Темногорск - Алферова Марианна Владимировна - Страница 45

– Не бойся, – шепнула Тина.

«Почему она все время говорит про страх?» – удивился колдун.

Тина скинула платок и платье. Осталась нагая. Ее тело сверкало. Белое. Ослепительное. Живая нить ожерелья переливалась.

Нет, это не прежняя Тина. Это молодая колдунья, только что осознавшая свою силу. Прежде – девчонка-подросток, немного угловатая, тоненькая камышинка. Теперь – женщина наделенная зрелой красотой. Груди налитые, талия тонкая, бедра округлые. Роман провел ладонью по ее коже. Кожа была горячей. Обжигала. А простыни на кровати – будто лед.

Тина обняла его. Короткий, похожий на укус поцелуй. На миг соединились ожерелья, колдун ощутил, как его нить стала биться в такт чужой нити… Он сбрасывал одежду. Колдунья ему помогала. Сейчас. Тина впилась зубами в кожу и прокусила… Кровь… нет… не пила… не вампир… только окрасила губы. Потом стала целовать, спускаясь ниже. Ставила его кровью метки.

«Тина!»

Ее руки скользили по его груди, по животу, сильные умелые пальцы сгоняли силу от сердца к чреслам. Она заберет всю силу или оставит чуть-чуть, чтобы он не умер?

Они слились – ручей и река.

«Тина!» – Роман не говорил ничего, лишь плотнее сжимал зубы, но был уверен, что любовница слышит его.

Как и он ее слышал.

«Ты говорил, что подчинил меня… о да… я – твоя… только твоя… а ты знаешь, как это опасно – подчинять? Подчиненный, он станет когда-нибудь твоим господином. Жестоким господином!»

«Тина!»

«Ты – мой. Принадлежишь мне. Весь, без остатка. Бывший мой повелитель. Только на час! А потом я тебя отпущу – на все четыре стороны. Иди, куда хочешь! Делай, что хочешь! А сейчас я тобой повелеваю. Потому что дар мой – любовь».

Чем жарче становились их объятия, тем холоднее делалось в комнате. Воздух уже звенел от мороза. Но ни колдун, ни колдунья не замечали холода – волна несла их, они падали в пропасть и поднимались на гребень, бились прибоем о старинную дедову кровать.

«Любишь меня?» – беззвучно шептала Тина.

«Люблю!» – Роман не лгал ей, потому что в ту минуту любил только ее.

А потом он уплыл в сон, как река утекает под мост – безвозвратно.

Проспал он, однако, недолго. Возможно, не более часа. Проснулся на ледяной кровати в ледяном доме. Тины рядом не было. Ушла. Когда? Давно?

Он выскользнул из-под одеяла, спустил босые ноги на дощатый крашеный пол. Пол закачался… Тина… сильный дар открылся у непутевой ученицы водного колдуна. Что ж она такое сотворила с прежним своим господином? Нет, это не порча… Это – другое.

Роман спешно оделся. Обычно он не боялся холода. Но сейчас ледяной воздух заставлял его дрожать. Этот дом уже много дней и ночей пустовал. Спящий дом, о котором забыли хозяева. Все так же стоят стулья вокруг стола, на белой скатерти зачем-то расставлены чашки – четыре штуки с блюдцами. Только в чайнике нет чаю, а в сахарнице – сахара. Ковер ручной работы, изрядно облысевший, на полу, развалюха-диван напротив тумбочки с черно-белым телевизором. Машинка «Зингер», на которой уже много лет ничего не шьют. Приемник «ВЭФ» с обломанной антенной, который никто уже не слушает. Детские игрушки – затасканные кошки и собачки, мишки без лап и глаз, машинки без колес. Здесь только ушедшее детство, которое не вернуть. Ушедшее время. Прошлое…

Роман вздрогнул. Вышел в промерзшие сени, поднял крышку с одного из ведер. Блеснул зеленоватый лед. Белые пузырьки застыли в ледяном стекле спиралью. А ведь это ведро мать наполнила до половины еще осенью, и с тех пор оно так и стояло здесь. И возможно, ни разу не отмерзало. Выходит, воду эту налили еще в то время, когда Надя была мертва. Вода из прошлого.

Колдун сдернул с крючка старинное льняное полотенце с вышивкой, разложил на столе, коснулся ведра, согрел его стенки и вывалил ледяной цилиндр на полотенце. Произнес заклинания, связал полотенце узлом и вышел из дома.

Дверь хлопнула громко, пронзительно, как будто дом хотел крикнуть ему вслед: «Не уходи!»

Синий красавец– «Форд» застыл у калитки. Роман швырнул узел на заднее сиденье. Но вместо того, чтобы сесть за руль и уехать, пошел по улице, все убыстряя шаги. Казалось ему – кто-то зовет его, негромко, но настойчиво, и тянет за руку, ведет за собой.

Колдун остановился возле старого гнилого забора. Домик знакомый, в детстве (да и в юности тоже) забегал он сюда не раз. Женщина в черном кожаном пальто и в модных сапогах на шпильках, стояла в углу двора и молча смотрела на горящий костер. Пламя резвилось на славу, рвалось вверх, пытаясь достать до голых ветвей растущей неподалеку березы. Блестящие рыжие волосы женщины, рассыпанные по плечам, слегка вздрагивали.

– Глаша! – окликнул бывшую русалку Роман.

Та вскрикнула и оглянулась. Увидела его – вытянула вперед руку, попятилась. Ужас отразился на ее лице.

Роман толкнул кособокую калитку.

– Не надо! – закричала Глаша.

То, что сгорало сейчас в костре, затрещало, брызнули искры, повалил густой дым.

Глаша кинулась в дом, захлопнула дверь.

– Уходи! – донеслось из дома.

Роман шагнул к крыльцу, но ветер подхватил дым костра и швырнул ему в лицо.

Водный колдун задохнулся.

Лишь на миг. После купания в реке даже огонь – не только дым, бессильный спутник огня, – не мог с ним сладить.

Роман взлетел на крыльцо, дернул двери, распахнул.

– Уходи-и! – в сенцах Глаша забилась в угол между ведрами и пустой бочкой.

Свет, падавший из маленького окошка, отсвечивал тусклой бронзой на ее волосах.

– Что случилось, Глаша, почему ты меня боишься? – Роман остановился у порога. – Разве мы с тобой не друзья… поверь, я зла не держу.

– Я волосы сожгла… – зубы Глаши выбили дробь.

– Какие волосы? – поначалу не понял Роман.

– Твои… Ну те, что я когда-то состригла… ты сам просил… Помнишь?

Волосы… срезанные много лет назад. Волосы из прошлого.

– Зачем?! – закричал Роман, будто бывшая невеста вновь от него отреклась. – О, Вода-Царица, Глаша, я ж тебе слово вернул, а ты…

– Это плохо, да? – жалобно спросил Глаша. – Я не хотела, честное слово, мне Медонос велел…

Но Роман не слушал больше ее лепет: на крыльце кто-то был. Не человек – колдован. Оберег на пальце предупредил: берегись. Роман развернулся на каблуках, ударом ноги распахнул дверь. Алексей бы ударил лучше – спору нет – но Роман еще колдовской силы добавил. Колдован в кожаном плаще слетел с крыльца и растянулся на песке. Роман подскочил к поверженному прежде, чем тот успел подняться, и приложил зеленый камень оберега к его лбу. Колдован дернулся и обмяк. Белые глаза закатились. Дым пошел из-под кольца. Точно – некромант! Тот, кто любой стихии враждебен. Кто все живое в мертвое превращает. Что ему здесь надо? Речку Пустосвятовку отравить? Силы лишить?

Колдован попробовал что-то шептать. Дернул рукой. Роман изо всей силы сдавил запястья поверженного. Говорят, некроманты из смерти силу черпают. Вранье. Нет у смерти никакой силы. Вся силы – у жизни. Они живых, как воду, выпивают. Иринка! Чудодей! Ненавижу! Ярость поднялась в душе колдуна. Он вдавил волшебный камень в лоб колдовану. И вдруг почувствовал, что пальцы его касаются кожи на лбу поверженного: камень пропорол кость и вошел дальше – в мозг. Водный колдун отдернул руку. Обломки серебряного оберега торчали шипами. Камня в кольце больше не было. На лбу колдована рдела безобразная отметила – как вытравленное раскаленным железом клеймо. Роман поднялся. А колдован остался лежать на земле. Дышал тяжело, и время от времени то ли хрипел, то ли всхлипывал. Волосы его из блестящих и черных сделались седыми, а глаза приобрели зеленоватый оттенок – таким был пропавший камень на амулете. Да и черты лица Чебарова переменились. Как будто прежде колдован носил маску, а теперь она исчезла. Роман наклонился, ухватил прядь волос колдована, намотал на палец и дернул. Оторвал с ошметком кожи. Потом подобрался к костру с наветренной стороны, чтобы не попасть под очередной плевок дыма, и швырнул прядь в костер. Прошептал заклинание. Костер затрещал, будто в него плеснули водой, и стал гаснуть. Дым повалил гуще.