Пылающий остров - Буссенар Луи Анри - Страница 17

Увидев Мариуса плавающим в крови, Карлос прежде всего постарался при помощи своей верной спутницы Кармен освободить раненого из-под ветвей и уложить его на траве. Расстегнув затем пропитанную кровью полотняную блузу и рубаху моряка, он заметил у него зияющую рану, которая шла от плеча до груди и обнажала рассеченные мускулы.

Кармен молча, с тревогой во взоре, глядела на полковника, пока тот осматривал рану.

– Рана хорошая! – проговорил наконец он, покачав головой.

– Смертельная? – испуганно спросила Кармен.

– Нет, не думаю. Подобные открытые раны обыкновенно не так опасны, как небольшие скрытые, идущие вглубь и затрагивающие самые существенные органы.

– Хорошо, если бы вы были правы, Карлос!

– Во всяком случае, можно надеяться, что этот молодец снова станет на ноги. Видите, какого он крепкого телосложения. Такие геркулесы от подобных ран не умирают.

– А не сбегать ли, Карлос, на гациенду за помощью?

– Да, бегите, Кармен, а я пока перевяжу нашего молодца; я его люблю от всей души.

– Отлично, Карлос. А когда он будет в безопасности, мы отправимся искать вашу сестру, Фрикетту и маленького Пабло.

Не подозревая даже, что и ей может угрожать та же опасность, Кармен побежала в гациенду.

Через полчаса она возвратилась с двумя носильщиками и всем необходимым для перевязки. В это время Мариус пришел в себя и с удивлением озирался вокруг. Узнав полковника и Кармен, он с трудом пробормотал:

– Qu'es aco?.. Полковник… здравия желаю!.. Что за черт!.. Я не могу… пошевельнуться… И в голове у меня такая… пустота… хоть шаром… покати… точно оттуда… вытащили весь мозг…

– Старайся припомнить, мой друг, что случилось, – перебил полковник. – Говори по возможности скорее, время не терпит.

– Не знаю хорошенько… полковник, – с трудом продолжал раненый. – Я увидел черные лапы… потом такие же черные рожи… хотел выкарабкаться из-под… хвороста, которым нас придавили эти черти… тут… вдруг… мне прямо… в плечо… нож и… кончено!.. Больше уж я… ничего… не помню.

– Но что же случилось с моей сестрой, мадемуазель Фрикеттой, и Пабло?

– А разве их тут… нет? – с ужасом пролепетал Мариус.

– В том-то и дело, что нет! – мрачно ответил полковник.

– Значит… О, проклятые!.. Нужно… искать их… скорее… Их унесли… они в плену… Я пойду…

И бедный Мариус сделал отчаянное усилие подняться на ноги, но, немного привстав, обессиленный от потери крови, снова тяжело рухнул на землю и лишился чувств.

По знаку Карлоса носильщики положили его на носилки и понесли в гациенду. Полковник Карлос последовал за ними.

В гациенде начались шум и движение, когда они подошли к ней. Молодой человек и девушка отсутствовали не более часа, и этого короткого времени оказалось достаточно, чтобы взбудоражить всю главную квартиру инсургентов.

Карлос застал генерала Масео читающим письмо, врученное ему каким-то только что прибывшим всадником.

Молодой полковник сообщил генералу о ране Мариуса и все, что удалось ему узнать от матроса о похищении девушек и мальчика.

Масео нахмурился и проговорил:

– Это ужасно!.. И как некстати. Я только что получил очень важное известие, требующее нашего немедленного отъезда.

– Но генерал, как же быть с моей сестрой, мадемуазель Фрикеттой, мальчиком и тяжело раненным Мариусом?

Масео, с бледным и болезненно искаженным лицом и стиснутыми зубами, отвечал:

– Спасение моей маленькой армии, быть может, даже вся будущность нашего дела требуют немедленного выступления из лагеря… Я получил известие о приближении к острову американского корабля. Он везет нам, по всей вероятности, оружие, амуницию, деньги и волонтеров.

– А как называется корабль?

– «Пеннилес». Он принадлежит богатому французу, поселившемуся в Америке… нашему другу. Со стороны моря корабль преследуется испанскими крейсерами, желающими его захватить, а со стороны суши – войсками генерала Люка. У меня остается время как раз только на то, чтобы успеть отбить Люка, очистить берег и дать возможность «Пеннилесу» отдать груз, который нам так необходим для нашего дела.

Карлос опустил голову от горя. Он сознавал, что его начальник прав, но вместе с тем чувствовал, что исполнение долга иногда бывает страшно тяжело.

– Между тем, – продолжал после небольшой паузы Масео, – я не хочу удалиться, не сделав всего, что в моей власти, для оказания помощи тем, которым я так обязан… Вот что, Карлос: выбери себе пятьдесят человек самых смелых, ловких и сообразительных и прими над ними командование. На тот же случай, если ты будешь убит или ранен, возьми с собой офицера, который мог бы заменить тебя. Надеюсь, что ты с этим отрядом сумеешь найти и спасти похищенных. Поверь, только крайность не позволяет мне сделать это лично.

– Благодарю, Масео! Благодарю, мой храбрый генерал! – с чувством воскликнул Карлос, горячо пожимая руку начальника инсургентов.

– В случае удачи, на которую я твердо надеюсь, ищи меня в районе мыса Бланко, – добавил генерал. – А теперь до свидания!

– До свиданья, Масео! Желаю и тебе полного успеха!

Через четверть часа гациенда опустела.

Карлос, выбрав пятьдесят человек из войска Масео, взял себе в помощники молодого офицера, которого знал как очень развитого, энергичного и дельного человека. Это был капитан Роберто, брюнет, среднего роста, но плотного сложения, с красивым и мужественным лицом, проворный и отчаянный рубака.

Не теряя ни минуты, Карлос и Роберто отправились со своим отрядом к разрушенному посту отыскивать следы похитителей девушек и мальчика.

Во всей гациенде остались только Мариус и Кармен, которая поклялась, что пока она жива, никто и пальцем не тронет раненого.

Настала ночь, одна из тех душных и мрачных тропических ночей, полных таинственного трепета и освещаемых только роями светящихся мошек.

Хотя Кармен и привыкла к температуре белого каления, но все-таки задыхалась в эту ночь. Совершенно обессиленная, девушка растянулась в своем гамаке и сразу впала в состояние, близкое к оцепенению.

Лежа с открытыми глазами и внимательно всматриваясь при свете лампы в трепетавшие за окном тени и прислушиваясь к малейшему шороху снаружи, она думала о Карлосе, ее привязанности к нему, о его взаимности и о сладком обете, связывавшем их, проклинала эту ужасную войну, препятствовавшую их счастью, и с острой болью в душе вспоминала о похищенных молодых девушках и мальчике, которым, быть может, угрожала мучительная смерть.

Но вот девушка услыхала в коридоре, на роскошном мозаиковом полу, чьи-то тяжелые, неровные и спотыкающиеся шаги. Она хотела подняться, но не могла, как будто была парализована. В таком беспомощном состоянии она стала ждать приближения того, кто шел – может быть, друга, а может быть, и врага.

Дверь тихо отворилась, точно под рукой привидения, и на пороге показался человек высокого роста. С одного взгляда Кармен узнала этого человека, несмотря на покрывавшие его лицо перевязки, забинтованную руку, страшную худобу и вообще на все, что сделало из отчаянного, смелого и представительного воина жалкого инвалида.

– Отец! Вы здесь? – чуть слышно прошептала девушка.

Дон Мануэль медленно подошел к ней, сел на стул, стоявший возле гамака, и ответил своим твердым голосом с металлическим оттенком:

– Да, я здесь… в моем собственном доме… Это тебе, конечно, не по душе? Я тебе мешаю?

Казалось, от всего этого человека остался один голос, но этот голос звучал с прежней энергией и язвительным сарказмом.

Страшным усилием воли молодая девушка стряхнула с себя сковывавшую ее тяжелую дремоту, немного приподнялась и твердо, хотя и почтительно, сказала:

– Отец, я удивлена, но рада, очень рада и счастлива, что вижу вас в живых. Вы сами знаете, что ваш упрек несправедлив. Вы мне не можете ни в чем мешать, но я боюсь, что сюда явятся ваши враги и найдут вас здесь.

– Почему же мне бояться людей, общество которых кажется тебе приятным?

– Что вы хотите этим сказать, отец?