Игуана - Миронов Георгий Ефимович - Страница 70

– Время работало на них. Я думаю, они готовили какой-то план завладения всем Вашим имуществом, – подделка документов, фальшивые счета, подделка Вашей подписи на чеках, а возможно, и…

– Ну же, договаривайте…

– Возможно в их планы входила и Ваша преждевременная смерть. Когда человеку столько лет, я, конечно, прошу прошения…

– Ерунда. Не извиняйтесь. И что же? Они готовили мою смерть?

– Думаю, что да. Мне удалось проследить одну мою идею. И в одной из аптек маленького городка Эль-Прего, километрах в 70-75 от «Эскориала», я нашел корешок счета, направленного сеньору Мигелю Мартинецу…

– Счет? На что?

– На редкий яд, который в малых дозах используется для лечения геморроя.

– Но у меня нет геморроя?

– Яд в малых дозах принимают как профилактическое средство. Чуть увеличить дозу, и… Доказать, что Вы сами в состоянии, извините, старческого маразма не приняли чрезмерно большую дозу… При том, что жена покажет, – именно это лекарство в страхе перед возможным стариковским геморроем Вы принимали регулярно, но в последнее, время с памятью что-то у Вас стало, Вы были какой-то рассеянный…

– Я все понял. Значит, все сомнения прочь: работаем по Вашему плану.

Почти неделю Локк жил в страшном напряжении. Спасало одно: картины. И чем дольше он рассматривал портреты великих испанцев – Пантохи де ла Круза, Диэго Веласкеса, Франсиско Сурбарана, Доменико Теотокопулли, прозванного Эль Греко, тем тверже зрел в его все ещё трезвой и хитроумной голове план.

Мужские портреты Эль Греко, действовавшие, при всей тревожности живописи, на него крайне успокаивающе и умиротворяюще, должны быть в его коллекции.

А портреты карликов работы Веласкеса – в коллекции его сына.

Конечно, он мог бы послать в Испанию свою бригаду с заданием выкрасть портреты из музея Прадо в Мадриде: заполучить портреты, уничтожить бригаду, совершившую кражу или ограбление музея, и все. Он не собирался включать новые приобретения в каталоги – свои или мировые, не планировал в последствии продавать эти работы через аукционы «Сотбис», «Кристи» или «Дом Друо». И стало быть, уничтожив все следы, ведущие к нему, мог стать единоличным владельцем всемирно известных шедевров без страха возмездия за похищение.

Но Локк был любителем многоходовых комбинаций.

Женщина-босс русской наркомании по кличке «Игуана» (он её никогда не видел, даже голос по телефону звучал явно в измененном режиме, – с помощью электроники все возможно) располагала высококлассными командами, способными выкрасть не то что картины из музея, но даже самолет… А, вот, кстати, начет самолета это тоже плодотворная идея.

Значит, так, надо будет поставить Игуану в положение, как бы это поприличнее сказать, подчиненное, поставить перед фактом, что она в неоплатном долгу перед Локком. Кровавом долгу. Во всем криминальном мире долги принято платить: тут не спасут ни границы, ни армии охранников. А потом заставить её выполнить его маленькую прихоть. Картины её бригада выкрадет, она же сама, своими чистильщиками, уничтожит бригаду. И сам Локк будет чист. Все следы – к «русской мафии»…

Он сделал несколько распоряжений. В этот день, в пятницу, у него побывали: полковник ВВС США, специалист по радарам; дистрибьютор российской компании «Военно-транспортные авиалинии»; один из главарей колумбийской наркомании, дилер холдинга «Суяньфуй» господин с явно азиатским лицом, в узком кругу известный как один из представителей на юге США «золотого треугольника», центра поставок героина; турецкий дипломат специально прилетал к нему в «Эскориал» из Вашингтона, а из Цюриха специально прилетал на своем самолете один из главарей русской мафии за рубежом Василий Фойтель.

Так незаметно за делами и прошла пятница.

В субботу господин Локк принимал гостей из Испании. Среди них (ни один из гостей не встречался с другим, самолеты приземлялись на личный аэродром Локка в пяти километрах от «Эскориала» друг за другом, в строгой очередности) были видные искусствоведы, музейщики, владелец сети вилл на морском курорте Фуэйхирола, заместитель начальника полиции крупного северного города, и очаровательная молодая дама, жена известного журналиста из России, живущая в Мадриде.

В понедельник он заказал обед в «Ротари-клубе» с давним приятелем, профессором мадридского университета Алехандро Гидони.

Не посвящая приятеля в суть интриги, он время от времени переводил разговор на темы искусства, хотя большую часть времени они обсуждали перспективы благотворительной помощи молодым художникам по линии «Ротари» и целесообразность вступления в международный элитный клуб – «Клуб кавалеров и командоров Ордена Святого Станислава», создаваемый некими энергичными и влиятельными людьми в России. Хотя Орден исторически был связан прежде всего с Польшей и Россией, в него уже вступили ряд влиятельных и известных людей в Европе. Очередь была за Америкой. И Гидони, уже награжденный Орденом Св. Станислава I степени, взахлеб расхваливал перспективы общения с российской элитой, сулимые членство в Ордене.

Когда Локк заметил неподалеку красивое лицо Мигеля Мартинеца (вблизи оно оказалось ещё красивее, но и, впрочем, ещё глупее, чем тогда, во вторник, с балкона «лайонс-клуба»), он быстро перевел разговор на Испанию, Мадрид, музей «Прадо», что не могло показаться странным Гидони, поскольку время от времени их ленивая беседа переключалась на темы живописи.

– Я всерьез подумываю передать свои картины какому-нибудь музею. Например, «Прадо» в Мадриде. Как Вы на это смотрите?

– О, сэр, я смотрю на это с восторгом, ведь я испанец. Но не могу не заметить, – У Вас есть сын, наследник, молодая красавица жена…

– И что не?

– НО ведь это – миллионы, если не миллиарды долларов: испанские мастера снова в цене, даже стартовые цены на крупных аукционах доходят до миллиона долларов. Конечные цены нередко держатся в секрете, если покупатель желает остаться неизвестным…

– А… Я сам купил на «Сотбис» очень хорошего, малоизвестного Эль Греко за полтора миллиона, и считаю, что выиграл. Очень редкая ранняя вещь из частной коллекции, никогда не репродуцировавшаяся, и точно – не фальшак…

– И Вы готовы отдать целое состояние Испании? А Ваши родные, Вы с ними советовались?

– Нет, это мое единоличное решение. Я им и так оставлю прекрасный дворец и крупное состояние…

– Прошу прощения, но Вы уже составили завещание?

– А… В моем возрасте… Я его составил первый раз лет 20 назад.

– Оно осталось неизменным.

Локк усмехнулся. Гидони сам шел в ловушку. Его задача была вывести на разговор о наследстве. Заранее посвящать приятеля в интригу Локк, конечно же, не стал, понадеявшись, что ему удастся направить разговор в нужное русло. Гидони превзошел его ожидания.

– Нет… Увы… Признаюсь Вам совершенно конфиденциально…

Локк почувствовал спиной, как замерший за колонной с бокалом «дайкири» Мигель сдержал дыхание.

– Ну, если это такой секрет…

– Пока – секрет. Но в моем возрасте, знаете ли… Словом, у меня возникли подозрения относительно верности моей супруги, так что я переписал завещание. Все деньги, «Эскориал» получит сын, а жена…

– О, я знаю, Вы – благородный человек, настоящий идальго, я бы сказал.

– Да, я благородный человек. Я не помню зла. И я оставил ей «шале» на побережье и вполне приличный пансион до конца её жизни.

– У вас не было брачного контракта? Она ведь может отсудить…

– У нас был контракт. Она уверила меня к моменту замужества, что идет за меня по пламенной любви. Вот я и предложил составить контракт так, что каждый из нас волен в любой момент оставив другого, не предъявляя никаких претензий. Завещание невозможно оспорить.

– А… Умоляю простить, но вопрос этот возникнет неизбежно, – а…

Как бы это сказать, возможность психиатрической экспертизы?

– Я предусмотрел и это. Меня обследовали в Институте Мориса Мойзе был даже приглашен из России независимый эксперт-профессор Марк Буркин из Петрозаводска, а затем, независимо от него, – доктор медицины Генрих Яковлев, специализирующийся как раз на старческом слабоумии…