке.