Таких не убивают - Булычев Кир - Страница 23

Гроб поставили на тележку. Толику кто-то вручил венок из института, где раньше работал Сергей. Толик нес его за гробом. Он был в черном костюме и, несмотря на жару, при галстуке. Видно, специально оделся к похоронам. Положительный человек.

Если он здесь, то у него, должно быть, возникли какие-то соображения. Знает ли он о романе Даши с Сергеем? Ведь эта информация проливает совсем другой свет на возможное поведение Руслана. Его рассказ, если отнестись к нему без эмоций, почти признание в собственной вине. Руслан – единственный человек, заинтересованный в том, чтобы Сергея не стало. Правда, остается еще Нина Абрамовна. Возможно, ей удастся унаследовать квартиру или хотя бы мебель – наверное, она уже об этом позаботилась. Но не станет же она из-за этого убивать Сергея? Тем более что муки ревности давно уже рассосались. Что же здесь делает Толик?

– Кто это? – спросила Марина, перехватив внимательный взгляд Лидочки.

– Наверное, и тебе еще предстоит с ним встретиться. Если дело не закроют раньше.

– Не поняла.

– Это уполномоченный, милицейский сыщик.

– Следователь?

– Следователь будет потом. Это просто Толик…

– Толик?

– Анатолий Васильевич Голицын собирает все сведения, а потом они решат, передавать ли дело следователю.

– Ты у него уже была? – спросила Марина.

– Была. Не только из-за Сергея, но еще из-за одного человека.

– Из-за кого?

– Я потом тебе расскажу, хорошо?

– Только не забудь.

Они прошли в здание крематория следом за Лизой и Дашей. Уже в дверях Марина не удержалась и прошептала на ухо Лидочке:

– А если меня вызовут, можно не говорить про роман?

– О чем не говорить?

– Про роман Даши и Сергея.

– Говори, если хочешь, только это же, наверное, выдумано. Но не хочешь – не говори!

– Я сохраню спокойствие Даши, правильно?

Они вошли в светлый, обжитой зал крематория. В нем было столько маленьких вещей, бюстов, табличек, надписей, цветов, что казалось, будто люди приходят сюда не ради похорон, а как бы в краеведческий музей странного, нереального края.

Когда похоронная процессия, большая или маленькая, вливается в этот зал, даже самые случайные и равнодушные люди спохватываются – это же конец! Вон там, впереди, раздвинутся плиты в полу, и гроб уйдет вниз, в геенну огненную. Лидочке вдруг кощунственно показалось, что она находится в процессии восточной древности, в Карфагене или Финикии, в храме Ваала, готового поглотить очередную жертву.

Нина Спольникова встала у гроба так, чтобы помешать подойти к нему тем, кого она допускать не хотела. Но Лиза обошла гроб с другой стороны, и они с Ниной оказались лицом к лицу над телом Сергея. Их руки, протянутые к его лицу, чуть было не встретились.

И тут, оттолкнув мать, к гробу кинулась Даша, она стала истерически целовать Сергея, рыжие волосы рассыпались по белой простыне… Лиза принялась оттаскивать Дашу, ей на помощь пришел Толик, подбежала неизвестная бабушка с таблетками и стаканом воды, Дашу отвели в сторону, она рыдала, захлебываясь слезами.

Речей не было – представитель института хотел было сказать нечто официальное. Расправляя и складывая бумажку, он вышел к изголовью гроба.

Нина обернулась, заметила его и сухо велела отойти.

У Сережи было умиротворенное, «как положено», лицо, словно он прислушивался к тому, что происходит вокруг, но не мог открыть глаза.

Когда гроб опускался в пропасть, Даша попыталась снова рвануться к нему, но теперь Толик, уже как бы на правах родственника, крепко удержал ее за локоть. Даша была на голову выше приземистого милиционера. Но, конечно же, Толик был сильнее, к тому же он знал, как надо держать людей.

Все потянулись к выходу. На солнцепеке, у ступенек, стоял Руслан. Словно знал, что может понадобиться. Он сделал шаг навстречу Толику и его пленнице. Толик не удивился, он поздоровался с Русланом и передал ему Дашу. Даша тут же повисла на Руслане.

Лиза остановилась на нижней ступеньке, глядя вслед дочери, словно раздумывая, куда же ей самой теперь идти, хотя на самом деле все было не так – Лидочка знала, что Лиза приготовила, накрыла у себя дома стол. Институтские, общие знакомые Лизы и Сергея, потянулись к ней.

Затем вышла Нина Абрамовна. Она была бледна, но отлично владела собой. Лидочке было неприятно ее хладнокровие.

Лидочка с Мариной пошли по аллее к выходу. И было несправедливо, какой чудесный стоит день, как вымыты дождем деревья и памятники, а от асфальта поднимается легкий пар. Солнце стояло посреди неба, чтобы как можно скорее высушить землю.

– Здравствуйте, Лидия Кирилловна, – сказал Толик, догоняя их.

И Лидочка вдруг поняла, что в нем естественно живет ощущение причастности к этому грустному событию. Он здесь не чужой, не милиционер из Подмосковья, а как бы дальний родственник.

Они пошли рядом.

– Как Дарья плакала, – сказал он неожиданно. – Так переживала!

Лидочка не поняла, остается ли он сострадающим членом семьи, либо в нем уже проснулся сыщик.

– Еще бы, – сказала она. – Даша знала Сергея почти с пеленок.

– Это преувеличение, – Толик вдруг обнаружил глубокое знание семейных отношений Сергея, – знакомство Сергея Романовича с Дашиной мамой произошло, когда Даша уже ходила в школу.

Марина подняла брови. Она еще не имела чести беседовать с сыщиком и не знала, какой он методичный и тщательный в поступках человек. Лидочка сообразила, что дело смерти Сергея не закрыто, и Толик не намерен от него отказываться и не верит в случайного грабителя. Иначе зачем ему ехать из-за города на похороны? Просто он полагает, что сможет чего-то разузнать, приглядевшись к людям, которые и не подозревают о присутствии милиционера.

Толик обернулся к Марине и спросил:

– А вы кем приходитесь покойнику?

Слово «покойник» выдало недостаточное знакомство капитана с русским литературным языком. Обычно в таких случаях употребляют более благородное слово «покойный».

Марина растерянно обернулась к Лидочке. Она смутилась оттого, что знала, кем и где служит Толик.

– Марина Сергеевна работает редактором в издательстве, где должна выйти книга Сергея. Она готовила к печати его предыдущие книги, – сказала Лидочка.

– Мы были с Сергеем Романовичем хорошо знакомы, – произнесла Марина дрогнувшим голосом, словно опасаясь, что ее выгонят со сцены трагедии как случайную прохожую.

«Да не смотри ты, капитан, на мышку так строго, – мысленно приказала ему Лидочка. – Человеку и без тебя тошно. Смотри, у нее следы слез на щеках».

– Я была там, на даче, – сказала Марина, словно решила наконец-то сознаться в страшном преступлении. – В последний вечер его жизни.

– Очень интересно, – согласился Толик. – Может быть, мне придется с вами побеседовать. Как вас найти?

Марина остановилась, достала из висевшей через плечо сумки маленький кошелек с визитными карточками. Марина в отличие от Лидочки была цивилизованным человеком. Она протянула Толику визитную карточку с золотым обрезом.

– Спасибо, – сказал Толик. Его мнение о Марине резко выросло, а в голосе вдруг прозвучали виноватые нотки: – Я все собираюсь карточки заказать и даже начальнику говорил. Очень современно. А они помирятся, – сказал Толик, неопределенно кивнув вперед, куда удалились остальные.

– Если они ссорились, – ответила Лидочка.

– Если не ссорились, незачем ему было на дачу лезть и притом таиться. Ну подумайте, Лидия Кирилловна.

Лидия Кирилловна не ответила, признала правоту капитана.

Они дошли до ворот. Там стояли две кучки людей. Та, что окружала Лизу, была многочисленней.

Нина стояла ближе, и Лидочка подошла к ней попрощаться.

– Я не приглашаю на поминки, – сказала Нина. – Я не признаю этих варварских обрядов. Умер человек и умер. Главное – наказать виновного.

Она посмотрела на остановившегося в стороне Толика, словно угадала в нем вершителя правосудия. Толик послушно кивнул.

– Кстати, – продолжила Нина и сделала знак рукой, как бы щелкнув пальцами, но в самом деле не щелкнув. Молодой человек в очках и модном черном костюме, стоявший частью фона за ее спиной, сделал шаг вперед и передал Нине большой пластиковый пакет. Пакет был тяжелый. – Передайте, пожалуйста, этой… – Имени «этой» Нина выговорить не могла. И никогда не выговорит.