Завтра - океан - Батров Александр - Страница 11

14

Бориса, Колю и Вадю недаром прозвали неразлучными друзьями. Их всегда видели вместе. Втроем они готовили уроки. Втроем ходили в кино. Но в последнее время Борис, казалось, избегал своих товарищей. Возвращаясь из школы, он сидел дома, уткнувшись в книгу.

Правда, когда во дворе раздавался условный свист щегла, он все же выходил, но вид у него был грустный. Он молчал и почему-то не глядел на товарищей.

В воскресенье вечером Коля и Вадя подошли к окну Бориса. На свист щегла выглянула Елена Александровна.

- Разве Борис не с вами? - спросила она.

- Быть может, он в кино пошел - сегодня воскресенье, - сказал Коля.

Улыбнувшись, Елена Александровна кивнула головой.

Но когда она отошла от окна, Вадя сказал:

- Нет, не может быть, чтобы он без нас пошел в кино. Борис не такой... Я думаю, он в библиотеке.

Но и в библиотеке Бориса не было.

- Где же он? Может быть, с ним что-нибудь случилось? забеспокоился Вадя. - Разве ты не заметил, что он в последнее время какой-то странный?

- Заметил.

- Может быть, он смотрит голубей Никиты?

Мальчики направились ко второму двору, где находились пожарная лестница и сараи со шлангами. Голубятня Никиты была старательно выкрашена зеленой краской. К ней примыкала белая лестница с веревочными перилами. Голуби ворковали, шумели крыльями, клевали корм. Их было шестнадцать пар - турманов, пожарных, трубачей, перевертней и пара египетских желтых с розовыми злыми глазами.

Перед грудастым белым голубем стоял дворник Никита

- Почтарь! - увидев Колю и Вадю, сказал он, сияя каждой черточкой своего рябоватого лица. Впрочем, Никита сейчас же помрачнел и, обернувшись к Ваде, сурово спросил: - Ну-ка, скажи, кто ты такой?

- Я?

- Ну да!

- Я школьник.

- Пионер?

- И пионер.

- А что значит пи-о-нер? - спросил Никита.

- Это значит, дядя Никита, - подумав, ответил Вадя, - что где бы ты ни находился - будь это суша, воздух и море, ты должен быть верным сыном Родины.

- Вот это правильно! - удовлетворенно кивнул головой Никита. И если ты верный сын Родины, то должен быть и первым помощником государству.

- Да, согласился Вадя.

- А раз так, - сказал Никита, - отвечай: дом наш государственный чи хутор пана Гаврилы?

- Государственный.

- То-то... - сказал Никита. - А вы лопату забрали и не вернули. Эх вы, помощники!

- Какую лопату? - удивился Коля.

- Вы что, дядя Никита, бросьте, - залившись краской, ответил Вадя.

- Как ты сказал? - рассердился Никита. - Борис взял. Жильцы видели.

Друзья переглянулись.

- В Отраду! - закричал Коля. - Он там... Он там! Вадя, за мной! Дядя Никита, лопату мы принесем. Сегодня же!

Вечерело. Оставшись один, Никита стал свертывать цыгарку и, скрутив ее, назидательно повторил:

- Помощники!

* * *

Бориса они увидели у стены водной станции. По-видимому забыв обо всем на свете, он старательно выравнивал площадку перед дверью. Борис работал жадно.

Вадя и Коля долго на него глядели. В душе они были рады его измене. Очень рады. Теперь они не будут стоять в стороже... Но то, что Борис пришел на берег один, втайне от них, это было обидно.

А Борис работал, ничего не замечая.

Молодецки вскидывал лопату-штыковку. Улыбался. Пел.

Неожиданно он замолчал. Лопата выпала из его рук. Лицо побледнело. Это стало заметно даже при свете луны. Друзья - один слева, другой справа - выросли перед ним, и в тот же миг он услышал гневный голос Коли:

- Ты думаешь, мне и Ваде не хочется строить водную станцию?

Борис молчал, не смея взглянуть на друзей.

- А мы еще капитаном тебя выбрали!.. - сказал Коля. - Какой же ты капитан, когда ты плохой товарищ? Я даже не знаю, кто ты такой!

- Он? Он черствый эгоист, вот кто он! - заявил Вадя. - И мы бы не отказались строить водную станцию, если бы не он!

Борис не оправдывался.

- Идем, Коля, поглядим, что здесь такое, - делая вид, что не обращает внимания на Бориса, сказал Вадя и взял Колю под руку.

Они не спеша обошли стройку, потом подняли лопату, и Вадя - он первый заметил бугор перед стеной - стал сносить его штыковкой.

К работе приступил и Коля. Забыв о Борисе, они работали с увлечением.

Борис стоял в стороне, опустив голову.

Казалось, они проработают так до самого утра, но вдруг вблизи послышались чьи-то шаги.

Захватив лопату, Коля и Вадя, а за ним и Борис бросились в траву. Тихо, стараясь не дышать, они поползли к морю. Там, у самой воды, поднявшись и с шумом выдохнув из себя воздух, Коля сказал:

- Борис, если мы когда-нибудь и будем на паруснике, то капитаном тебе не быть. Мы тебя разжаловали...

- Ладно, я сам знаю. Можете меня еще и наказать, - покорно ответил Борис. - Хотите, я сам придумаю себе наказание?

- Придумывай, - сурово сказал Коля.

- Хотите, я выпью четыре глотка морской воды?

Борис внимательно взглянул на Колю. Он знал - Коля добрый, сейчас же миролюбиво улыбнется и скажет: "Ладно, Борис, обойдемся и без морской воды..."

Но к великому удивлению Бориса, Коля так же, как и Вадя, сурово сказал:

- Ну и пей!

Борис лег на живот и наклонил голову к воде.

Вдали за маяком вспыхнули корабельные огни.

- Возвращается "Вильнюс", - сказал Коля, - он возил груз в Калькутту.

- Да, вот это рейс!

А Борис пил воду. Горько-соленую. На втором глотке он остановился.

- Ладно, будет с тебя. Еще заболеешь, - сказал Коля.

Светила полная веселая луна.

15

Наступило долгожданное воскресное утро. К перилам наблюдательной вышки прибили табличку:

ВОДНАЯ СТАНЦИЯ

ОДЕССКОЙ 146-Й ШКОЛЫ

Мальчики подходили к стенам из ракушечника, заботливо ощупывали их, и легкий, пористый камень, как губка впитавший в себя свет солнца, казалось, теплел еще больше.

Женя Сименцул, будущий садовод, тщательно исследовал почву вокруг водной станции. Он искал место для посадки белых акаций.

Алеша Чижиков все глядел и глядел на вышку с мачтой, на ярко-зеленую крышу, на флюгер в виде скрещенных стрел и никак не мог насмотреться.

Водная станция была похожа на корабль, только что спущенный со стапелей верфи. А внутри на стенах, пахнущих свежей известью, висели диковинные вещи: морские звезды, океанский краб-великан и зубы кашалота. Тут же, на стене, висели навигационные карты северо-западного бассейна Черного моря. А компас? А карта мира, выложенная на фанерном щите Шевчуком из цветной черноморской гальки? Ими смело можно было гордиться. А флаг на мачте?

Даже Валерий Стуржа, равнодушный ко всему на свете, кроме футбола, и тот радовался.

Вася и Нина на одной из рыбацких шлюпок отплыли далеко от берега, чтобы поглядеть водную станцию с моря.

Там, далеко от берега, Нина сказала:

- Жаль, что с нами нет неразлучных. Правда, Вася?

- Правда, - согласился Вася.

- Ты, наверное, очень плохо думаешь о них? Скажи.

Вася не ответил, только сильней налег на весла.

А Нина снова спросила:

- Вася, а знаешь, кто выровнял ночью площадку?

- Матвей Корнеевич. Все так решили.

- Нет, не Матвей Корнеевич. Это сделали они. Я тогда на море была и сама видела...

Вася Херсоненко бросил весла. На его лице проступили веснушки: так всегда бывало, когда он радовался.

- Так вот они какие! Отчего же ты молчала?

- Не хотела раскрывать их тайну. Ведь тайна эта не плохая, а хорошая... Вася, давай вернемся.

Вася не ответил и еще сильнее налег на весла.

Вскоре на берег пришла и Анна Алексеевна.

- Молодцы! - сказала она. - Знаете, ребята, я боялась, что ничего у вас не получится... А вот глядите, какая красавица-станция! Ну, спасибо! Всегда будьте дружными!

- Есть, Анна Алексеевна!

А внизу пело, шумело море, всплескивая голубой прибойной волной.

* * *

Ровно в восемь утра вахтенные матросы на кораблях подняли алые флаги Родины. В этот же самый миг и над водной станцией школы взвился заревой флаг.