Император Валгаллы - Алферова Марианна Владимировна - Страница 8

— Жить? Разве можно жить среди войны? — засомневался Виктор.

— Вполне. Война в игровых зонах, а тут — вполне приличное житье. В поселках «милитари», говорят, вообще все классно устроено.

— Им что, в том, нормальном, мире места мало?

— Выходит, что так. Останови! — велел Раф Томасу.

Навстречу ехали груженные бревнами сани. Лошадью правил мальчишка-подросток. По обеим сторонам саней шагали два здоровенных мужика с винтовками.

Виктор выбрался из машины.

— День добрый! Мы из крепости! — крикнул он мужикам. — Продукты есть на продажу?

— А что можете предложить? — отозвался охранник в овчинном тулупе и меховой шапке.

— Патроны. Лекарства.

— Ничего не нужно. Проезжайте.

Виктор пожал плечами, вновь сел в вездеход.

— Видишь того бородатого? — Раф указал на мужика, что не вступал в разговор. — Этого типа отец спас от смерти. Оказалось — жадный до смерти. С ним лучше не торговаться. Он за килограмм картошки десять патронов просил. Я думал, в тот год, когда отец его спас, он скидку сделает. У нас, как назло, было туго с припасами: из-за врат почти ничего не прислали. Ну, мы и поехали торговаться. А этот жадюга ни одного патрона не скинул. Зато за лекарствами приходит в крепость и выпрашивает — бесплатно. Каждый раз канючит: ребеночек помирает. То сыночек, то племянничек, то дочурка занемогла. И никогда не платит. Мы жителей этой деревни «волками» называем.

— Зачем ты привез нас сюда? — пожал плечами Каланжо. — Поглядеть на этого павиана? Таких и по ту сторону врат полно.

— Да ни зачем. Просто мимо ехали. Картошку лучше покупать в долине. Там зона небольшого хроноускорения. Там уже в июле каждая картофелина вот такая. — Раф изобразил руками что-то больше похожее на арбуз. — И староста там нормальный. Прижимистый, но в меру, не борзеет. И потом он в крепости много всяких вещей заказывает: колокольцы серебряные, подсвечники, клепсидры. Механические часы для него в мастерских делают. Счет, разумеется, ведется на патроны. Здесь это валюта. Если в крепости с патронами и припасами туго, он картошку в кредит отпускает. Иногда охрану из крепости просит и хорошо платит, при этом кормит охрану бесплатно.

— А Хьюго там у них свой есть? — спросил Каланжо.

— Ты о чем? — не понял Раф.

— Да я вот думаю, может, мне лучше в этой вашей Картофельной деревне поселиться? Больно мне твой староста понравился.

Особенность Дикого мира такова: все, что близко, на самом деле — далеко. Все, что сложно, — проще простого. Самое простое — неразрешимо.

До Картофельной деревни они не доехали.

Время встало. Рядом на сиденье притулился тот мальчишка, с белыми волосами и исхудалым лицом, прозрачный, бестелесный почти, призрак смерти, остановленный пулями черного всадника в мортале.

В отличие от прежних «гостей» этот остался таким, каким был, — до времени постаревшим, с белыми волосами и бровями, с истонченной кожей, сквозь которую просвечивали голубые ниточки вен. Только белую стариковскую бороду стер у призрака мортал.

— Мы нашли подходящую скалу. Может, это та самая, настоящая! — Призрак начал, как всегда, со своей мечты. Протянул ладонь, и на ней замерцала голограмма: из зелени густого леса выдавалась носом линкора скала. — Но ты дальше пока не ходи. Опасно тут.

— Почему пришел ты, а не кто-то другой? — спросил Виктор, впрочем, не надеясь, что получит ответ. Но тот ответил:

— Сегодня моя очередь...

Видение пропало.

— Останови! — крикнул Виктор.

Том отреагировал мгновенно, вездеход встал, псевдоколеса погрузились в снег.

— Впереди мары, — сказал Виктор. — Том, Димаш и Раф — оставаться в машине. Мы с Каланжо пойдем вперед на разведку.

Двинулись целиной, увязая в снегу. Сначала по колено, потом по щиколотку. Еще шаг — и стала проглядывать хвоя, захрустели ветки под ногами. Они приближались к границе мортала.

«Бесшумно, как у Хьюго, не получается, — подумал Виктор. — Хоть и кровь виндекса в жилах, да навыка нет».

Хорошо еще, ни Ланьер, ни Каланжо не навесили на себя колокольчики.

Впереди дорога поворачивала. А что за поворотом, не видно: как нарочно, слева грудой лежали огромные валуны. Из-за поворота долетали звуки: голоса, какое-то хрипенье, слышался смех.

Виктор приложил палец к губам. Затем ткнул себя в грудь и указал пальцем вперед. За поворот он хотел заглянуть один. Каланжо отрицательно мотнул головой. Его палец нацелился на раздавленную скалу, ставшую грудой камней. Логично: забраться на вершину и оттуда глянуть, что происходит на той стороне. Виктор кивнул.

По камням они лезли минут пять. Камни оказались на редкость острые — резали пальцы даже сквозь кожаные перчатки. Еще приходилось следить, чтобы камни вниз не катились. Объявлять о своем появлении им было пока ни к чему. Один раз Каланжо едва не сорвался, но Виктор его удержал, ухватил за ворот. Наконец забрались на гребень. Глянули, да так и застыли, будто к камням примерзли.

Маров было семеро. Главарь — высоченный и дородный, в синей курке и меховой шапке — стоял возле высокого дерева. Подле него суетился то ли мужик, то ли баба — не разобрать издали. Одно было видно: волосы длинные и плечи покатые, куртка просторная. Остальных Виктор разглядеть не успел. Потому что взгляд его уперся в дерево. Огромная мортальная сосна: граница как раз пролегала за разрушенной скалой. И к этому необхватному стволу было прибито нечто длинное, бело-розово-красное, больше всего похожее на мешок. Мешок этот издавал хрипящие и булькающие звуки.

Не сразу Виктор донял, что мешок вовсе не булькает — он говорит. Даже можно разобрать, что именно.

«Я люблю маров».

Каланжо ткнул Виктора в бок, указал на главаря и стал целиться. Виктор решил стрелять в того, что стоял слева. Но первым выстрелил не он, и не Каланжо. Выстрел грохнул внизу — со стороны дороги. Голова главаря лопнула выдавленным гнойником. Тело покачнулось и плашмя рухнуло на землю. Следом выстрелил Виктор — в того типа, что напоминал бабу, Каланжо выстрелил почти одновременно, он успел сориентироваться и снял из своей снайперки еще одного.

После этого мары кинулись врассыпную. Один развернулся, наугад дал очередь — осколки камней брызнули у основания скалы. Каланжо тут же уложил стрелка. Остальные бежали, даже не пробуя отстреливаться. Виктор и Каланжо расстреляли их по одному. Когда упал последний, Виктор, позабыв о всякой опасности, понесся по камням вниз. Потерял равновесие, упал, покатился, стукнулся коленом и локтем, штанину порвал. Добежал до дерева первым.

К сосне был привязан голый мужчина. Его прикрутили к стволу стальной проволокой. Да еще руки прибили гвоздями. Где они только взяли эти гвозди? Прибили давно: кровь успела свернуться. В ноздри пленнику мары воткнули остро заточенные ветки. В одно ухо — тоже. Всего, что мары учинили, Виктор даже и не разглядел — отвернулся. Перевел дыхание, перебарывая тошноту. Стал срочно искать, чем вытащить гвозди, чтобы парня от дерева отодрать.

И тут увидел, что один из маров жив — его только в руку ранило. Map сидел на снегу, всхлипывал, сопли по губам и подбородку текли, здоровой рукой он успел вытащить" из кармана бинтик. Рану хотел перевязывать. Тряпочку белую в его руках ветерком повевало, такой вот белый флаг получился. Жить мару хотелось.

Виктор поднял автомат. Ствол почти коснулся виска раненого. Парень замер.

— Ланьер, что ты делаешь?! — окликнул Виктора тонкий голосок.

Виктор лишь скосил глаза. Изящно ступая по палой хвое, шагал Раф. Это он первым выстрелом из своей снайперки снял главаря.

— Мы берем в плен маров? — спросил Виктор.

— Нет.

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

— Его можно подлечить и продать, деньги нам еще понадобятся, — сказал Раф. Испытывает ли этот малыш какие-то чувства? Ненависть? Любовь? Страх?

— Как раба? — спросил Виктор с издевкой.

— Ну да. Рабы в Диком мире дорогие. — Вопрос его нисколько не уязвил. — Тысячу патронов можно запросить. Парень на вид крепкий. А рана у него легкая. Царапина, а не рана.