Торопун-Карапун и тайны моего детства - Балл Георгий Александрович - Страница 5

ВТОРАЯ ПЕРЕЗВОННАЯ

Вига сказал, что не скоро — через сто, а может быть, через тысячу лет… Так он сказал тогда — я помню. Теперь прошло много лет. Я теперь вырос, стал взрослым дяденькой. И живу не в маленьком городке Ташино, а в большом городе, на улице Большая Почтовая.

У меня — вот смешно! — выросли борода и усы. Конечно, удивительно, после того как я был совсем-совсем маленьким.

Теперь я как-то уже привык, что стал дяденькой. И все кругом привыкли, так что, наверное, удивились бы, если бы я вдруг опять стал мальчиком.

Нет, я об этом и не думаю, — дяденька и дяденька, очень даже хорошо. Только вот одно неудобство — борода чешется. Ничего тут страшного нет, можно почесать бороду; да она у меня небольшая: так, не борода, а бородка. Я ее гребешком расчесываю — у меня такой маленький гребешочек есть. Расчешу бородку и — фу! фу! — продую его и положу к себе в боковой карман костюма. У меня, конечно, есть и костюм, и галстук, и даже голубая фетровая шляпа. Когда здороваюсь, я теперь снимаю голубую фетровую шляпу и говорю: «Здравствуйте!» И никто, решительно никто, не удивляется, что я такой взрослый и вежливый.

Да, но не об этом речь. А приближается то, к чему я вел рассказ.

У меня на столе зазвонил телефон (он зеленый и всегда стоит на столе). Я снял трубку:

— Алло! Я слушаю.

Взрослый голос проговорил в трубку:

— Здравствуйте! Не хотите ли поехать сегодня за город?

Это звонил мой знакомый, абсолютно взрослый человек, приглашал к себе в гости. А у меня в городе была уйма дел, и я стал отказываться. Но чтоб не огорчать знакомого, я сказал, что вряд ли вырвусь, но постараюсь. (Заметили, какие у меня появились слова? «Вряд ли», «постараюсь».

Так говорят взрослые. И я так тоже говорю, потому что я дяденька, дяденька с усами и бородкой).

Целый день я не думал о приглашении. А к вечеру странное, удивительное чувство (взрослые слова!) охватило меня: мне показалось, в этот вечер что-то должно случиться.

Вечером я сел в электричку и поехал за город. Сумерки еще не сгустились. Но когда поезд тронулся вдоль перрона, зажглись огни. Сырой воздух пожелтел. Да, я забыл сказать, что была весна.

Электричка набирала скорость. Я сидел около окна.

Смотрел. Там, за окном, отступали дома, многоэтажно-каменные дома. Они не могли успеть за поездом, они отставали, они оставались вместе с улицами, людьми, машинами.

А поезд мчался дальше. Я глядел на остающийся город. В тот вечер да, честно скажу — я ждал удивительной встречи, что-то должно было случиться. И я прижался лицом к стеклу, потому что быстро стало темнеть. Электричка вырвалась из города, и там, за окном, открылись поля, подступил черный лес. Я уже плохо все различал, стало совсем темно. А я все прижимался лицом к окну, уже не надеясь увидеть, а может быть, только услышать, что мне шепчут поле и лес. Темнота стукалась в стекла вагона, оставляя блестящие капли на стекле. Дождь. Пошел дождь…

Вдруг я различил — дождь зашептал: «Жди… жди…» Колеса вагонов застучали: «Жди… жди…»

И было так приятно, что они говорят со мной очень просто, как с маленьким: «Жди… жди…»

На одной из платформ я сошел, а электричка поехала дальше. Тускло светили фонари. Я шел по размокшей дороге вдоль деревянных заборов. Тени деревьев пересекли мне дорогу. Справа от дороги стояли березы. Я искал улицу с удивительным названием «Вторая Перезвонная». Рядом с длинными тенями деревьев я заметил коротенькую тень. Посмотрел направо и увидел девочку.

— Ты здешняя? — спросил я.

Она засмеялась.

— Где ты живешь, девочка?

Она показала на березу.

— Ты спустилась с дерева, да? Но ты же не зверек.

— Нет, я зверек. Я зверек и девочка. Разве вы не видите?

Я внимательно пригляделся. При тусклом желтом свете фонаря стояла девочка в красном пальтишке, без шапочки. Рыжие волосы ее блестели, на них лежали капельки дождя.

— Очень неуютно тебе жить на дереве? — спросил я.

— Да. Был дождь.

— А не скучно? Что ты там делаешь, на дереве?

— Слушаю, как растут листья. Играю.

— Аа-а! Ты думаешь меня удивить. Нет. Когда-то, когда я был маленьким, я уже знал девочку, которая живет на дереве.

— А вы давно были маленьким?

— Тысячу лет назад.

— Тысячу лет? Как давно.

— Скажи, девочка-зверек, ты не знаешь, где здесь улица Вторая Перезвонная?

— Знаю. Я вам покажу. Закройте глаза.

— Ты смеешься! Как же я увижу, если закрою глаза?

— Так ненадолго. А сначала наступите на камень. Вон у вас под ногами камень.

Я наступил на камень, закрыл глаза.

— Повернитесь, — услышал я голос девочки. — Поднимите голову. Открывайте глаза.

Я открыл глаза. На зеленом заборе, прямо передо мной, висела табличка: «Вторая Перезвонная»..

Сзади я услышал смех. Быстро обернулся. Никого не было. В желтом свете фонаря стояли березы, темные их тени пересекали мне дорогу.

ЗДРАВСТВУЙ, ПЕЧКА!

Тени берез пересекали мне дорогу. Нужный мне дом был радом. Во мне еще звучал голос девочки-зверька и этот смех, будто он был уже мне знаком. «Куда она исчезла? И неужели правда, что она и девочка и зверек и так быстро прыгнула на дерево и спряталась там в листьях? Нет, это шутка или сказка». Так я успел подумать, когда дверь дома открылась.

— Здравствуйте, я вас давно жду.

Передо мной стоял мальчик.

— А где твои родители?

— Папа и мама скоро придут. Они раньше вас ждали. А мне сказали, если вы приедете, чтоб я вас занимал.

— Ну что ж, — сказал я чуть насмешливо улыбаясь, — занимай меня. — Я снял свою голубую шляпу, пальто и вошел в комнату.

— Если хотите, можете включить телевизор или посмотреть журналы — они на столе.

— Спасибо.

«Очень любезный мальчик, хороший, воспитанный», — подумал я.

Мне хотелось согреться, я озяб в дороге, и, словно догадавшись, мальчик сказал:

— Садитесь к печке, погрейтесь.

Я огляделся и увидел печь. Что-то знакомое, родное было в этой беленой стене. «Печка» — какое тихое, теплое слово.

— Здравствуй, печка! — шепотом сказал я. — Когда-то очень давно, может быть тысячу лет назад, я с тобой встречался. Помнишь, печка?

— Что вы сказали? — спросил мальчик.

— Так… ничего… А дровами какими топите? Березовыми?

— Березовыми, — ответил мальчик. — Я могу принести два палена. И мы можем посидеть на них около печки. Или вы хотите на стуле?

— Нет, нет. Я на полене. А ты любишь сидеть около печки?

— Ага.

— Раньше я тоже любил, а теперь я живу в большом доме.

— Ну, я пойду принесу. У нас дрова в сарае, во дворе.

— Тебе не помочь?

— Что вы, я привык.

Мальчик ушел. А я наклонился, чтоб открыть дверцу печки, и тут услышал: «Ку-ку! Ку-ку!..»

Я оглянулся. Над диваном висели часы с кукушкой. Радом с коричневым домиком на желтой перекладине сидела пестрая птичка.

Я подошел к дивану.

— Эй, кукушка! Прошло тысячу лет. Разве ты не устала? Пора тебе отдохнуть, дружок.

«Ку-ку! Ку-ку!»

— Ты уж совсем-совсем старенькая, а кукуешь еще весело.

«Ку-ку! Ку-ку!»

— Вам нравится? — Это спрашивал мальчик. Он стоял с поленьями в руках.

— Да. Нравится. Раньше у меня тоже были такие часы.

— А где они сейчас?

— Погибли. В дом попала бомба.

— Во время войны?

— Да, тогда еще.

Мальчик бросил поленья. Мы сели радом с печкой. Я открыл дверцу. Как только дверца распахнулась, там вспыхнули голубые огоньки.

— Похожи на цветы, правда? — спросил мальчик.

— И на голубеньких человечков. Они прыгают с уголька на уголек. Видишь, машут голубенькими ручками. Горячо им. Ну-ка, подуй!

— Фу-фу-фу-у-у! Бегите, человечки! — крикнул мальчик.

— О-о! Горячо. Убежали. А один упал, спрятался за уголек.

— Ага!

— Остальных не догонишь. Они убежали далеко-далеко в темный лес. Ты знаешь, что там есть и лес, и болото?